Slaves to Darkness — перевод, глава 10

[Альре Сноу]

Малогарст

Он падал сквозь горящее небо. От горизонта до горизонта кипели облака огня. Внизу были расколотые камни и черная, спекшаяся земля. Здесь не было солнца, только свет адского горнила, пылающий, перетекающий над разрушенными крепостями и скелетами боевых машин. Огромные змеиные силуэты свивались кольцами в пламенных облаках. Молнии ударяли от земли в небо и обратно — целый лес ослепительных росчерков, выжигающих пейзаж до монохрома в мгновение ока. Малогарст падал, и горячий ветер обжигал его кожу. Полы его одежд хлопали позади. Демон, принявший облик Йактона Круза, был прямо перед ним, на расстоянии вытянутой руки. Малогарст осознал, что он летит ровно, не переворачиваясь; гравитация не действовала на него, и он подозревал, что здесь ее прикосновение не более реально, чем кожа на его собственном теле.

Далеко внизу распустился огненный цветок взрыва — ударная волна в километр шириной, грибовидное облако, поднимающееся над выжженной землей. Раздался грохот детонации, и пламенные облака отозвались эхом грома.

— Слышишь? — окликнул его демон. — Это — голос бога.

Блестящее черное море устремилось вперед вслед за взрывом, перекатываясь бурунами, вскипая красной пеной. Но это было не море. Это была волна тел — миллионы созданий, кто-то на двух ногах, кто-то на четырех, будто звери; их броня была опалена до черноты, но кровь их, проливаясь, текла красным потоком. Падая ниже, Малогарст различил машины, шагающие среди тел и пробирающиеся через бойню, давящие живых и мертвых, не переставая стрелять.

Он узнавал очертания некоторых из них — Титаны класса «Разбойник» и танки «Бэйнблэйд» — но многие другие конструкции он никогда не видел и не слышал о них; это были машины из давно минувших войн или же из грядущих. Он видел, как машина в форме ограненного кристалла испустила волну холодного света, срывая броню и плоть со всего вокруг. Он видел, как нечто с тремя тонкими ногами пало под ударом чуждого существа из хитина и плоти. В этой резне были воины в мехах, вооруженные копьями с каменными наконечниками, были тонкие фигуры, что кружились, точно оснащенные клинками призраки, были люди в форме, пропитанной кровью и грязью, которые поливали огнем всё, что приближалось к ним. Бесконечная бойня уходила за горизонт.

— Где это? — спросил Малогарст.

Демон, повернув голову, уставился на него.

— Везде, — он протянул руку и указал вниз. — Смотри.

Малогарст посмотрел. Там, на горе трупов, стоял некто в черной броне. Даже отсюда, когда целый мир резни лежал перед ним, Малогарст ощутил, как этот силуэт притягивает его взгляд.

— Луперкаль, — выдохнул он.

Он смотрел, как Воитель взмахивает своей булавой, круша и дробя, и воины волнами обрушиваются на склон перед ним и откатываются назад — разбитые, уничтоженные, разбрызгивая кровь из расколотых черепов. Длинные, точно косы, клинки на его руке вырывали жизнь из тех, кто подходил достаточно близко, чтобы ощутить их прикосновение. Кровавые призраки вопили вокруг него, поднимаясь над убитыми в пронизанном красным тумане. Теперь, глядя сверху, Малогарст видел, как волны воинов, машин и огня окружают одинокий силуэт; каждый клубок резни — крупица в гигантском водовороте смерти. И Хорус каким-то образом не стоял на месте; невероятно, но он двигался, пробираясь через океан убийств, удар за ударом, шаг за шагом.

Он смотрел, как боевая машина с паучьими ногами карабкается к Хорусу по горе трупов. Она исторгла копье ярко-зеленого огня, ослепительное, будто неоновая вспышка. Луч ударил в воющих духов вокруг Воителя. Взметнулась стена белого пламени. Сражающиеся упали с выжженными глазами. На мгновение всё застыло — а затем Хорус шагнул из безумного облака света.

Он был ранен — даже на таком расстоянии Малогарст не мог не заметить этого. Кровь заливала лицо, и дым поднимался от брони. Но он не останавливался. Похожая на паука машина встала на месте, перебирая ногами. Пушки на жвалах засияли нарастающей энергией. Хорус бросился вперед. Машина с воплем выплюнула заряд, но Сокрушитель Миров уже обрушился на нее. Вокруг зазмеились молнии, выхватывая застывшее мгновение белыми вспышками. Металл согнулся и разошелся. Машина отшатнулась назад, разбрасывая вокруг себя вырванные из трупов куски мяса. Второй удар Хоруса вбил ее хромированный корпус в землю. Воитель шагнул вперед, встречая прилив битвы, отхлынувший было прочь, и новые воины падали от его руки; его коготь кричал, исторгая души мертвых из плоти.

— Ты видишь, — сказал демон. Малогарст взглянул на него, вдруг осознав, что они больше не падают, но висят в дрожащем от жара воздухе. — Ты видишь, какая честь оказана ему. Для других Владыка Резни послал бы армию. Но для него Бронзовый Бог создает целый мир-бойню, бесконечный и неистощимый. Только для него одного.

Малогарст знал, что он видит. В рукописях, что были запретными даже во время Долгой Ночи, он читал о лихорадочных видениях людей, утверждавших, будто видели места, где битва течет над вовеки бессонными землями, где земля исходит дымом от погребальных костров, и мертвые поднимаются с восходом красных солнц, чтобы вновь начать бесконечную резню.

— Отведи меня к нему, — прорычал он Амароку.

Демон склонил голову, и они принялись опускаться через вихри пепла. Малогарст чувствовал жар огня и взрывов, но слабо, словно это была лишь тень настоящего пламени и воспоминание о боли. Ни одна пуля не вылетела из моря войны им навстречу, и когда они коснулись земли, поток битвы струился вперед, безразличный к ним. Он не расступился, заметил Малогарст, но каким-то образом беспорядочное движение машин и тел миновало их.

Хорус возвышался над ними, убивая с каждым движением. Ореол душ кружился над ним, пронизанный красным — кровью их смертей. Малогарст чувствовал присутствие примарха. Это было то же притяжение, какое он ощущал в тронном зале, — словно бы он стоял на краю тайфуна.

— Сир! — выкрикнул он и набрал воздуха для нового крика, но Хорус повернулся к нему. Его лицо было залито кровью. На его броне зияли раны, заметил Малогарст, и кровь была у него во рту, когда он заговорил.

— Малогарст, — произнес он, ни не секунду не прекращая смертоносных ударов. — Ты не должен быть здесь. Я оставил тебя... — Он взмахнул Сокрушителем Миров, отбрасывая от себя тела в бронзовой броне. — Я оставил тебя на Молехе. Как посмел ты нарушить мою волю?

— Это сон, — ответил Малогарст, перекрикивая грохот выстрелов и вопли умирающих. — Это видение, посланное варпом. Вы должны вернуться к нам, сир. Вы должны последовать за мной обратно.

— Я не потерплю поражения, — прорычал Хорус, скаля окровавленные зубы. — Я сокрушу это владение богов. Я заставлю его покориться моей воле. Возвращайся на Молех. Не смей нарушить этот приказ так, как нарушил прежний, последовав за мной сюда.

Хорус рванулся вперед, не оглядываясь на Малогарста, и нанес еще один удар; взметнулся фонтан крови с осколками костей.

— Молех был давно, сир, — позвал его Малогарст. — Вы вернулись к нам. Вы вернулись из царства за дверью.

— Нет, не вернулся, — сказал Амарок. Демон говорил тихо, но Малогарст ясно слышал его за шумом битвы. Он обернулся. Существо с лицом Йактона Круза покачало головой — почти что печально. — Он не вернулся. Или, во всяком случае, вернулся не весь.

— Что за ложь ты...

— Не ложь, Кривой. Только холодная истина. Истина, которая должна была быть очевидна всем вам.

— Ты...

— Ты связал меня, — напомнил демон. — Прикажи мне говорить правду, и ты услышишь те же слова, Малогарст. Хорус остался здесь, в Землях Битвы, и если мы поищем еще, то увидим его блуждающим в Садах Разложения и, возможно, даже сумеем заметить его отражение там, где он ищет выход из Замка Зеркал.

Он — помазанник богов. Он победил и потребовал благосклонности каждого из них, великих и малых, от наивысших сил до нижайших князей отчаяния. Они влили в него знания и власть, больше, чем получал любой другой избранник, ибо подобного сосуда никогда не было у них прежде. Они вознесли его, и они дали ему знания, откровения, власть, силу. Они шептали, что он — всё, чем был его отец, и больше этого. И он принял эту ложь.

— Это не ложь, — выговорил Малогарст. — Он низвергнет своего отца.

— Ложь — не в этом, Кривой. Тебе стоило бы знать вкус обмана. Он вернулся к вам, но часть его — часть его души, его силы — осталась здесь, навеки скованная богами.

— Его нет здесь. И меня нет здесь. Это метафора, способ увидеть нечто, что происходит между ним и варпом...

— Если тебе так угодно, но это всё же реально. Как и его борьба.

— Он сказал, что сражается.

— Так и есть — сражается с богами, которых — он верил — может заставить склониться.

— Но это не всё, верно? Если он сражается с богами внутри своей души, значит, они пытаются поглотить его.

На губах демона мелькнула улыбка.

— Власть — это игра, великая игра, не знающая масштабов и границ. Когда чумные ветра слабеют, приходит огонь войны и сжигает трупы, гниющие на полях. Когда невоздержанность становится совершенной, вступает слепой случай и отравляет ее. И этот танец бесконечен.

— Он видел все силы и заключил договор с ними, — сказал Малогарст, но внутренне уже понимал то, что следовало из слов демона, хотя и продолжал возражать. — Он — не пешка в их игре.

— Разве нет? Не пешка, но всё же фигура на игровой доске. Это и есть истина любой власти, не так ли?

— Но силы варпа избрали Воителя как своего союзника против Императора.

— Свое орудие, не своего союзника. Ложь — не забывай. Единожды все силы потустороннего царства поставили эту цель превыше своей борьбы за превосходство друг над другом. Можешь ли ты представить, насколько это редкое событие? «Хаос», так вы иногда называете нас на языке смертных. И в этом имени есть истина. А Хаос отвергает единство и равновесие. Он стремится к раздору, к битве, к обману и разложению. Неважно, что нас объединяет, — те силы, что разделяют нас, всё равно победят.

— Все они хотят заполучить его себе, — сказал Малогарст. — Они знают, что победа близка, и не хотят делиться трофеями. — Он посмотрел на окровавленную фигуру Хоруса, бредущего по вечному полю битвы. — Они разрывают его на части...

— Как дети, которые не могут поделить игрушку. — Демон тоже смотрел на Хоруса. Примарх продолжал двигаться вперед, но теперь замедлился. Похожие на собак существа с шестью ногами и освежеванными черепами взбирались друг на друга, чтобы укусить его; их зубы высекали искры из брони, а пронзительный вой перекрывал выстрелы.

— Как внизу, так и наверху. Они разрывают его на части, точно так же, как разрывают тебя и твоих союзников в царстве плоти. — Малогарст взглянул на демона, прищурившись. — Ты видел это, — продолжал демон, — все эти фракции и всю ложь, и перемены, гноящиеся в темноте. Боги используют множество орудий — кого-то добровольно, кого-то в неведении, — но все они служат, неважно, знают они это или нет. Битвы во имя гордости, разрушительные амбиции, желания, осуществляемые во мраке, — всё склоняет весы в ту или иную сторону. И всё это время Хорус слабеет.

— Ты хочешь сказать...

— Волки сжимают кольцо, Кривой. Хорус сражается, но он проигрывает.

— Но тогда Хаос не получит ничего.

— Неужели? — переспросил демон. Малогарст уставился в его неподвижное, улыбающееся лицо. — Он должен принять это, Малогарст. Он должен сдаться, чтобы выйти победителем. Это — единственный путь. Он должен сделать последний шаг. Иначе они раздерут его на части, пока он будет сопротивляться, и возведут другого на его место.

— Нет никого другого, — сказал Малогарст. — Не может быть.

— И может, и будет. Если ты хочешь спасти его, ты должен заставить его понять, что он обязан склониться.

— Ты лжешь, — выдохнул он.

— Нет, — сказал Амарок. — Нет, я говорю тебе правду, которую ты не хочешь слышать.

— Он не падет, — выплюнул Малогарст и устремился вслед за образом Хоруса. — И я не подведу его.

Небо над головой мигнуло, залившись красным. Толпы воинов, грохот выстрелов и крики умирающих еще были здесь, но словно бы отдалялись.

— Нет! — выкрикнул Малогарст. Образ Хоруса становился смутным, растворяясь, будто чернильный след в кровавой воде. — Нет! — он повернулся к демону.

— Похоже, мир плоти зовет, — усмехнулся тот.

— Ты...

— Помни, что я сказал, Кривой, — произнес демон — снова голосом Йактона Круза. — Как наверху, так и внизу. Волки сжимают кольцо. — Амарок поднял руку, и его образ начал выцветать; серебряная монета сияла в центре раскрытой ладони. — Мы еще поговорим. В конце концов — я с тобой сейчас и навсегда, брат.

А затем он исчез, и какофония криков окружила Малогарста; боль растворила его тело и дала ему другое взамен.

Воздух ворвался в легкие. Он почувствовал, что задыхается. Боль пронизывала его. Он нащупал обнаженными ладонями металл палубы. Замерзшая кровь осыпалась кристаллами. Сам воздух вопил.

— Вставай! — выкрикнул голос рядом. — Вставай, старый ты урод, или я перережу тебе горло еще раз.

Его грудь всколыхнулась; его стошнило кристаллами крови и желчи. Коснувшись шеи, он обнаружил мягкую плоть там, где атам отворил его горло. Он с трудом поднялся на ноги и покачнулся.

— Тебе лучше убираться отсюда, — сказал Калус Экаддон. Сота-Нул позади него уже стояла у потайной двери. — Командиры Морниваля вызвали тебя в стратегиум.

Малогарст моргнул. Перед глазами всё плыло, крики по-прежнему звенели в ушах... Нет, не крики: сирены. Боевые сирены.

— Почему? — выдохнул он. — Что происходит?

— Враги, — оскалился Экаддон. — Псы Императора нашли нас.

Лайак

То была пещера с гладкими стенами — наподобие внутренностей огромной морской ракушки. Мосты из некоего блестящего вещества пересекали ее крест-накрест, точно паутина. Полированные кристаллы располагались на изогнутых арках в каждой точке, где соединялась пара этих тонких мостов. Кристаллы — высотой в рост смертного человека — испускали бледное свечение. Между ними потрескивали молнии. Там, где мостики встречались со стеной Паутины, открывались округлые провалы в окутанную туманом даль. Лайак осознал, что и сам выбежал из одного такого отверстия. Перед ним уходил вперед узкий мост.

Нити перестрелки прошивали пространство между изящными мостами. Воины в алом бежали вперед, лучи энергии и потоки снарядов сполохами вырывались из их оружия в направлении невидимых целей. В воксе Лайака раздался крик, а следом его уши наполнились щелкающим скрежетом, похожим на трение крыльев насекомых. Он знал этот звук: то был голос Неизъяснимых. Без языков они не могли изъясняться связно, но в бою они управляли треском и шипением в воксе, создавая язык, вздымавшийся, точно рев пыльной бури.

— Стойте здесь, — бросил он рабам клинка. — Защищайте оракула.

Он выбежал на середину узкого моста.

— Кситрас’ка’хемек, — выдохнул он. Серебряные зубы маски с хрустом разошлись и сомкнулись, когда нечестивое слово прорвалось сквозь них. Звук обрел форму. Дымно-черные символы взметнулись за спиной Лайака, опрокидываясь, расползаясь, меняя облик. Очертания перьев и изогнутых когтей задрожали, обретая эфирное бытие. Пронзительные, голодные вопли раскололи воздух. Воля Лайака потекла по узам, соединяющим его с демонами, и они закружились высоко над ним, словно рожденная тенями стая ворон. Его зрение слилось с многомерной картиной восприятия демонов. Всё перед взором окрасилось алым. Разум Лайака впитывал виденное, сплавляя его с тем, что видели его собственные глаза.

Он увидел врагов, в которых стреляли его братья. Для зрения демонов они пылали белым. Плюмажи на их высоких шлемах развевались, когда они взмахивали своими алебардами. То были золотые создания; их сущность была пронизана грозовыми сполохами — как если бы они были сотворены из молний.

«Кустодии, — подумал Лайак. — Спутники Императора и преданные лишь ему воины».

И перед отрядом Кустодиев стоял Лоргар. Сила окружала его ореолом, мерцая, обращая свет в тень, когда на него опускались удары, скручивая стрелы энергии в огненные шнуры. Его алая броня казалась черной среди пылающего сияния. Увенчанный лезвиями скипетр был у него в руке; каждый его удар звучал вскриком. Пока Лайак смотрел, один из кустодиев отступил на шаг, уворачиваясь от пронесшегося мимо скипетра, а следом повернулся и сделал выпад копьем. Удар пел убийственным изяществом. Но так и не достиг цели. Ураган силы, окружавший Лоргара, ударил по кустодию. На мгновение ярко вспыхнул мистический алгоритм, вделанный в броню воина. Следом кустодий распался на части. Броня стала золой, плоть — пеплом, кости — черными щепками, разметанными ветром. Лоргар даже не сбился с шага.

Для многих он был жрецом, демагогом, способным вдохновлять смертных на деяния, что прорвут завесу небес. Лайак был свидетелем подобному; был свидетелем тому, как перед примархом замолкает, устрашившись, завоеванный город, а затем возносит свои голоса в хвале богам. Но в это мгновение Лайак видел, что Лоргар был никакой не жрец; он был — убийственная сила веры, обретшая форму.

Отряд одетых в алую броню Несущих Слово двигался вслед за своим повелителем. Безмолвные крики ликования вырывались из их безъязыких ртов. Двое кустодиев стояли на мосту перед ними и их примархом. Они не бежали, хотя обязаны были знать, что умрут. Лайак полагал, что некоторые сочли бы такую стойкость достойной почестей; для него же она заслуживала лишь презрения. Кустодии не проявляли храбрости, принимая мученичество; их души были изуродованы, отнимая у них возможность решиться на самопожертвование добровольно.

Они, впрочем, хорошо сражались — отходили назад, вращая копья приемами, которые невозможно было распознать, и не прекращая вести огонь даже в повороте.

Лоргар опустил скипетр на кустодия. Золотой воин двигался быстрее, чем мог бы отследить глаз, но удар шипастого навершия достиг цели. Смятое золото и горелая плоть разлетелись в стороны от скипетра, когда тот поднялся

Сверху обрушился дождь выстрелов. Разрывные снаряды ударили в ближайших к Лоргару Несущих Слово. Обломки брони и кровавые клочья рухнули с моста. Огонь и взрывы взбаламутили воздух вокруг примарха.

Трио автоматонов показалось на мосту над кустодиями и примархом. Их броня была красного цвета заходящих солнц, и знаки Механикум Марса покрывали ее паутиной двоичного кода. Казалось, они свисают с моста, подвешенные за ноги, целясь поверх своих голов батареями орудий, приводимых в движение поршнями. За тем исключением, конечно, что со своей собственной точки зрения они не находились вверх ногами.

Лайак выпустил стайку демонов в воздух между автоматонами и их целями. Лучи прицелов метнулись к ним, повернулись орудия. Крылатые демоны вскрикнули и попытались увильнуть в сторону. Воля Лайака хлестнула по ним, удерживая их вместе, и они влетели прямо в поток огня. Тела из склизкой кожи и черных перьев разлетелись на части. Лайак почувствовал, как демоны растворяются, становясь ничем, и услышал проклятия, с которыми они погружались обратно в глубины варпа. Они продержались семь секунд.

Но этого было достаточно.

Лоргар выступил из пылающего воздуха. Его глаза сделались окнами в царство пламени. Он воздел руку. Медленный, торжественный жест, ладонь раскрыта, словно в благословении. Ближайший автоматон вспыхнул раскаленной белизной. Снаряды и топливо взорвались. Поршни расплавились. Автоматон осел вперед, точно восковая кукла под пламенем резака.

Лайак теперь был посередине моста, прямо под примархом. Огонь вспыхивал у него над головой и по правую руку, ударяя по Несущим Слово, которые пытались добраться до своего примарха. Лайак резко обернулся — еще одна пара автоматонов заняла позицию на другом мосту. Луч прицела одной из машин уперся в него. Орудия повернулись. Стабилизаторы отдачи защелкнулись с шипением поршней.

— Хии’на’ук, — выговорил Лайак. Слово обрело сущность и устремилось, пылая, к стреляющим автоматонам. Крупнокалиберные снаряды врезались в гниющую плоть — демон проявлялся в реальности. Семь крыльев развернулись из его подбрюшья. Скопления фасеточных глаз блестели над длинным хоботком. Насекомые ноги — в метр длиной — свисали с тела. Личинки и гной сыпались с существа; оно бросилось на автоматонов. Ударили выстрелы, разбрызгивая гниющий жир и окровавленное мясо. Автоматоны разогнули ноги, пытаясь отступить и перестроиться. Демон врезался в первого из них, опрокинув его назад. Гладкая костяная поверхность моста брызнула осколками. Автоматон тщетно сопротивлялся, боевые протоколы не в силах были выбрать алгоритм действий. Демон душил его, обвив ногами корпус и капая кислотной слюной, пока его хоботок ввинчивался во внутренности машины. Второй автоматон еще стоял на месте, приняв позицию для стрельбы, когда демон снова взвился в воздух и бросился на него.

Лайак отвернулся, оставив демона на произвол инстинктов, и отыскал взглядом Лоргара. Примарх стоял в центре шторма из огня и дыма. На мосту появились новые кустодии, наступая с обеих сторон под прикрытием высоких щитов, а отряды на других мостах обрушивали на примарха шквалы выстрелов.

Лоргар остановился; убийственный огонь откатился назад, когда воздух вокруг него замерцал от психической мощи. Несущие Слово теперь обступали его — молчаливое алое кольцо. Кустодии наступали, и на мгновение Лайак увидел их, пусть даже краем глаза.

— Повелитель, — позвал он.

Лоргар обернулся. Кожа туго обтягивала его лицо. Темные вены проступали под золотистой пудрой. Его глаза встретили взгляд Лайака, затем вернулись туда, где рабы клинка закрывали собой Актею недалеко от выхода, из которого они явились. Вибрирующий энергетический луч ударил в одного из воинов рядом с Лоргаром и превратил его в черную пыль.

— Повелитель, это не…

Мост раскололся. Бледные фрагменты посыпались во все стороны под действием конфликтующих между собою сил гравитации. Кустодии упали. Лоргар выпрямился с закрытыми глазами; его кожа блестела белым сиянием. Осколки призрачной кости зависли в воздухе. Нити огня проросли над ними, сверкая всё ярче и ярче, пока не сделались похожи на угли, едва вытащенные из печи. А следом они разлетелись повсюду, выкашивая автоматонов, боевых сервиторов и кустодиев, плавя доспехи, разжигая огонь из масла, сжигая плоть в пепел. Призрачная кость разбивалась с каждым ударом; сотни меньших осколков разлетались от столкновений, пока всё вокруг не оказалось залито светом от чего-то вроде облака охваченных огнем перьев. Крики и вой машин сделались громче, а следом их начало становиться все меньше и меньше, пока из звуков не остался только шелест пыли призрачной кости на ветру.

Лоргар открыл глаза. Пыль улеглась.

Лайак вскарабкался вверх, следуя по изгибам и спиралям чужацких мостов. Рабы клинка следовали за ним; между ними — Актея. Он достиг Лоргара как раз вовремя, чтобы увидеть, как примарх поднимается с того места, где опускался на колени перед разбитым пролетом. Лайак замедлил шаг, наклонился и оглядел то, что осталось от трупов, распростертых на гладкой земле. Он коснулся непокрытой ладонью измельченного вещества и размолотых в пыль осколков. Черная эктоплазма осталась на кончиках его пальцев.

— Это не были создания Императора, — сказал он — и посмотрел вверх. Лоргар глядел на него, сверху вниз; маска спокойствия вновь заняла свое место на припорошенном золотом лице.

— Некогда они были ими, — произнес Лоргар.

— Снова призраки, — сказал Лайак. Над ними и вокруг них содрогалась паутина призрачной кости.

— Она пытается сбить нас с пути, — сказала Актея. — Здесь зал слияния. Время и выбор берут начало отсюда. Мы близко. Они вернутся, и будут сильнее.

— Ты — наш проводник, — сказал Лоргар. — Какой путь мы должны избрать?

Она открыла рот — и тут же закрыла.

— Какой путь? — повторил Лоргар.

Актея не шевелилась и не говорила ни слова.

Лайак ощутил, как дернулась маска на его лице. В его разуме двигались осколки слов, свиваясь в памяти. Высокий, пронзительный звук, похожий на одинокий крик, исторгаемый из одной глотки за другой, задрожал в воздухе.

— Ты слышишь это? — спросил он.

Актея повела головой.

— Нет, — сказала она. — Что ты слышишь?

Лайак повернулся и двинулся по направлению к звуку. Тот исходил из того входа, откуда появился Лоргар. Внутри мерцал свет, и на бледных стенах двигались тени, будто отброшенные разгорающимся костром.

— Мы пришли оттуда… — начал было Лоргар.

С другой стороны зала прогремели выстрелы. Серебристый туман сочился в воздух из стен, устремляясь к ним, точно сжимающийся кулак.

— За ним! — выкрикнула Актея, когда Лайак перешел на бег, спеша за зовущим криком у себя голове. Распахнувшийся перед ним портал вдруг залился чернотой.

Вольк

Красные жрецы ждали их на спутнике, созданном из оружия. Мечи, танки и корпуса Титанов лежали рядом с пистолетами и пулями, выкопанными на полях битв, лезвиями топоров, генераторами силового поля, пустыми оболочками вирусных бомб, разбитыми танковыми орудиями и ножами из бронзы, железа и стали. Были здесь и конверсионные установки, сегменты макро-пушек, бомбы, еще теплые от радиации забытых войн, усеянные клинками цепи и заостренные осколки кремня. Всё это было скомкано в неправильной формы шар, кружащий на внешних границах Сарума, точно ржавеющий моргенштерн, заброшенный в небо. Катер Пертурабо скользнул в сердце этой конструкции сквозь дуло бывшей нова-пушки. Остальной флот Железных Воинов под командованием Форрикса окружил спутник, наведя орудия, направив сенсоры, — но слыша лишь тишину.

При высадке примарха встретил одинокий сервитор — древняя машина, закованная в потрепанную в битвах разномастную броню. На его плечах болтался череп с нахлобученным шлемом, ухмыляясь через вертикальную щель в древней бронзе. Сервитор поклонился, дребезжа костями и скрипя шестеренками, и повел их в темноту.

Стены тоннеля, по которому они шли, были составлены из той же массы деталей оружия: все они были сплавлены вместе и отшлифованы до блестящей ровной поверхности.

Вольк не слышал голосов, пока они не отошли достаточно далеко, чтобы потерять катер из вида.

Сперва он решил, что это всего лишь случайные сигналы в вокс-сети, но они не замолчали и тогда, когда он отключил все системы связи. Они не говорили ни на одном из известных ему языков, но Вольку казалось, что он почти понимает их. Оружие в его руках отзывалось тупой болью.

— Славься, Пертурабо, — громыхнул голос, отражающийся эхом от стен, когда они вошли в зал под высоким куполом. — Славься, Владыка Железа.

Восемь фигур стояли в центре зала. Тяжелые складки темно-красной ткани свешивались с их скелетоподобных тел. По краям мантий шли белые треугольники, напоминающие зубья пилы. Или просто зубы. В тени тяжелых капюшонов скрывались вытянутые черепа из черного металла. Некоторые из них напоминали освежеванные лошадиные головы, отлитые в железе; другие были узкими, похожими на лисьи. У одного и вовсе не было головы — только круглый рот с рядами металлических клыков. Вольк не видел оружия, но это не означало его отсутствия. Он знал, что оружие было здесь. Глядя на жрецов, он словно бы чувствовал пушки и клинки, ждущие под их мантиями.

— Ваше прибытие сюда — честь для нас, — сказал тот же голос, и Вольк задумался на мгновение — которому из восьми жрецов он принадлежал? или же они говорили все вместе?

Пертурабо не сводил взгляда с восьмерых, пока Железный Круг выстраивался за его спиной. Двадцать терминаторов, тяжело ступая, заняли места позади них, пусковые установки циклонных ракет приведены в готовность. Аргонис стоял рядом с примархом, Вольк — на шаг позади них обоих.

— Честь... — повторил Пертурабо, позволяя слову угаснуть эхом. — Где была честь, когда вы не отвечали на мой призыв утолить голод нашего оружия, когда иссякали наши возможности вести войну?

Жрецы молчали. Красные огоньки поблескивали в провалах их глазниц.

— Сарум держится в стороне, — сказал Аргонис, когда они только начали путь к миру-кузнице. — Они помогали союзникам Воителя, но они себе на уме. Мы не должны доверять им.

— Не думаю, что он намерен им доверять, — ответил Вольк. — Только получить от них то, что ему нужно.

Вольк знал, почему они явились сюда в поисках Ангрона: из всех сил, с которыми Сарум был достаточно близок, чтобы заключить союз, именно Пожиратели Миров были связаны с ним ближе всего. Ангрон покорил этот мир, и в процессе разрешил внутренний конфликт среди жрецов Сарума. Оружие и броня текли из кузниц в обагренные кровью руки Двенадцатого легиона. С тех пор, как началась война с Империумом, Сарум внешне служил интересам Воителя, но его жрецы не заняли сторону Новых Механикум Кельбор-Хала и не подчинялись никому, кроме самих себя. Им не доверяли, и сейчас, стоя рядом с ними, Вольк понимал — почему.

— Мы ждали тебя, Пертурабо, — произнес голос жрецов. Затем они зашевелились — восемь фигур разошлись по восьми точкам на окружности зала. — Ты должен пойти с нами.

Железный Круг сомкнул щиты, загрохотав гидравликой. Оружие навелось на цели. Вольк почувствовал, как подергивается оружие в его руках.

— Нет, — сказал Пертурабо, едва заметно покачав головой. — Вы дадите мне то, за чем я пришел, и после этого я уйду.

— Ты обретешь то, что ищешь, хотя и не назвал это, — сказали жрецы. — Ты получишь это — и больше того. Но мы не можем распоряжаться такими дарами. Ты благословен, Владыка Железа и Смерти. Ты увидишь сердце всего, и оно будет говорить с тобой.

Аргонис открыл было рот, но гулкий голос не позволил ему ничего сказать.

— Ты, кто прошел через Черную Звезду и искал оружие богов, — ты обретешь всё, что ищешь, если последуешь за нами.

Вольку казалось, что слова впитываются в его кровь. Холод и жар охватывали его. Он чувствовал в своем теле побуждение двигаться, следовать за обещанием в словах Красных Жрецов. Это не было похоже на желание. Это было похоже на голод.

— Вы знаете, почему я здесь, — сказал Пертурабо. До сих пор никто не упоминал про Ангрона или Двенадцатый легион.

Жрец с лошадиным черепом покачал головой. Лязгнули цепные зубья в его челюсти.

— Мы — хранители, — сказал он, и теперь голос исходил от него одного. Звук был как от шестерней, перемалывающих мясо. — Мы пришли лишь для того, чтобы проводить вас вниз.

— Вниз? — переспросил Аргонис.

Лошадиный череп повернулся к эмиссару.

— Вниз, — повторил жрец.

— Это высочайшая честь, — сказал жрец с акульим оскалом, видневшимся под красной полоской сенсоров. — От подобного нельзя отказаться.

Вольк был уверен, что Пертурабо отвернется, но Владыка Железа лишь коротко кивнул.

— Отведите нас к вашему откровению, — сказал он.

Жрец замер на мгновение, но затем кивнул в ответ.

Они покинули зал через дверь, которую Вольк не заметил, когда они только вошли. Он не знал, была ли причина в хитро расположенных углах стен или в технологических трюках, но, пока жрецы не подвели их к выходу, он мог поклясться, что здесь не было никакой двери. Тоннели, по которым они шли, становились всё грубее, обломки торчали из стен, преграждая путь, так что приходилось огибать лезвия копий и дула пушек. Воздух раскалялся, словно они приближались к гигантскому горну или к сердцу вулкана. Вольк вспомнил слова Пертурабо — «Отведите меня к вашему откровению», — и шок, очевидный в оцепенении жреца.

— В сердце их владений есть нечто, — сказал Пертурабо, шагая впереди Волька. Примарх коротко оглянулся, и его черные глаза поймали взгляд Волька. Затем он снова повернулся туда, где перед ним следовал эскорт жрецов. — Это, на самом деле, вопрос геометрии. Достаточно приглядеться к конструкциям силы, что возводят эти жрецы, прислушаться к словам, которые они произносят и оставляют несказанными. Эти создания не служат Омниссии Марса.

Вольк бросил взгляд на жрецов и белые зубцы по краю их мантий, которые казались черными в тусклом свете. Их глаза горели, точно угли.

— Они служат чему-то другому, — продолжал Пертурабо, — чему-то, что они хранили в тайне. Чему-то, что говорит в их снах о клинках и пушках. — Вольку показалось, что он расслышал улыбку в голосе примарха. Его пульс словно замер. Зрение размывалось по краям. Что-то было неправильно. Очень, очень неправильно.

— Мы встретим это, сын мой. Мы увидим нашу судьбу.

Все жрецы перед ними вдруг повернули головы; в шейных суставах резко щелкнули кости и механизмы. Вольк видел красные угли-глаза и железные улыбки черепов, и его плоть пылала, и крик боли разрывал губы, и он не шел, но падал в пустоту, и истребитель горел вокруг него.

— Ты умер, — сказал голос, звучащий в точности как голос Пертурабо. — Но ты можешь жить снова — в огне.

И Вольк выкрикнул свой ответ.

Коридор мигнул, вновь став реальностью. Жрецы шли впереди, как и раньше. Пертурабо шагал среди массивных автоматов Железного Круга, и его экзо-броня отзывалась гудением на каждый шаг. Вольк всё еще чувствовал жар собственной горящей плоти, но он ускользал, точно тающий сон. Смутный оранжевый свет просачивался откуда-то издалека впереди. Позади — он оглянулся — была лишь темнота. Вольк ощутил, как дрожь прошла по его броне и телу.

Что происходило с ним? Что происходило с ними всеми?

— Мы потеряли вокс-контакт с «Железной кровью», — сказал Аргонис и остановился, сжимая болтер в руке. Пертурабо остановился тоже, обернувшись к эмиссару. Жрецы за ним замерли.

— Мы потеряли связь с флотом, — ровным голосом ответил Пертурабо, — потому что мы находимся за пределами досягаемости его вокс-передатчиков.

— Покрытие флота должно охватывать весь спутник, — возразил Аргонис. — Если только наши хозяева не глушат его.

— Или же флот сейчас в миллиардах километров от нас, — сказал Пертурабо. Аргонис затряс головой. — Мы не просто прошли глубже в недра спутника. Мы прошли сквозь врата. Мы идем к самому сердцу Сарума.

Вольк слышал слова и знал, что они истинны. Красные Жрецы не отвечали, хотя Вольк был уверен, что они тоже слышали примарха. Аргонис не сводил взгляда с тоннеля перед ними, на его лице застыло сосредоточенное выражение.

Свет в отдалении нарастал. По стенам начали расползаться жаркие красные отблески. Вольк чувствовал это. Буквально чувствовал. Его нервы по большей части были выжжены после крушения и поспешной установки аугметики. Все ощущения превратились в поток информации от сенсоров. Но сейчас он чувствовал жар. Он распространялся по металлу его рук и ног и горячим дыханием касался кожи.

Жрецы остановились перед ними и, как один, повернулись к Пертурабо.

— Мы не пойдем дальше, — произнесли они слитным голосом, исходящим со всех сторон сразу. — Ты идешь один.

Пертурабо покачал головой.

— Они идут со мной.

— Как пожелаешь, — сказали жрецы, отступая в сторону.

Пертурабо шагнул вперед, но Аргонис поднял свой жезл, преграждая примарху путь Оком Хоруса.

— Куда ты нас привел? — спросил Аргонис.

— К ответам, — сказал Пертурабо и оттолкнул жезл прочь, не останавливаясь.

Мгновение Аргонис не двигался. Вольк оглянулся на него, уже следуя за примархом и Железным Кругом. Их глаза встретились: металл и кристалл — с чернотой Хтонии. На миг Вольку показалось, что он заметил что-то во взгляде брата — призрак эмоции, которую не мог понять. Затем эмиссар последовал за ними, и они прошли в раскаленное горнило, мимо склоненных голов жрецов.

Теперь светились сами стены — вишнево-красным, угольно-черным. Мешанина оружия уступила место грубому камню, прошитому вкраплениями кристаллов и искрами руды. На полу лежала пыль — серый, мягкий пепел, достаточно толстый, чтобы приглушать шаги терминаторов и автоматонов. Низкий рокот, похожий на течение огромной реки, нарастал впереди, за изгибом коридора. Вольк ощутил внезапное желание повернуться и зашагать назад, но ноги несли его дальше; механизмы и плоть работали безупречно, и жар опалял его чувства.

А затем они шагнули за последний поворот — в раскаленный свет сердца Сарума.

предыдущее

глава 1
главы 2-3
главы 4-5
главы 6-7
главы 8-9
скачать главу в формате docx

@темы: сорок тысяч способов подохнуть, перевожу слова через дорогу, ordo dialogous