"...о чем ты молился, возлюбленный брат мой..."

Кстати, у меня тут еще один коллажик сложился. Потому что Лоргар, ну, такой Лоргар. Обнять и плакать.

@темы: сорок тысяч способов подохнуть, почетный рейхсфотошопер

---

"Мстительный дух", кусок пятой главы. Я все еще не остановился, не надейтесь (=.

читать дальше
~2000 слов

[глава V]

За последний год поместье Ясу Нагасены на склоне горы перестраивали несколько раз, добавляя множество флигелей, подземных залов и технологических ухищрений. Изначально запланированное как убежище для уединенных размышлений, теперь оно служило неофициальной базой для многих из агентов Сигиллита.

Теперь вместо того, чтобы приносить покой приходящим сюда, оно зачастую было последним местом на Терре, которое они видели. Сам Нагасена отсутствовал, будучи занят очередной охотой, и потому следопыты Локена заняли резиденцию.

Стены комнаты в сердце поместья были покрыты листами чертежей, извлеченных из глубочайших и потаеннейших архивов дворца. Сотни планов, графиков и схем изображали один из величайших кораблей, которые когда-либо были построены согласно схеме конструкций "Сцилла".

"Мстительный дух" служил ядром военных походов Лунных Волков на протяжении двух столетий — корабль класса "Глориана", обладающий такой мощью, что целые системы дрожали в страхе перед разрушениями, которые мог нанести он один. Четкие, ровные линии чертежей были покрыты торопливыми заметками и приколотыми к ним листками бумаги с записями. Были отмечены все стратегические узлы в структуре корабля, потенциальные точки абордажа обведены кругами, наиболее узявимые и наиболее защищенные области отмечены разными цветами. Количество последних было куда больше.

Чертежные столы корабельщиков окружали двух воинов, принадлежащих к порде сверхлюдей; оба они были погружены в ожесточенный спор о природе корабля, на который собирались проникнуть.

Локен указал стилусом в район верхних палуб.

— Дорога Славы и Скорби, — сказал он. — Этот коридор ведет к стратегиуму. К нему выходит достаточно меньших коридоров и галерей, и это один из главных путей через корабль.

Собеседник Локена, явно считающий иначе, покачал головой с вживленной в череп кибернетикой. Он был куда шире в плечах и выше, чем Локен, но заметно сутулился, так что его бледное лицо находилось примерно на том же уровне.

Его звали Тубал Кейн, и когда-то он был Железным Воином.

— Сразу видно, что ты давно не штурмовал военные корабли, — он ткнул пальцем в сужающиеся стены около поперечных коридоров. — Здесь нам не пробиться без боя — а, насколько я понимаю, этого ты хотел избежать. К тому же, любой уважающий себя командир обязан выставить сторожевые заставы здесь, здесь и вот здесь. Или ты хочешь сказать, что Воитель не только обезумел, но и стал полным идиотом?

Невзирая на предательство своего примарха, Локен почувствовал абсурдное желание защитить его от оскорблений Кейна. Железный Воин имел привычку раздражать окружающих холодной логикой и полным отсутствием эмпатии. Локену уже пришлось вмешиваться, чтобы помешать Аресу Войтеку задушить Кейна своей серво-рукой, когда тот предположил, что гибель Ферруса Мануса на практике оказала положительный эффект на Десятый легион.

Локен сделал глубокий вдох, гася нарастающий гнев.

— "Мстительный дух" никогда не штурмовали, — заметил он. — Мы никогда даже не думали о таком варианте боя. В конце концов, кто может сойти с ума настолько, чтобы осмелиться штурмовать флагман Воителя?

— Всегда найдется кто-нибудь достаточно безумный, чтобы попробовать вариант, о котором никто не задумывался, — сказал Кейн. — Посмотри вокруг.

— И что же ты предлагаешь? — вспылил Локен, устав от бесконечных возражений.

Он понимал, что злится скорее на себя самого, ведь каждый довод Кейна был основан на логике и тщательном размышлении.

Кейн снова склонился над чертежами; его взгляд скользил туда-сюда, а пальцы прослеживали запутанные узоры вдоль тонких линий, начерченных пером архитектора "Сциллы". Наконец он указал на один из грузовых доков по левому борту, ведущий к оружейной подпалубе на нижней стороне "Мстительного духа".

— Нижние палубы всегда были самым слабым местом в защите других кораблей, — сказал Кейн, обводя пальцем примыкающие жилые отделения и склады боеприпасов. — Внизу с планеты их не видно, поэтому там будут только слуги, орудийные команды и всякие отбросы, опустившиеся ниже ватерлинии.

— Другие корабли?

— Не корабли Четвертого легиона, — уточнил Кейн, и Локену стало не по себе от той гордости, с которой Железный Воин говорил о своих бывших братьях. — Повелитель Железа всегда знал, что корабль без пушек абсолютно бесполезен, и не пренебрегал их защитой.

Тубал Кейн был принят в ряды Странствующих Рыцарей прямиком из тюрьмы Кангба Марву — он был одним из Воинства Крестоносцев, что оставались на Терре как зримое напоминание о войсках Легионов, сражающихся во имя человечества. Вклад Кейна в развитие тактики штурма во время взятия ледяных крепостей в кольцах Сатурна по сей день оставался идеальным образцом того, как следует действовать при атаке орбитальных укреплений. Его освободили из-под стражи Легио Кустодес по приказу Малкадора, но Константин Валдор позволил это лишь после того, как тщательное пси-обследование не выявило никаких следов предательских мыслей.

Кейн был не единственным из узником Кангба Марву, освобожденным, чтобы выполнить эту миссию, но других Локен пока что не встречал. Железный Воин воспринял предательство Хоруса со стоической практичностью, сожалея о выборе своего легиона, но при этом понимая, что ему больше не было места в их рядах.

— Да, — кивнул Кейн. — Это твой шанс.

Локен проследил путь, который их кораблю пришлось бы пройти, чтобы достигнуть нижних палуб:

— Но тогда нужно будет лететь через зону поражения орудий. Минные поля, сторожевые сенсоры...

— Само собой, но достаточно маленький корабль, скорее всего, не будет отображаться на ауспексе пушек такого размера. А если в нас все же попадут, мы умрем раньше, чем сумеем это понять. Так что можно не беспокоиться.

Локен выдохнул, представив полет через прицелы корабельных оружий и лабиринт сторожевых сенсоров. Из всех планов это был едва ли не самый рискованный, но Кейн был прав. Именно здесь у них было больше всего шансов попасть на борт "Мстительного духа".

От дверей повеяло сквозняком, заставив их прервать дискуссию. В проеме, скромно сложив перед собой руки, стояла девушка в простом кремовом платье, с черной кожей и жестким взглядом светлых глаз. Локен предположил бы, что она была из слуг Ясу Нагасены, но на ее поясе неизменно висел пистолет. Он не знал, какие обязанности она выполняла в этом доме, но не подлежало сомнений, что она была полностью верна хозяину поместья.

— Госпожа Амита просила передать вам, что Рассуа скоро будет здесь, — сказала девушка.

Тубал Кейн поднял взгляд:

— Последние из нас?

— Да, — кивнул Локен.

— Что ж, пойдем посмотрим, кто еще готов отправиться в ад, — сказал Кейн.

Рубио и Варрен присоединились к ним, покинув тренировочную арену на подземных уровнях поместья; они все еще делали воображаемые выпады, обсуждая сравнительные преисущества гладиуса и цепного топора. Хотя оба воина отреклись от своей принадлежности к легионам, отречься от прошлого опыта легионов было невозможно.

Во внутреннем дворе поместья царили тишина и покой. В центре, среди модифицированных растений и искуственных цветов, журчал фонтан в форме свернувшегося кольцами дракона. Несколько слуг ухаживали за садом, и воздух был наполнен сладким ароматом.

— Итак, они здесь, — сказал Варрен, заметив Локена.

Бывший капитан Пожирателей Миров был обнажен до пояса, демонстрируя покрывающий его плоть узор бугристых шрамов — казалось, что его разорвали на части, а потом сшили обратно в ходе какого-то чудовищного эксперимента. Вокруг шрамов и на плечах змеились татуировки, отмечая почетные награды и убийства.

Мейсер Варрен прибыл в систему Солар во главе разрозненного флота беженцев, вместе с воинами из Детей Императора и Белых Шрамов. В последующем предательстве Варрен доказал, что его верность не подлежит сомнению, и Гарро предложил ему место среди Странствующих Рыцарей Малкадора.

Его спутник, Тайлос Рубио, был первым из завербованных Гарро — его выдернули с раздираемого войной Калта, когда Семнадцатый легион взялся за уничтожение звезды. Будучи библиарием, чьи силы находились под запретом Никейского эдикта, теперь Рубио вновь использовал психическое оружие против Воителя. Он так и не смирился с тем, что ему пришлось отказаться от кобальтово-синей брони легиона, и Локен прекрасно понимал его чувства — пусть даже его собственные причины были совсем иными.

Черты лица Рубио были полной противоположностью лицу Варрена: скульптурные и неповрежденные, а не сформированные шрамами. В его взгляде читался тяжелый груз потери и сожаления, но зарождающееся братство Странствующих Рыцарей постепенно пробуждало в нем чувство того, что он на своем месте — чувство, которого таак не хватало прежде.

— А где остальные? — Рубио поднял руку приветственным жестом.

— Разве ты не знаешь? — спросил Кейн. — Ты же, вроде как, псайкер?

— Мои силы — не ярмарочные фокусы, Тубал. Я не использую их без необходимости.

— Войтек уже на платформе, — вставил Локен. — Он говорил, что нужно откалибровать поле эгиды.

— А что насчет Вполуха? — поинтересовался Варрен.

— Йактон...

— Не на Терре, — закончил Рубио.

Варрен остановился, дойдя до укрепленного входа в подземный тоннель, который вел к недавно построенным посадочным площадкам за поместьем.

— Ты же говорил, что не используешь свои силы без необходимости, — заметил Кейн, отпирая замок на тяжелой бронированной двери, которая со скрежетом отодвинулась в стену.

— Почувствовать, что Йактон Круз рядом, можно без всяких психических сил, — ответил Рубио. — Его присутствие ничуть не соответствует его презрительному прозванию.

С разрешения Круза, Локен, пусть и неохотно, разъяснил соратникам-Рыцарям значение его старого прозвища — "Вполуха". Воин, чьи слова большинство Лунных Волков пропускало мимо ушей, теперь оказался одним из хранителей души легиона. Дни, когда на Круза не обращали внимания, прошли, но прозвище, похоже, должно было остаться с ним до конца жизни.

— Ну так где же он? — настаивал Варрен.

— Его ожидает тяжелая ноша в другом месте, — сказал Рубио. — Долг, что вызывает сожаление и стыд — но от которого он не отвернется.

— Как и все мы, — хмыкнул Варрен.

Никто не сказал больше ни слова, и они двинулись вглубь горы, по длинному извилистому тоннелю, прорытому с помощью промышленных мелта-снарядов. Осветительные шары свешивались с гладкого, как стекло, потолка, слегка покачиваясь от потоков воздуха из вентиляции.

Спустя два километра пути они вышли к шахте с отвесными стенами, врезанной в склон горы — шириной в сотню метров и в три раза выше. В центре располагалась одна-единственная посадочная платформа, на которой могла бы разместиться "Штормовая птица", но не что-то большее по размерам.

У подножия платформы склонился над раскрытыми внутренностями механизмов воин в такой же металлически-серой броне, как и все прочие Рыцари. Две снабженных шарнирами руки раскладывали инструменты и детали на промасленной тряпице. Еще две механических конечности изгибались над его плечами, разбирая сплетения проводов и подготавливая контакты.

— Ты все еще не закончил? — спросил Кейн. — У тебя было более чем достаточно времени, чтобы успеть все необходимое, а госпожа Рассуа вот-вот прибудет.

Арес Войтек не обернулся и не снизошел до ответа, давно уже привыкнув не поддаваться на подначки Кейна. Он продолжал работу, теперь погрузив все четыре руки в недра механизма. Конечности, жужжа, двигались с механической точностью, подчиняясь модулю мысленного контроля, подключенному к затылку Войтека.

— Вот так, — сказал Войтек. — Теперь даже Севериану не найти это мести.

Локен поднял взгляд на мерцающее поле эгиды над ними. Он не заметил никаких изменений, но следовало полагать, что воин Железных Рук улучшил действие поля — просто у него не было оборудования, позволяющего это разглядеть. Этот механизм скрывал местонахождение платформы, применяя отражающие поля и геомагнитное шифрование. Для всех посторонних вход на посадочную площадку был практически невидим.

Войтек выпрямился, сложив серво-руки на спине и вдоль тела с лязгом металла. Его левая рука ниже локтя представляла собой безыскусную аугметику, блестящую серебром; этот блеск был результатом неустанной полировки, которую нельзя было назвать даже одержимостью.

— Если оно работает настолько хорошо, сможет ли Рассуа найти нас? — спросил Варрен.

— Она уже нашла, — проворчал Войтек; его искусственный скрипучий голос сопровождался постоянным фоном машинного шума.

— Тогда подождем ее, — заключил Локен.

Пятеро воинов взобрались по крутым ступенькам к платформе, когда поле эгиды подернулось рябью от прошедшего сквозь него летательного аппарата. "Валькирия" цвета неокрашенного металла опускалась, пылая пламенем реактивных двигателей, оглушительно ревущих в замкнутом пространстве шахты. Воздух наполнился жаром и привкусом металла; катер развернулся на девяносто градусов вокруг своей оси и приземлился, повернув хвостовой отсек к сходням.

— Ты собрал их всех? — спросил Варрен.

— Всех четверых, — подтвердил Локен.

— Что-нибудь известно о том, куда мы направимся дальше? — спросил Рубио.

— Шестой спутник Сатурна, — сказал Локен. — Забрать Йактона Круза.

— А после Титана? — сказал Арес Войтек. — Воитель?

— Узнаем это, когда соберемся все, — ответил Локен.

Рев двигателей "Валькирии" затих, и ее трап наконец откинулся.

Из ее транспортного отсека вышли четверо, все — облаченные в серебро Странствующих Рыцарей и вооруженные разнообразным оружием. Локен знал каждого по их досье, но даже без этой информации различить их смог бы и ребенок.

Брор Тирфингр; высокий, жилистый, с впалыми щеками, с длинной гривой снежно-белых волос и размашистым шагом. Космический Волк.

Рама Караян; всегда держащийся в тени, бритый налысо, с землистой кожей и темными глазами. Вне всякого сомнения — сын Коракса.

Бритоголовый воин с раздвоенной навощенной бородой мог быть только Алтаном Нохаем, апотекарием Белых Шрамов.

И наконец, Каллион Завен. Он держался с патрицианской надменностью, едва не переходящей в высокомерие. Его взгляд скользнул по ждущим воинам, словно оценивая их достоинства. Истинный представитель Детей Императора.

Локен услышал залп помех из динамика Ареса Войтека; не нужна была аугметика Механикум, чтобы перевести его неизбывный гнев при виде воина того самого легиона, что убил его примарха.

Четверо прибывших остановились у края трапа, и обе группы на мгновение замерли, оценивая друг друга. Локен шагнул вперед, но первым заговорил Тирфингр.

— Ты — Локен? — сказал он.

— Да.

Тирфингр протянул руку и Локен пожал ее — по старому обычаю, за запястье. Вторая рука Тирфингра взметнулась вверх, сжав шею Локена, словно собираясь вырвать ему горло.

— Брор Тирфингр, — представился он. — Ты позвал седого волка, чтобы загнать бешеного волка. Это лучшее решение во всей твоей жизни, но если я увижу, что твои корни слабы — я убью тебя своими руками.

@темы: сорок тысяч способов подохнуть, перевожу слова через дорогу, ordo dialogous

---

Вечная засада: открываешь файл с переводом, набираешь с разбегу фразу - и тут осознаешь, что забыл переключить раскладку. Причем до этого успеваешь набрать строчку-полторы. (Дело еще в том, что я обычно бросаю переводить, когда спотыкаюсь о какую-нибудь особенно заковыристую конструкцию, отползаю куда-нибудь и в фоновом режиме соображаю, как с ней с справиться; открываю, вдохновленно стучу по клавишам - а там раскладка. И каждый раз, каждый раз.)
И о профдеформации: это когда бегаешь под аудиокнигу в наушниках и на бегу прикидываешь, как бы это перевел. Прямо не останавливаясь, ага.

@темы: лытдыбр

---

Между тем на фикбуке у меня набралось красивое число плюсиков, и я хочу запечатлеть этот момент для истории (=.

(ссылкой на профиль, ибо я тщеславен)

На ассоциативном уровне это как бы говорит мне, что надо пилить дальше. Шарик должен танцевать, Альре должен писать. Одних только начатых текстов девять штук, причем некоторые - с прошлого года. Нельзя так жить.

---

"Зачем елка на космическом корабле", или Новый год Шепард-стайл

Очередная порция упрт имени Масс Эффекта (=
По таймлайну выходит, что события второй части завершились где-то в конце декабря. И вот мы с соратниками на этот таймлайн смотрели, и отчего-то нам стукнуло в голову, что это неплохой повод отметить на "Нормандии" Новый год. Не спрашивайте, с чего мы вдруг посреди лета про Новый год. Просто не спрашивайте. Ну и победу тоже отметить, раз уж так совпало. Предварительно, конечно, оную "Нормандию" угнав и показав Призраку на прощание пару неприличных жестов.
(Возможно, что победу уже отметили, и мысль про новогоднюю гулянку пришла Шепарду как раз с перепою. Но спорить никто не стал.)

осторожно, мы гнали

Первым делом, конечно, пришлось читать команде краткую лекцию на тему "есть такой древний земной обычай..." Соратники прониклись. Некоторые даже воспылали энтузиазмом. (Невоспылавших, впрочем, все равно припахали к "созданию атмосферы праздника" - во имя командного духа и единства.) Результаты "создания атмосферы" потрясали:
Посреди зала для совещаний (там много места и никто им обычно не пользуется) стоит елочка. То есть натуральное дерево, зеленое, с иголками. Елочка образовалась не сразу - сперва у всех возник естественный вопрос "где взять дерево в надцати парсеках от ближайшей обитаемой системы?" Естественным ответом было "нигде", поэтому на роль елочки собирались назначить кого-нибудь из членов экипажа. Рассматривались кандидатуры: Гранта (потому что по габаритам подходит, но как заставить его стоять на месте?), Гарруса (много выступающих элементов в конструкции, наряжать будет удобно, надо только покрасить в зеленый), Тейна (он и так зеленый, даже красить не надо)... Где-то на этом месте дискуссия прервалась сообщением о том, что доставлена посылка от Серого Посредника. В посылке и было, собственно, дерево. Откуда и как - осталось невыясненным, но у Лиары свои каналы.
На елочке висят гирлянды, спаянные Тали из непонятно какого металлолома, и снежинки. Снежинки вырезала Самара, причем не выходя из медитации - в итоге получилось их столько, что висят они по всему кораблю. Под елочкой - мандаринки, синтезированные Мордином прямо на месте, в лаборатории. Поскольку мало кто представляет себе настоящие мандаринки, то все нормально. Оранжевые, маленькие, круглые - окей, сойдет. Даже съедобные. Мандаринки разложены в две корзинки, аккуратно помеченные значками декстро- и левоаминокислот.
Фейерверки. Зачем. Зачем я вспомнил про праздничные фейерверки и зачем доверил это дело Джек, в легком ужасе думает Шепард, но ничего - взрывы обходятся без особых разрушений. Даже красиво.
Потом Шепард еще вспомнил, что непременно должно быть праздничное обращение президента. (Объяснить команде, зачем оно нужно, не удалось. Пришлось сослаться на традицию.) За неимением президента вытащили первую попавшуюся запись публичного выступления Совета Цитадели - не по теме, конечно, но все равно ведь никто это обращение не слушает. Тоже традиция.
В общем, праздник удался. Как ни странно (=

А вот, кстати, СУЗИ с гирляндой, случайно нашлась

Кстати, СУЗИ устраивает по всей "Нормандии" праздничную иллюминацию. Там же полно всяких служебных лампочек в самых неожиданных местах, можно заставить их радостно мигать (=. Впрочем, паять гирлянду Тали все равно будет. Потому что.

@темы: embrace eternity, смеющиеся грибы

---

мир, дружба, технофилия

*тумблр-мод он*
Финал гетско-кварианского конфликта (=

@темы: embrace eternity

---

лето
солнце утром и вечером светит сквозь тонкую пелену облаков, обнимающих горизонт по кругу - дымно-оранжевое, сердоликовый диск в небе
зреет шелковица, и совершенно невозможно не останавливаться у каждого дерева - пальцы окрашиваются в фиолетовый, но это ничего
свитер в рюкзаке как неизменный атрибут сезона, потому что проклятые кондиционеры
утром иду через парк - там подстригают траву на поле, что характерно, трактором (трактор крошечный и няшный) - стебли мокрой скошенной травы липнут к кроссовкам, и, наверное, не стоило бы туда лезть, но запах такой одуряющий, что не жалко

@темы: лытдыбр

---

"Мстительный дух", две трети четвертой главы.
Уральские горы, Севериан как всегда, то есть загадочен, Локен тоже как всегда, плюс глюки в ассортименте.

читать дальше
~2300 слов

[глава IV]

Ледяной ветер хлестал по стальному корпусу "Валькирии", свиваясь призрачными спиралями возле ее остывающих моторов. С краев крыльев и хвостового оперения срывался пар, так что казалось, будто она все еще в полете. Локен приказал Рассуа не заглушать двигатели, чтобы уберечь их от обледенения. Хотя броня и защищала его от холода, он все же вздрогнул, глядя на вымороженную пустошь горных пиков.

Уральские горы простирались на две с половиной тысячи километров, от ледяных границ Кара Океаника до древних владений Киево-Русского Каганата. Далеко впереди, в туманной дымке, возвышался пик-кузница горы Народная, окутанный дымом и молниями, исходящими из могучих подземных механизмов.

Множество народов один за других черпали богатства этих гор, но никто не сумел превзойти монументальный размах клана Терраватт. Говорили, что они происходят от того же корня, что и Механикум; их теологотехники высекали храмы в глубинах Уральских гор еще в Темную эру технологий, и там, в великолепном заточении, они переждали ярость Древней Ночи, пока само их существование не превратилось в смутную легенду.

Когда же клан Терраватт наконец вышел на свет из своих укрытий под Холат Чахль, они обнаружили планету, разрываемую на части войнами между чудовищными этнархами и тиранами. Стоило новостям о возрождении клана распространиться, как со всех краев земли к ним поспешили просители, умоляя о древних чудесах, предлагая сделки, посулы и угрозы в равной мере.

Но лишь один человек сумел предложить больше, чем он стремился взять.

Он называл себя Императором — титул, над которым старейшины клана насмехались до тех пор, пока не стали явными Его невероятные знания древних забытых технологий. Он желал разделить эти утраченные умения и этим привлек клан под свои знамена; из их архивов происходит многое из оружия, помогшего привести Старую Землю к Единству. Записи памяти старейшин, хранящиеся в глубоких гробницах, утверждали, что именно их технологии — а вовсе не жрецов Марса — способствовали созданию первых прото-Астартес, хотя Механикум полностью отвергали это утверждение.

Здесь Локен не замечал свидетельств технологических чудес — только хребет черных скал, окутанный морозным туманом и облаками пепла, извергнутого из подземных кузниц комплекса Дятлова. На скалах ничего не росло — их острые грани словно бы отвергали любую растительность. Локен повернулся на месте, по-прежнему не видя ничего, кроме одинокой посадочной платформы, куда приземлилась "Валькирия".

Он сверился с планшетом, который держал в руках; его края уже начали покрываться налетом мелкой светлой пыли.

— Ты уверена, что это именно то место? — спросил он.

— У меня — глаза охотника, и я летала с одной стороны Терры на другую по заданиям Сигиллита, — Рассуа выговаривала слова отрывисто и четко. — И я множество раз приземлялась возле Семерых Сильных, Гарвель Локен, так что — да, я уверена, что это именно то место.

— Тогда где же он?

— Ты меня спрашиваешь? — сказала Рассуа. — Он — один из ваших. Разве ты не должен знать?

— Я никогда не встречал его, — признался Локен.

— Я, вообще-то, тоже, так откуда же мне знать?

Локен не стал отвечать. Рассуа была человеком, но даже Локен мог заметить, что она была не такой уж обычной, как могло бы показаться. Ее аугметические импланты были встроены в тело изящно и незаметно, а физическая форма очевидно была отточена как генетическими модификациями, так и жестким режимом тренировок. Все в ней говорило о совершенстве. Рассуа утверждала, что она всего лишь простой флотский пилот — но улыбнулась, говоря это, словно бы вызывая Локена поспорить с ней.

Несмотря на всю ее загадочность, ее цвет кожи, разрез глаз и блестящие черные волосы заставляли предположить в ней потомка населения Панпасифика; но она не стремилась делиться информацией о своем происхождении, а Локен не спрашивал.

Рассуа доставила его из Старой Гималазии к северным отрогам Уральских гор, чтобы найти первого из будущего отряда следопытов Локена; но, похоже, задача оказалась труднее, чем он рассчитывал.

Человек, которого Локен должен был найти, был из Сынов Хоруса, и он...

Нет, не так. Он был Лунным Волком.

Он не был частью легиона, когда они сделали первый шаг на своем пути к предательству. И потому он не был истинным сыном — но все же он оставался его генетическим братом, и Локен не был уверен, что он думает по этому поводу.

Да, Йактон Круз был, как и он, одним из Странствующих Рыцарей — но они служили вместе на "Мстительном духе", когда все провалилось в преисподнюю. Они оба видели и помнили, что совершили их потерянные братья — тогда как этот воин не испытывал ничего подобного.

На мгновение ветер затих, и сквозь облака пыли и пепла Локен смог разглядеть темные силуэты на вершине, похожие на застывших великанов. Они были слишком высоки, чтобы быть чем-то живым — скорее это были тяжелые колонны огромного забытого храма, разрушенного за столетия небрежения.

Он направился в ту сторону, увязая в покрывающем землю пепле. Силуэты, проявившись из облаков, оказались куда больше, чем он решил вначале; гигантские столбы покрытого полосами камня, точно мегалиты какого-то языческого капища.

Шесть из них стояли рядом — все не меньше тридцати метров высотой — тогда как седьмой возвышался в отдалении, словно изгой. Некоторые из них были узкими у основания, затем расширяясь, как клинок копья, и снова сужаясь к вершине. Ветер завывал между ними с пронзительным воем баньши, от которого ныли зубы.

В его шлеме жужжало статическое электричество — побочный эффект полного разрядов воздуха от бесконечной работы машин под горами. Локен слышал свист, щелчки, помехи — и что-то, что звучало очень похоже на негромкое дыхание.

Гарви...

Локен узнал этот голос и резко обернулся, словно ожидая увидеть за спиной своего павшего товарища, Тарика Торгаддона. Но он был здесь абсолютно один; даже очертания "Валькирии" почти скрылись в тумане.

Он не был уже уверен, слышал ли голос в действительности — или только вообразил его. Да, именно призрак его убитого друга убедил Локена покинуть укрытие лунного биокупола — но это воспоминание становилось все бледнее, как тающее эхо далекого сна.

Случилось ли это на самом деле, или же это было лишь отражение вины и стыда в осколках его измученной психики?

Когда Локена извлекли из-под руин Исствана-3, он был не более, чем пустой оболочкой, преследуемый иллюзиями и причудливыми кошмарами. Гарро доставил его на Терру и дал ему новую цель, но разве возможно вернуться из подобной бездны и остаться прежним?

Он остановился на мгновение, чтобы успокоиться; на грани слышимости доносился блуждающий шепот — похоже на вокс-переговоры... У Локена перехватило дыхание: так это было знакомо.

Он уже слышал подобное.

На Шестьдесят три — Девятнадцать.

В Шепчущих Вершинах.

Картины кошмарной трансформации Джубала мелькнули перед глазами Локена, и его рука невольно метнулась к болтеру на поясе. Он не собирался пока доставать оружие, но прикосновение к рифленой рукояти успокаивало.

Среди нагромождений гиганстких скал разряды статического электричества трещали и завывали, вторя пепельной буре. Возможно, колонны усиливали интерференцию? Или же это был побочный эффект сотен храмов-кузниц под его ногами?

Все помехи внезапно стихли.

— Ты знаешь, где мы находимся? — произнес низкий голос с гортанным жестким акцентом.

— Тарик? — спросил Локен.

— Нет. Отвечай на вопрос.

— В Уральских горах.

— Эта конкретная гора.

— Я не знаю, как она называется.

— Она называется Маньпупунёр, — сказал голос. — Мне говорили, что на каком-то из мертвых языков это значит "маленькая гора богов". Здешние кланы утверждают, что это — окаменевшие тела Семи Нерожденных.

— Ты пытаешь напугать меня старыми легендами?

— Нет. Мы были рождены здесь, понимаешь ли ты это? — продолжал голос. — Не буквально, конечно, но первые из сверхлюдей были созданы под этими горами.

— Я не знал об этом, — признался Локен. — Где ты?

— Ближе, чем ты думаешь, но ты должен найти меня, если хочешь говорить лицом к лицу. Если ты не сумеешь это сделать, мы не будем говорить вовсе.

— Малкадор сказал, что ты поможешь мне. Он не говорил ничего о том, что мне придется проходить испытания.

— Старый хитрец о многом не говорит. А теперь посмотрим, вправду ли ты так хорош, как утверждал Круз.

Голос растворился в нарастающем шуме помех; Локен прижался к ближайшей каменной колонне. Отшлифованная ветром и изъеденная столетиями атмосферного загрязнения масса камня нависала над ним, точно нога титанической военной машины.

Он рискнул выглянуть из-за скругленного угла скалы, переключая режимы восприятия. Но ни в одном спектре сенсорам его шлема не удавалось пронзить туман. Локен подозревал, что его ослепляющие свойства были не просто естественным стечением обстоятельств.

Что-то шевельнулось перед ним — едва заметная тень, воин с надвинутым на голову капюшоном, движущийся уверенным шагом. Локен отступил от скалы и бросился за ним. Хрустящий под ногами сланец не позволял подкрасться незаметно, но это препятствие помешает и его врагу. Он добрался до того места, куда, как ему показалось, направилась тень — но там не было и следа его добычи.

Туман колебался, накатывая волнами, и казалось, что иззубренные башни Семерых Нерожденных приближаются и отступают. Шепчущие голоса вздыхали сквозь помехи на вокс-канале; имена и длинные списки цифр, списки тех, кто давно был мертв. Отголоски прошлого, стертые беспощадными волнами войн и забвения.

Разобрать их было невозможно, но эти звуки вызывали у Локена странную скорбь. Он замер, отсекая прось голоса, пытаясь расслышать шорох брони о камень, шорох шагов по гравию. Что-нибудь, что могло бы выдать скрытое присутствие. Но, зная человека, которого он должен был здесь найти, он не питал особых надежд.

— Ты забыл, чему научила тебя Хтония, — сказал голос.

Он звучал в его шлеме, пробиваясь сквозь помехи; определить расположение источника не получалось.

— Возможно, ты помнишь слишком много, — ответил Локен.

— Я помню, что ты должен убивать или быть убитым.

— Так вот, значит, как? — спросил Локен, двигаясь так медленно и тихо, как только мог.

— Я не собираюсь убивать тебя, — сказал голос. — Но ты здесь, чтобы попытаться убить меня. Разве нет?

Промельк движения в тумане справа. Локен не отреагировал, только осторожно сдвинул свой курс в ту сторону.

— Я здесь, потому что ты мне нужен, — сказал Локен; он наконец понял суть этого места. — Странствующие Рыцари. Это здесь ты учил их становиться серыми призраками, ведь так?

— Я учил их всех. Но не тебя. Почему?

Локен покачал головой:

— Я не знаю.

— Потому что ты — воин, стоящий в свете, — ответил голос, и Локен не мог бы сказать, означали эти слова восхищение или насмешку. — Мне нечему научить тебя.

Размытый силуэт воина в капюшоне стоял в тени одной из каменных колонн, в полной уверенности, что он остается незамеченным. Локен следил за ним периферийным зрением, двигаясь так, словно не подозревал о его присутствии. Он приблизился на пять шагов. Лучшего шанса у него не будет.

Локен прыгнул к источнику дразнящего голоса.

Силуэт человека в капюшоне рассыпался, точно пепел на ветру.

Оглянись, Гарви...

Локен развернулся на месте — как раз вовремя, чтобы успеть запечатлеть на сетчатке изображение человека, движущегося между двумя из Семи Нерожденных к вершине. Он заметил открытую кожу, татуировку. Это не был человек в капюшоне.

Чей же голос он слышал? Не преследовал ли он призраков?

Легенды о Нерожденных представляли собой преувеличенные страшные истории, полные бездарных гипербол — как те, о которых рассказывалось в "Хрониках Урша". Они говорили о призрачных армиях смертоносных теней, о рожденных туманом духах и о кошмарах, раздирающих людские черепа изнутри — но все это не имело ничего общего с тем, с чем Локен столкнулся сейчас.

Трещины в памяти и безмолвный охотник — вот его враги здесь.

— Ты отправляешься обратно, верно? В логово Луперкаля.

Локен не стал тратить дыхние, пытаясь вызнать, каким образом о его задании уже стало известно. Вместо этого он решил попытаться сыграть на тщеславии своего противника.

— Ты прав, — сказал он. — И мне нужна твоя помощь, чтобы попасть туда.

— Попасть туда — это легко. А вот выбраться куда сложнее.

— Будет легче, если ты присоединишься ко мне.

— В мои привычки не входят самоубийственные задания.

— В мои тоже.

Ответа не последовало; Локен задумался, что же делать дальше.

Насколько он это представлял, у него было два варианта: либо продолжать блуждать по горам в тумане, выставляя себя на посмешище, либо же вернуться ни с чем.

Его испытывали — но испытания имеют смысл, только если оба участника стремятся к общей цели. Локен уже играл в игру, не зная ее правил. Волчий Король победил его, чтобы понять его характер — но здесь было больше похоже на то, что кто-то издевался над ним ради удовольствия.

Если он не может играть по чужим правилам, он будет играть по своим собственным. Локен развернулся к "Валькирии". Ее очертания были скрыты туманом, но сигнал радиомаяка исправно светился на его визоре. Бросив всякие попытки что-либо искать, он не скрываясь зашагал к катеру.

— Малкадор и его агенты собирали Странствующих Рыцарей достаточно тщательно, — сказал Локен. — Там хватает воинов, которых я могу взять с собой, чтобы успеть выполнить задание.

Он услышал осторожные шаги по сланцу, но не поддался на столь очевидную приманку. "Валькирия" показалась из тумана, и Локен переключил вокс на канал Рассуа.

— Заводи двигатели, — скомандовал он. — Мы уходим.

— Ты нашел его?

— Нет. Но следи за мной внимательно.

— Ясно.

Шаги раздались снова — прямо за ним.

Локен резко развернулся, доставая оружие и нацеливая его одним плавным скупым движением.

— Не двигайся, — бросил он. Но в прицеле никого не было.

Локен не успел даже среагировать — дуло болтера прижалось к затылку его шлема. Взведенный курок отошел назад с отчетливым щелчком смазанного металла.

— Я ожидал от тебя большего, — сказал голос позади пистолета.

— Вовсе нет, — Локен опустил свое оружие.

— Я ожидал, что ты будешь пытаться немного дольше, прежде чем сдаться.

— Я вообще мог найти тебя?

— Нет.

— Тогда какой в этом смысл? Я не вступаю в битвы, которые не могу выиграть.

— Иногда ты не выбираешь, в какой битве сражаться.

— Но ты можешь выбрать, как именно сражаться, — возразил Локен. — Ты видишь что-нибудь, Рассуа?

— Он у меня в прицеле, — ответила Рассуа. — Только прикажи, и я прострелю ему ногу. Или голову. Выбирай.

Локен медленно обернулся, глядя в лицо человеку, которого должен был здесь найти. На нем была потертая серая броня без гербов знаков различия; он не носил шлема, и его лицо и борода были припорошены пылью. Вокруг его правого глаза свивался кольцом вытатуированный иероглиф-дракон: знак Черной Крови, одной из самых жестоких банд Хтонии.

Локен отметил грубую структуру костей, в точности повторяющую его собственную.

— Севериан, — Локен развел руки. — Я нашел тебя.

— Ты сдался, — уточнил Севериан. — Изменил правила охоты.

— Тебе ли не знать, что именно так сражаются Лунные Волки. Пойми своего врага и сделай все, что необходимо, чтобы повергнуть его.

Воин ухмыльнулся, обнажая запачканные пеплом зубы:

— Думаешь, твоя подружка-убийца может попасть в меня? Не выйдет.

— Не она, так я, — Локен поднял болтер.

Севериан покачал головой и бросил что-то в сторону Локена — что-то, что сверкнуло серебром и металлом.

— Возьми, — сказал он. — Пригодится.

Локен рефлекторно поймал брошенный предмет, и Севериан отступил прочь.

— А я возлагал на тебя такие надежды, Гарвель Локен.

Туман сомкнулся вокруг него, подобно плащу.

Локен не стал его преследовать. Какой в этом смысл?

Он разжал ладонь — посмотреть, что Севериан бросил ему.

Две блестящих серебряных диска. Сперва Локену показалось, что это были медальоны ложи, но, перевернув их и увидев, что они были гладкими и зеркальными с обеих сторон, он понял, что это такое.

Хтонийские зеркальные монеты.

Знаки, которые клали на глаза мертвецов.

@темы: сорок тысяч способов подохнуть, перевожу слова через дорогу, ordo dialogous

---

"Новости упороса" продолжают вещание

...а я всего-то мыл полы. И трепался по скайпу. И заметил, что швабра у меня черно-красная, в цветах родного легиона/ордена... (она еще и железная, кстати - точно для космодесанта делали)
Во-первых, теперь я беру в руки швабру исключительно с девизом "Purge the unclean". Очистить нечистое, так сказать. Осталось убить мутанта и сжечь еретика.
Во-вторых, была визуализирована картинка "космодесантник со шваброй". То есть, конечно, обычно Астартес уборкой не занимаются, у них для этого слуги есть - но вот если в порядке покаяния... "Епитимья - три наряда вне очереди!" Приходится браться за швабру, с братом-сержантом не поспоришь. И вот, значит, доблестный космодесантник драит полы со всем нерастраченным в бою рвением, а вокруг бегает уборщица и жалобно причитает: "Только швабру не сломайте!"

@темы: сорок тысяч способов подохнуть, смеющиеся грибы

---

Для истории, опять же.
Закончил сегодня МЭ во второй раз. Уничтожение, всё плохо, ну вы понимаете. То есть в смысле развития персонажа это был абсолютно логичный выбор, и сюжетным-то завершением я доволен. Но все равно всё плохо.
(А развернутый пост про это прохождение и Шепку-номер-два вообще надо бы еще написать, конечно.)

@темы: embrace eternity

---

Сегодня очень хочется сделать это своим девизом. Без конкретных поводов, просто день такой (=

@темы: (безумное?) чаепитие

---

"Мстительный дух", еще кусочек из третьей главы. По-прежнему Локен, Русс и военные планы.

читать дальше
~850 слов

[глава III]

Сперва Локен решил, будто он ослышался. Русс никак не мог сказать то, что, как ему показалось, он сказал. Он смотрел в глаза Волчьему Королю, пытаясь заметить признаки того, что это было очередное испытание — но не видел ничего, что могло бы убедить его. Нет, Русс действительно только что назвал свою настоящую цель.

— Убить Хоруса? — переспросил он.

Русс кивнул и принялся складывать доску для хнефтафла, словно вопрос был уже решен. Локену казалось, что он каким-то образом ухитрился пропустить важнейшую суть обсуждения.

— Вы собираетесь убить Хоруса?

— Собираюсь. Но для этого мне нужна твоя помощь.

Локен рассмеялся, теперь твердо уверенный, что это была шутка.

— Вы собираетесь убить Хоруса? — повторил он, тщательно выговаривая каждое слово, чтобы избежать непонимания. — И вам нужна моя помощь?

Русс, нахмурившись, посмотрел на Малкадора:

— Почему он задает мне один и тот же вопрос? Я знаю, что он не глупец, так почему же он никак не может понять?

— Полагаю, твоя прямота после столь туманного подхода привела его в некоторое замешательство.

— Я выражался предельно ясно. Но, так и быть, разъясню еще раз. Последний раз.

Локен заставил себя как можно внимательней прислушаться к каждому слову Волчьего Короля, понимая, что в этих словах не будет никаких скрытых значений, никаких подтекстов и тайных мотивов. Русс требовал от него именно то — буквально — что собирался сказать.

— Я намерен повести Стаю в бой против Хоруса, и я намерен убить его.

Локен откинулся назад, опершись спиной о камень, все еще пытаясь осознать саму идею битвы между Леманом Руссом и Хорусом. За последнее столетие Локен успел повидать в бою обоих примархов, но если дело дойдет до крови и смерти — он мог представить лишь один исход.

— Хорус Луперкаль убьет вас, — сказал Локен.

Локен не сомневался, что, назови он любого другого, Волчий Король вырвал бы ему горло прежде, чем он успел бы это это заметить. Но вместо этого Русс кивнул.

— Ты прав, — признал он с отвлеченным видом, вспоминая прошлые битвы. — За прошедшие века я сражался с каждым из моих братьев, в тренировочных поединках или же с окровавленными клинками. Я знаю точно, что могу убить любого из них... кроме Хоруса.

Русс покачал головой и добавил — так, будто сознавался в чем-то постыдном; каждое слово было наполнено горечью:

— Он — единственный, в победе над кем я не уверен.

Локен и подумать не мог, что ему доведется услышать настолько открытое признание от кого-либо из примархов, тем более — от Волчьего Короля. Прямота и честность этих слов поразили его в самое сердце, и он знал, что заберет их с собой в могилу.

— Но что же могу сделать я? — спросил он. — Хоруса необходимо остановить. И если вы — тот, кто собирается сделать это, то я готов помочь.

Русс кивнул:

— Ты входил в ближний круг моего брата, его... как вы это называли? Морниваль. Ты был там в тот день, когда он стал предателем, и ты знаешь Сынов Хоруса так, как я не смогу узнать.

Локен ощутил значение следующих слов примарха прежде, чем они были произнесены — так чувствуется напряжение в воздухе перед грозой.

— Ты отправишься обратно к своему легиону, подобно аптрангру, что рыщет незримым в пустошах Фенриса, — сказал Русс. — Разведай путь для охотника в логове бешеного волка. Найди его уязвимое место, которое незаметно ему, и я смогу убить его.

— Вернуться к Сыновьям Хоруса? — переспросил Локен.

— Именно. У каждого из моих братьев есть свои слабости, но я уверен, что разглядеть слабость Хоруса может лишь один из его собственных воинов. Я знаю Хоруса как брата, ты знаешь его как отца. И никто не способен повергнуть отцов вернее, чем их сыновья.

— Вы ошибаетесь, — Локен покачал головой. — Я едва ли знал его. Мне казалось, будто знаю — но все, что он говорил мне, оказалось ложью.

— Не все, — возразил Русс. — До этого безумия Хорус был лучшим из нас, но даже лучшие — не совершенны.

— Хоруса можно победить, — добавил Малкадор. — Он — фанатик, и потому я уверен, что его можно победить. Несмотря на все страхи, что движут ими, фанатики всегда скрывают в себе некое тайное сомнение.

— И вы считаете, что я знаю о нем?

— Еще нет, — сказал Русс. — Но я не сомневаюсь, что ты узнаешь.

Локен встал, не в силах не разделить уверенность Волчьего Короля. Дуновение чьего-то вздоха донеслось до него — словно рядом стоял тот самый призрак, что наконец убедил его внять призыву Малкадора и вернуться на Терру.

— Хорошо же, лорд Русс, я стану вашим проводником, — Локен протянул руку. — Пусть вы объявили Воителя своей целью, но среди Сынов Хоруса есть те, кого я должен убить.

Русс пожал его руку:

— Будь осторожен, Гарвель Локен. Путь, на который я отправляю тебя — не путь мести и не путь казни. Оставь это Стае. Это — то, что мы умеем лучше всего.

— Я не смогу справиться в одиночку, — Локен обернулся к Малкадору.

— Не сможешь, — согласился Малкадор, в свою очередь протягивая руку. — Предоставляю Странствующих Рыцарей в твое распоряжение. Выбирай, кого сочтешь нужным, с моим благословением.

Сигиллит опустил взгляд на ладонь Локена, заметив там бледнеющий синяк в форме растущей луны.

— Что это, рана? — спросил Малкадор.

— Напоминание.

— Напоминание о чем?

— О долге, который я все еще не отдал, — ответил Локен, глядя на руины крепости вдали; призрак человека, который, как он знал, был мертв, вновь отступил в тень.

Локен отвернулся от Русса и Малкадора, спускаясь по змеящейся дороге обратно в долину. Словно дождавшись его ухода, собравшиеся под куполом облака наконец разверзлись.

Теплый дождь пролился над Гегемонией.

@темы: сорок тысяч способов подохнуть, перевожу слова через дорогу, ordo dialogous

---

...А когда мне хочется куда-нибудь потупить, я иду и туплю в Duolingo. Почему-то оно у меня воспринимается как вариант игрушки-времяубивалки - ну, только с гипотетической пользой. Я там как бы учу немецкий и как бы вспоминаю французский.
Усилий мозга туда уходит примерно столько же, сколько на какую-нибудь незатейливую игрушку (потому что слова всегда можно подсмотреть). На самом деле сильно сомневаюсь, что действительно что-то выучу - но вариант нахвататься разных хвостов и хвостиков от лексики/грамматики меня тоже устраивает. И потом, интересно же. И штука забавная сама по себе. (И там у них есть сова. Зеленая. Сова покорила мое сердце.)
Потом, может быть, еще в какой-нибудь язык потыкаю. Норвежский там вроде бы был, например. Низачем, просто посмотреть (=

@темы: лытдыбр, хвост от ламатьявэ

---

вопрос в пространство

Товарищи и мимопроходящие сущности, а не знаете ли вы места, откуда можно качать музыку прямо альбомами? Именно альбомами, это важно.
А то хочется переслушать всяческое подзабытое старое, а переслушивать - внезапно - и нечего. Надо исправлять ситуацию (=

@темы: la musique

---

Обещал - выкладываю. "Мстительный дух", вторая глава, точнее - две трети главы (=. Вычитка в режиме "сам себе бета", за все происходящее в тексте ответственность несет исключительно товарищ Макнилл и боги варпа.
Русс и Малкадор играют в шахматы и разговаривают о тактике и стратегии. Ну и Локена тоже немножко (=

читать дальше
~2600 слов

[глава II]

Километровый купол укрывал Гегемонию — достижение архитектурного искусства, в совершенстве заключающее в себе тот образ, что лежал в основе замысла Дворца. Расположенная в округе Кат Мандау в Старой Гималазии, Гегемония служила резиденцией тем, кто управлял Империумом; этот бурлящий метрополис никогда не останавливался и не переводил дыхание в своих нескончаемых трудах.

Разумеется, лорд Дорн намеревался укрепить ее, облачить ее золотые стены в адамантиум и сталь — но этот приказ был незаметно отменен на высочайшем уровне. Если армиям Воителя удастся зайти настолько глубоко в пределы Дворца, значит, война уже будет проиграна.

Миллионы комнат и коридоров пронизывали кости ее стен — от безликих клерковских каморок из простого кирпича до величественных залов, отделанных оуслитом, мрамором и золотом, наполненных ценнейшими произведениями искусства всех эпох. Десятки тысяч писцов и служек спешили по высоким переходам, сопровождаемые сервиторами с грузом документов и семенящими лакеями. Послы и аристократы со всей планеты собирались здесь, чтобы обратиться к лордам Терры, тогда как министерства управляли делами бесчисленных департаментов.

Гегемония давно уже перестала быть зданием как таковым. Скорее она распространилась за пределы купола, превратившись в огромный город, лабиринт бездонных архивных подвалов, служебных башен, куполов просителей, бюрократических дворцов и ступенчатых террас с висячими садами. За века она стала отдельным, едва ли доступным для понимания органом в теле Империума, который функционировал вопреки всей своей сложности — или, возможно, благодаря ей. Здесь было медленно бьющееся сердце владений Империума, где чиновники, никогда и на день не покидавшие извилистых коридоров Дворца, отправляли решения о судьбах миллиардов по всей галактике.

И округ Кат Мандау был лишь одним из многих сотен подобных мест за закованными в железо стенами неприступнейшей крепости Терры.

Под окутанным облаками центральным куполом Гегемонии скрывалась уединенная долина, где можно было обнаружить последние сохранившиеся экземпляры естественной растительности Терры. Столь огромен был купол, что на разных высотах возникал отдельный микроклимат, и погода менялась сама по себе, создавая полную иллюзию открытого пространства.

Вечнозеленые леса укутывали блестящие белые склоны гор; ледяные водопады ниспадали с них, стекая в прозрачные озера, полные блестящих рыб. Высоко на скалах притаились руины древней крепости. Ее внешние стены давным-давно обрушились, а останки самой цитадели были отмечены концентрическими кругами застывшего вулканического стекла.

Эта долина существовала задолго до постройки Дворца, и ходили слухи, что она имела особое значение для самого Владыки человечества.

Лишь один человек знал правду, но он не поведал бы ее никому.

Малкадор Сигиллит сидел на берегу озера, около набегающих волн, и раздумывал — продолжить ли уверенное продвижение на правом фланге или же, отбросив осторожность, перейти в полномасштабное наступление. У него было превосходство в силе, но его противник был куда выше его самого — гигант, облаченный в доспех цвета лунного льда и закутанный в меховой плащ. Длинные косы медно-рыжих волос с вплетенными в них драгоценными камнями и пожелтевшими клыками обрамляли его лицо — лицо благородного варвара, выглядевшее мраморно-белым в искусственном свете купола.

— Ну, ты собираешься делать ход? — спросил Волчий Король.

— Терпение, Леман, — отозвался Малкадор. — Игра в хнефтафль таит в себе множество тонкостей, и каждый ход требует тщательных размышлений. В особенности если игрок находится в позиции нападающего.

— Я знаю о тонкостях игры, — в голосе Лемана Русса проскользнули гортанные угрожающие нотки хищника. — Я изобрел этот вариант.

— В таком случае тебе тем более не следует торопить меня.

В своей неописуемой мощи Леман Русс был подобен цунами, которое зарождается далеко в океане и набирает силу на протяжении тысяч километров, приближаясь к берегу. Его физическая форма была воплощенным мгновением перед ударом — каждый, кто видел его, понимал это. Даже когда он был спокоен, все равно казалось, что Русс лишь огромным усилием сдерживает взрыв ярости.

На его поясе висел охотничий клинок с костяной рукоятью; кинжал для подобных ему сверхлюдей, меч для всех остальных.

Рядом с Руссом Малкадор выглядел изможденным сгорбленным стариком. С течением времени этот когда-то тщательно поддерживаемый образ все больше становился истинным отражением его невыразимо глубокой усталости. Грива белых волос лежала на его плечах, точно снега на величественных склонах Чомолунгмы.

Он обычно убирал волосы в присутствии Сангвиния или Рогала Дорна, но с Руссом соблюдение этикета было пренебрежимой мелочью по сравнению с важными делами.

Малкадор задумчиво смотрел на доску — шестиугольник, разделенный на неравные части, с приподнятым восьмиугольником в центре. Каждая часть имела углубления, куда помещались фигуры, вырезанные из пожелтевших клыков хроссвалура: причудливая смесь воинов, королей, чудовищ и сил природы. Части доски могли двигаться, закрывая или открывая новые сектора, а с помощью стержней сбоку можно было блокировать углубления для фигур. Все это позволяло умелому игроку кардинально менять характер игры одним движением.

Одному из игроков доставался король с небольшой свитой, другому — армия; как и в большинстве такого рода игр, целью было убить вражеского короля. Или сохранить его в живых, в зависимости от выбранной стороны. Русс всегда предпочитал играть за короля, невзирая на численное превосходство противника.

Малкадор передвинул ярла, подталкивая его к восьмиугольнику, где собрались фигуры Волчьего Короля, а затем повернул один из боковых стержней. Механизмы внутри доски со щелчком повернулись, хотя невозможно было определить, какие именно изменения произошли, пока один из игроков не сделает ход.

— Смело, — заметил Русс. — Немо сказал бы, что ты недостаточно обдумал этот ход.

— Ты меня подталкивал.

— И ты позволил себе поддаться? Удивительно.

— Сейчас не время для глубоких размышлений.

— Об этом ты уже упоминал.

— Это достаточно важно, чтобы упомянуть еще раз.

— Но время для безрассудства также еще не настало, — Русс передвинул своего "Сокола" и повернул боковой стержень. Ярл Малкадора упал, когда углубление, где он стоял, оказалось закрытым.

— Глупо, — Малкадор отказался от возможности изменить доску, чтобы продвинуть еще одну фигуру. — Теперь ты сам открылся.

Русс покачал головой и нажал на сегмент доски перед собой, поворачивая его на девяносто градусов. Когда сегмент со щелчком встал на место, Малкадор увидел, что теперь свита короля находилась на фланге его армии и угрожала уничтожить его главную фигуру.

— Ты говоришь — открылся, — сказал Русс. — Я говорю — беркутра.

— "Удар охотника", — перевел Малкадор. — Это на чогорисском.

— Хан научил меня этому, — признал Русс, как всегда, не выдавая чужие заслуги за свои. — Мы называем этот прием алматтиргбита, но его слово мне нравится больше.

Малкадор милосердно опрокинул свою главную фигуру, понимая, что сбежать из ловушки Волчьего Короля все равно не удастся — его армию, лишенную лидера и рассеянную по углам доски, ждет лишь медленное уничтожение.

— Хорошо сыграно, Леман, — отметил Малкадор.

Русс кивнул и нагнулся, доставая стоявший около стола широкогорлый кувшин с вином. В другой руке он держал пару оловянных кубков, один из которых протянул Малкадору. Оценив происхождение вина, Сигиллит вопросительно приподнял бровь.

Русс пожал плечами:

— Не все, созданное Сынами, разит колдовством.

Когда вино было разлито, Малкадор был вынужден согласиться.

— Когда твой флот будет готов к бою? — поинтересовался Малкадор, несмотря на то, что уже успел изучить расписание ремонта фенрисийских кораблей, полученное от Фабрикатора Кейна с Новопангейских орбитальных верфей.

— Альфариевы щенки пытались вырвать сердце "Храфнкеля", но его кости прочны, и рано или поздно он снова отправится в путь, — флегматично ответил Русс. — Корабельщики утверждают, что он будет готов к выходу в космос не раньше, чем через три месяца, и даже Медведь с его угрозами не может заставить их работать быстрее.

— Медведь?

— Недоразумение, но имя прижилось, — разъяснять Русс не пожелал.

— А остальной флот?

— Вероятно, еще дольше. Эта задержка раздражает, хотя, если бы не Ангелы Калибана, у нас не осталось бы вовсе никакого флота. Но мы не теряем время зря. Мы тренируемся, сражаемся и готовимся к тому, что нас ждет.

— Обдумывал ли ты альтернативу, которую я предложил?

— Да, — сказал Русс.

— И что же?

— Мой ответ — нет. Это выглядит точно попытка отомстить, последнее средство.

— Это стратегия, — возразил Малкадор. — Упреждающий удар, если желаешь.

— Игра словами, — в голосе Русса мелькнуло эхо предупреждающего рыка. — Не пытайся плести сети семантики вокруг меня, Сигиллит. Я знаю, зачем ты хочешь сжечь эту планету, но я — воин, а не разрушитель.

— Тонкое различие, друг мой. Но если уничтожение какого-либо мира и может заставить Воителя свернуть со своего пути — то это именно эта планета.

— Может быть. Но для этого убийства день еще не настал, — заметил Русс. — Я предпочту направить орудия моего флота на самого Хоруса.

— Значит, ты выбрал свой путь?

— Так проклятый ледяной парусник обречен следовать за дурной звездой.

— Дорн предпочел бы, чтобы ты остался, — сказал Малкадор, передавая Руссу красные фигуры. — Ты ведь знаешь, что Терра была бы защищена куда лучше с помощью оскаленных клыков и острых когтей Великого Волка.

— Если я так нужен Рогалу, он мог бы попросить об этом сам.

— Но его нет здесь сейчас.

— Я знаю, где он. Или ты полагаешь, что, пробиваясь сюда от Алаксеса, я не оставил безмолвных охотников в тенях следить за теми, кто последует за мной? Я знаю про чужой корабль и я видел, как люди Рогала захватили его.

— Рогал слишком горд, — сказал Малкадор. — Но я — нет. Оставайся, Леман. Выстрой своих волков на стенах Терры.

Волчий Король покачал головой:

— Я не создан для того, чтобы ждать, Сигиллит. Я плохо умею сражаться из-за каменных стен, ожидая, пока враги попытаются выкурить меня оттуда. Я — палач, а палач наносит первый удар: смертельный удар, который оканчивает спор прежде, чем он начнется.

Малкадор кивнул. Он подозревал, что Русс ответит именно так, но должен был, тем не менее, предложить альтернативу. Он перевел взгляд на верхние уровни купола, где далекие восходящие воздушные потоки несли облака. Гадатели и астроманты могли бы узреть знамения будущего в их очертаниях, но Малкадор видел просто облака.

— Что до изгнанного из стаи щенка — его уже призвали? — Русс откинулся назад и осушил свой кубок с вином так, словно это была вода.

Малкадор снова посмотрел на Русса:

— Не стоит называть его так, друг мой. Он видел, как Воитель решил предать Императора, и отказался следовать за своим примархом. Не следует недооценивать силу характера, необходимую для подобного решения — силу, которую столь многие не смогли проявить.

Русс кивнул, соглашаясь с этим доводом, и Малкадор продолжил:

— Челнок из Цитадели Сомнус прибыл в поместье Ясу этим утром. Он приближается к Гегемонии, пока мы беседуем.

— И ты все еще считаешь его лучшим выбором?

— Лучшим? — переспросил Малкадор. — Это не так легко оценить. Он необыкновенно одарен, без сомнения, но лучший ли он? В чем именно? Лучший боец, лучший стрелок, вернейшее сердце? Я не знаю, вправду ли он лучший из них, но он не подведет тебя.

Русс тяжело, почти по-звериному вздохнул:

— Я читал досье, которое ты передал мне, и эта информация не очень-то обнадеживает. Когда Натаниэль Гарро нашел его, он был безумным убийцей, уничтожающим невинных жертв.

— Уже одно то, что он пережил резню, сравнимо с чудом.

— Да, может быть.

— Поверь мне, Леман: он верен нам, верен от начала и до конца, и я ручаюсь за него.

— А если ты ошибаешься? — Русс наклонился вперед над доской, опрокинув собственного короля. — Что, если он вернется обратно к Воителю? Всё то, что он видел и делал. Всё то, что он знает. Даже если он столь предан, как ты полагаешь, ты не знаешь, что случится, когда он войдет в чрево зверя. И ты знаешь, как много зависит от этого.

— Слишком хорошо знаю, друг мой, — вздохнул Малкадор. — Твоя жизнь, жизнь Императора. Возможно, жизни всех нас. Император создал тебя с ужасной целью, но все же необходимой. Если кто-то и может остановить Хоруса прежде, чем он достигнет Терры, это ты.

Русс вскинул голову, вздергивая верхнюю губу и обнажая клыки, точно зверь, чующий опасность:

— Он здесь.

Малкадор обернулся, глядя на долину, и увидел одинокую фигуру, пересекающую мост Сигиллита далеко внизу. С такого расстояния он казался немногим больше серо-стальной пылинки на фоне белых склонов, но его манеру держаться нельзя было не узнать.

Русс поднялся на ноги, следя за приближающимся гостем — так, словно тот был раненым псом, способным броситься на своего хозяина в любой момент.

— Итак, это — Гарвель Локен, — сказал Русс.

[...]

Игра называлась хнефтафль, а Локен обнаружил, что находится в присутствии титана, которого он никогда не рассчитывал даже увидеть снова, а уж тем более — сидеть напротив него. Ему приходилось встречать примархов прежде, удавалось даже говорить с некоторыми из них, не выставляя себя дураком — но Волчий Король был совсем другой сущностью. Изначальная сила, заключенная в бессмертную форму, ярость природы, вплетенная в несокрушимое сочетание плоти и костей.

И всё же, из всех сверхлюдей и полубогов, кого он встречал раньше, Русс казался ближе всех к людям.

Еще десять часов назад Локен скрывался в лунном биокуполе, на краю Моря Спокойствия. Возвратившись с задания на Калибане, он проводил большую часть времени, ухаживая за растениями в куполе, в поисках мира, который так и оставался недостижимым.

Йактон Круз принес вызов от Малкадора, а вместе с ним и тусклую серо-стальную броню; но сам его соратник из Странствующих Рыцарей не присоединился к нему на "Штормовой птице", направляющейся к Терре, утверждая, что суровый долг призывает его в иные места. Круз заметно изменился с тех пор, как они вместе служили на "Мстительном духе", став печальнее, но мудрее. Локен не был уверен, были ли эти изменения к лучшему или к худшему.

"Штормовая птица" приземлилась около поместья в горах, неподалеку от дворца, и девушка с угольно-черной кожей, назвавшаяся Экатой, предложила ему прохладительные напитки. Он отказался; ее внешность беспокоила его — словно напоминала о ком-то, кого он знал раньше. Она провела его к черному катеру, украшенному эмблемой змееподобного дракона. Катер отправился в самое сердце Дворца, в тень одной из огромных орбитальных платформ, что стояла на якоре у горных склонов, и наконец приземлился у границы купола Гегемонии. В одиночестве Локен поднялся в долину, остановившись лишь на мосту Сигиллита, когда он заметил два силуэта на берегу озера.

Малкадор сидел возле игровой доски, и Локен посмотрел на него вопросительно.

— Вы вызвали меня на Терру, чтобы сыграть в игру?

— Нет, — ответил Русс, — но сыграй все равно.

— Хорошая игра — словно зеркало, что позволяет взглянуть на самого себя, — добавил Малкадор. — А наблюдая, как играет кто-то другой, можно немало узнать о нем.

Локен опустил взгляд на доску — на все эти движущиеся сегменты, вращающиеся стержни и превосходящую численность одной из армий.

— Я не знаю правил, — признался он.

— Все просто, — Русс передвинул одну из фигур. — Как на войне. Выучиваешь правила побыстрее, а потом пытаешься играть лучше всех остальных.

Локен кивнул и двинул вперед фигуру в центре. Его армия была больше, но не сомневался, что это не даст ему преимущества перед человеком, который, как он подозревал, изобрел эту игру. Первые ходы он потратил на нечто, что, как он надеялся, было фронтальным наступлением — вызывая ответные ходы Волчьего Короля, который даже не притворялся, будто смотрит на доску или в малейшей степени задумывается над своей стратегией.

Спустя шесть ходов стало очевидно, что Локен проиграл, но теперь он лучше представлял правила игры. Спустя десять ходов его армия была разбита, а центральная фигура — уничтожена.

— Еще раз, — сказал Русс, и Малкадор вновь расставил фигуры.

Они сыграли еще дважды, и оба раза Локен потерпел поражение — но, как и всякий воин Астартес, он умел учиться быстро. С каждым ходом его понимание игры возрастало, пока наконец, к середине третьей игры, он не почувствовал, что понимает правила и принципы их применения.

Последняя игра закончилась так же, как и предыдущие три — армия Локена была рассеяна и побеждена. Он откинулся назад, усмехнувшись:

— Еще игру, мой лорд? У меня почти получилось, прежде чем вы поменяли доску.

— Это любимый прием Лемана — добивать противника, кардинально меняя условия, — сказал Малкадор. — Но, думаю, нам достаточно игр, не так ли?

Русс наклонился над доской:

— Ты недостаточно быстро учишься. Он недостаточно быстро учится, — повторил он, обернувшись к Малкадору.

— Он уже играет лучше меня, — возразил Сигиллит.

— Даже дикари-балты играют лучше тебя, — ответил Русс. — А у них мозгов не больше, чем у оглушенного ватнкира. Он не слушал, что я ему говорил, он не выучил правила быстро и не играл лучше всех остальных.

— Тогда сыграем еще раз, — не выдержал Локен. — Я покажу вам, насколько быстро могу учиться. Или боитесь, что я обойду вас в вашей же игре?

Русс посмотрел на него исподлобья, нахмурив брови, и Локен увидел в этих глазах смерть, абсолютное и неотвратимое знание о своей собственной судьбе. Он посмел насмехаться над примархом, опасно известным своей непредказуемостью — и понял, что прежнее его впечатление от Русса, как самого человечного из примархов, было предельно далеко от истины.

Теперь ему предстояло заплатить за эту ошибку.

И это его ничуть не заботило.

Русс кивнул, и его смертоносное настроение исчезло, сменившись широкой ухмылкой, обнажающей клыки, которые, казалось, не должны были помещаться во рту.

— Играет он отвратительно, но он мне нравится, — заявил Волчий Король. — Может, ты и был прав насчет него, Сигиллит. Несмотря ни на что, корни у него прочные. Он годится.

Локен не сказал ничего, пытаясь понять, что за испытание он только что выдержал и что говорили о нем в его отсутствие.

— Гожусь — для чего? — спросил он.

— Чтобы найти мне способ убить Хоруса, — ответил Волчий Король.

@темы: сорок тысяч способов подохнуть, перевожу слова через дорогу, ordo dialogous

---

Неожиданно выяснил, как называется дерево, интриговавшее меня уже который год. Каждый раз, когда эти деревья зацветают, хотел сфотографировать и спросить в каком-нибудь сообществе бессмысленных вопросов, но каждый раз забывал. А тут вдруг спросил кто-то еще (=
Дерево называется катальпа (полностью, страшно сказать, катальпа бигнониевидная), или еще Indian bean tree. И вообще-то в природе растет малость южнее, но у нас тут климат специфический (=
А цветет оно вот так:

@темы: фотофлуд, Canada notes

---

боевая баржа продолжает свой полет

Трудовыебудни переводчика (вернее, ни разу не трудо, поскольку занимаюсь я этим "для души", но процесс-то легче не становится). Опять Ваха, ну а чего вы ждали (=. Всякое россыпью.

Заметил, что проще всего переводить куски, где персонажи заняты преимущественно разговорами. Там, правда, вылезают порой бесконечные "сказалы", но это можно пережить. Все равно получается легко и быстро. Всякие философские рассуждения и лирические отступления - тоже несложно, хотя и чуть медленнее. Вот с описаниями уже становится веселее, особенно если это описание Макнилл-стайл - на визуализацию описываемой конструкции приходится тратить отдельные усилия.
Но самое днище - это экшн. То есть драки и прочее болтер-порно, другой экшн в ваха-текстах бывает редко. Нет, в исходном тексте разобраться, кто на ком стоял, обычно не сложно - но вот сделать так, чтобы это было ясно еще и в русском... Фактически надо представить всю сцену и описать своими словами, по-другому не выходит. И еще динамичность не потерять, что тоже важно. И синонимы, да - вот где я найду три разных слова для перевода cut, hack и blow, если все это обозначает удар меча? Днище, полнейшее днище. Впрочем, тем интереснее его превозмогать.

О терминологии: а вот вопрос, можно ли сочинить внятный перевод термина "warband"? Я-то среди себя говорю попросту "варбанда", но в текстах такой фокус не пройдет. Пока выкручиваемся "боевым отрядом", но тоже ведь печаль. Хорошо еще, что не "боевая ватага", а то видел я такое где-то чуть ли не в официальном переводе.

О терминологии-2: товарищи, а как вообще принято переводить "gunship"? Меня этот вопрос уже давно терзает, а адекватного варианта я так и не придумал. Эти хреновины уже были у меня и катерами, и бомбардировщиками, и чуть ли не истребителями (и, возможно, чем-то еще) - лишь бы было ясно, что оно летает и стреляет. К счастью, в соседнем предложении обычно написано "Thunderhawk/Stormbird", так что суть летающей и стреляющей хреновины становится ясна, но блин. Я хочу четкий и внятный термин. А gunships, кстати, много где есть - вон, в МЭ тоже летают.

И внезапно не риторический вопрос: я тут перевожу куски из "Мстительного духа" (избирательно, в основном про приключения Локена и компании) - просто так, потому что хочется. Какой-то перевод книжки, насколько я знаю, в природе существует. Собственно, вопрос - кому-нибудь нужны эти мои куски вообще? (невычитанные, потому что не считаю себя вправе грузить кого бы то ни было вычиткой)

Вопрос: Выкладывать недоперевод?

1. А нехай буде.		10	(90.91%)
2. Оставь валяться в архивах, все уже давно читали.		1	(9.09%)
Всего:		11

@темы: сорок тысяч способов подохнуть, хвост от ламатьявэ

---

visual associations

По ленте пробегает периодически флэшмоб с ассоциативными коллажами - я подумал и решил тоже в него ввязаться. Отмечайтесь в комментах, а я выдам вам коллажик тумблер-стайл. Ну, если получится, а то я на такого рода ассоциациях вечно зависаю - может, с визуальными веселее пойдет (=

UPD: человек-тормоз отдает долги. Не по порядку, сорри - ну как вышло. Но очередь дойдет до всех, рано или поздно (=

 Grey Kite aka R.L.:

 Chiora:

запись создана: 18.06.2015 в 06:04

@темы: флэшмоб, он же движняк

---

регулярная рубрика "Новости упороса" в нашей программе

Извините, мы опять (=
Представили Керза, зависающего на потолке вниз головой на манер летучей мышки.
Потом решили, что дело было в те дни, когда новообретенный примарх только-только осваивал возможности брони и открыл для себя магнитные ботинки. И вот он находил на "Гордости Императора" темные углы (как - непонятно, но искать темные углы - это врожденный талант) и висел там на потолке. Приводя случайно проходящих мимо смертных в ужас, а космодесантников - в охренение.
Космодесантники жаловались Фулгриму (мол, за что нам это и почему Император не мог подкинуть Керза на воспитание кому-нибудь другому), на что тот толкал пафосные речи о стремлении к совершенству и преодолении все более трудных препятствий на этом пути. "Но с потолка вы моего брата все-таки снимите как-нибудь, - добавлял он вслед уже проникнувшимся сыновьям. - Там лепнина, фрески, а он сапогами!.."

@темы: сорок тысяч способов подохнуть, смеющиеся грибы

---

Внезапно опубликовал все неопубликованное - кусок перевода вот выложил, фичочек на фикбук отнес. Будем считать, что это такой способ борьбы с энтропией (=. Пойти, что ли, отнести еще и на AO3 то, чего там еще нет?..

Поэтому - реклама:

Это уже вторая глава (=

@темы: сорок тысяч способов подохнуть, перевожу слова через дорогу