...седьмого идиотского полку рядовой. // исчадье декабря.
глава вторая
Малогарст
— Это приказ Воителя, — сказал Малогарст.
Призрачное изображение Мортариона мерцало в воздухе над пылающим телом метатрона. Глаза Владыки Смерти над высоким горжетом казались темными провалами. Из клапанов его брони с шипением вырывались испарения. Один лишь взгляд на него заставлял Малогарста покрываться холодным потом. На полу подергивалось распростертое тело метатрона; волыдыри набухали по всей его плоти. Он не переживет эту аудиенцию; жаль, но с этим ничего нельзя было сделать.
Варп одарил войска Хоруса многими благословениями, и не последним из даров была возможность навигации и связи через бескрайние пространства космоса. Хотя они по-прежнему использовали Навигаторов, чтобы прокладывать курс большинства своих кораблей, и астропатов, чтобы обмениваться сообщениями между рассредоточенными силами, тайные и тонкие искусства обеспечивали им куда большую точность — о подобном оставшиеся верными Императору не могли и мечтать. С помощью связанных душ и договоров с демонами они могли проводить корабли через шторма, что уничтожили бы самый мощный флот. Они могли говорить друг с другом так, словно стояли в одной комнате, хотя на самом деле их разделяло полгалактики. Но, как и всегда с обитателями варпа, за их силы приходилось расплачиваться — и метатроны воплощали собой эту истину.
Все они когда-то были астропатами, прежде чем их разумы и души были рассечены колдовством и соединены с созданиями варпа. Через них слуги Воителя могли слышать его голос где угодно — если у них тоже был метатрон. Но эта связь стоила крови и жизней. Нередко эти создания умирали, исполняя свое предназначение. Малогарст уже выжег троих из своих метатронов за одну ночь.
— Если такова воля Воителя, он может высказать это мне собственной персоной, — сказал Мортарион. Примарх Гвардии Смерти опирался на свою косу; его броня двигалась в такт дыханию.
— Я — голос Воителя, и ты выслушаешь меня.
— Ты — рот, который открывается, но не производит ни звука, Кривой.
— Он доверяет и ценит тебя выше всех, господин. Он не доверил бы такую честь никому другому, и он проследит, чтобы никто не стал оспаривать ее у тебя.
— Но он не оказывает мне чести лично сообщить о том, что я буду первым, кто швырнет свой легион на Дорновы стены. Ты умеешь льстить, Малогарст, но подобное можно назвать честью лишь тогда, когда приказ исходит от хозяина — а не от его пса.
— Ты сделаешь это, Мортарион. Таков его приказ.
— Так пусть он прикажет мне сам.
Он взмахнул косой — так быстро, что Малогарст успел увидеть только размытый блеск. Изображение исчезло. Вонь серы и жженого сахара разлилась в воздухе. Метатрон дергался в судорогах на полу, его плоть лопалась, расходилась ранами. Изо рта слепого создания хлынула кровь. Пронзительный скорбный вопль взметнулся в разуме Малогарста. Еще секунду он смотрел на опустевший воздух, затем достал болтер и выстрелил. Фонтан крови и костей брызнул вверх. В смрадном воздухе воцарилось молчание.
— Расходовать подобный материал с такой легкостью... — произнес мягкий голос за его спиной. — Это что-то да значит.
Малогарст обернулся, вскинув болтер, обнаруживая цель за долю мгновения между ударами сердца. Пусть он был искалечен, но его плоть оставалась плотью сверхчеловека. Он остановился, его палец замер над спусковым крючком.
— И что же это значит? — спросил он.
Девять линз уставились на Малогарста из-под черного капюшона. Они медленно вращались; он не опускал болтер, держа прицел.
— Может быть, то, что ты милосерден, — сказал голос — женский, шипящий и гортанный.
— Как ты сюда попала? — медленно произнес он.
Его собеседница приблизилась. Она была высокой — или, скорее, казалось, будто нечто высокое спрятано под складками ткани. Системы брони Малогарста зашипели помехами при взгляде на нее. Он не опускал болтер.
— Может быть, это значит, что ты разгневан.
— Ты будешь подчиняться, Сота-Нул, или я разорву тебя на части, а что останется — скормлю Луперкай.
— Может быть, это значит, что ты жесток.
Его палец напрягся. Спусковой механизм внутри болтера замер на самой грани выстрела.
— Это значит, что если нечто бесполезно — я предпочитаю избавиться от этого.
Сота-Нул наклонила голову.
— Вот как? Я запишу этот факт для анализа на истинность. — Несмотря на всё, что он знал о ней, именно голос Сота-Нул всегда пробуждал в нем желание сжечь ее на месте. Он не был похож на голоса большинства техножрецов: слишком эмоциональный, слишком... плотский.
— Как ты вошла в эти покои? — прорычал он.
— Как представитель Генерала-Фабрикатора, я вхожу туда, куда хочу.
— Не на этом корабле.
— Всюду, где поворачиваются шестерни, я могу пройти, — техноведьма наклонила голову набок. — Впрочем, если мое вторжение причинило тебе эмоциональный дискомфорт, я предлагаю соответствующие извинения, которые позволят тебе восстановить душевное равновесие.
Малогарст опустил оружие. Он сделал глубокий вдох и заставил разум успокоиться. Гнев мог быть полезен — как могли быть полезны все эмоции, — но, как бы ни умоляли все его инстинкты застрелить техноведьму, он не мог прислушиваться к ним. Сота-Нул принадлежала к последователям Кельбор-Хала, Генерал-Фабрикатора новых Механикум. Малогарст не был уверен в том, что она такое — человек, машина или же ни то, ни другое, — но он чувствовал пронизывающие ее плетения варпа. Так же, как он был советником Хоруса, Сота-Нул была фактотумом Кельбор-Хала при дворе Воителя. Он не мог застрелить ее — точно так же, как она не могла его убить. Попытайся они это сделать, и они бы начали вторую гражданскую войну, пока первая еще пылает . Когда-нибудь могло прийти время и для этой войны — но не раньше, чем Кельбор-Хал и его Темные Механикум помогут Хорусу занять Трон Терры.
— Чего ты хочешь? — спросил он.
— Хорус не покидал своих покоев уже тридцать восемь дней.
Малогарст не изменился в лице, но внутренним взором представил все те тысячи сервиторов, что перемещались по «Мстительному духу», все механические системы, облекающие кости корабля. Немалым искушением было думать, что их не заботит ничего из того, что они видели, — но подобные мысли были бы ошибкой. Они видели, и они отвечали Механикум.
— Это не ваша забота.
— Неверно. Это заботит нас. Величина нашей заботы весьма существенна.
— Воитель занят планированием следующих стадий войны. Ты видела приказы, которые он отдавал.
— Которые отдавал ты, советник.
— Воитель готовится к следующей масштабной фазе битвы. Его приготовлениям не следует мешать. Я говорю за него.
Сота-Нул повернула свой капюшон туда, где на полу лежали останки метатрона, дымясь и остывая.
— Твоим словам недостает показателей правдивости. Следовательно, я зарегистрирую наше недовольство твоим ответом и передам запрос на то, чтобы Воитель напрямую и лично связался с Генерал-Фабрикатором.
— Я передам ваше сообщение и недовольство Воителю, — сказал Малогарст. — А теперь ты оставишь меня и дашь мне поработать. — Он встретил взгляд ее девяти глаз и коротко качнул головой. — Эта аудиенция окончена, и ты не будешь впредь посещать меня подобным образом.
Секунду техноведьма не шевелилась, а затем развернулась и поплыла во тьму, скрывавшую далекий вход в зал.
— Союзники Воителя — не слепцы, Малогарст. Тебе стоило бы... — Сота-Нул замешкалась, и у Малогарста возникло впечатление, что она пытается подобрать следующее слово. — Побеспокоиться.
— Я беспокоюсь... — прошептал он самому себе, слыша, как двери за ней закрылись. — О да.
Лайак
«Трисагион» и «Мстительный дух» встретились в бездне меж звездами, среди мертвых боевых кораблей. Эскадры линейных крейсеров окружали флагман Воителя с флангов. Сотни эсминцев и фрегатов сновали между ними, точно стремительные рыбешки вокруг левиафанов: орудия заряжены и готовы, ауспекс-системы сканируют усыпанную осколками тьму.
Флот Несущих Слово приближался медленно; меньшие корабли шли в тесном строю, транслируя литании восхваления и прошения. Их орудия оставались холодны, ауспексы и системы прицеливания молчали, пустотные щиты были деактивированы.
Корабли Сынов Хоруса рассыпались вокруг них, окружая, следуя вплотную — так близко, что их залп ударил бы прежде, чем цели засекли бы его. Несущие Слово сохраняли прежний курс. Метель сигналов пронеслась в пропасти между флотами. Были подтверждены идентификационные маркеры; осуществлены обмен и проверка шифров.
Монотонный гул приветствия Несущих Слово проникал фоновым шумом в каждый вокс-сигнал.
«Неделимая слава. Слава Хорусу Луперкалю, возвышенному и высочайшему. Слава помазаннику Богов. Слава…»
Слова лились и лились, точно водопад голосов.
Несущие Слово зависли в пятидесяти километрах от «Мстительного духа». Меньшие суда сместились, меняя положение, и приняли построение в форме восьмиконечной звезды. По всей флотилии вспыхнули маневровые двигатели, пылая желтым во тьме, заставляя корабли остановиться.
Только «Трисагион» скользил вперед, словно королева, оставившая позади свиту, чтобы приблизиться к трону императрицы. Сыны Хоруса держались поодаль, позволив кораблю пройти без сопровождения. Турбины принялись выстреливать по всей длине его корпуса, с каждой вспышкой рассыпая вокруг пепел тысяч рабов, загнанных в двигательные туннели, дабы благословить эту встречу своим концом. Наконец, «Трисагион» остановился без движения, нос к носу со «Мстительным духом»; их разделял чуть больше, чем километр. Так они оставались на долгий миг: два божества разрушения, схожие размером и силой, но мало чем иным.
Одинокая «Штормовая птица» вылетела из ангара на носу «Трисагиона» по направлению к «Мстительному духу». Внутри ее корпуса, во мраке, пропитанном красным, сидел Зарду Лайак. Дрожащий воздух был наполнен молчанием. Сорок воинов его собственного Ордена Неизъяснимых заполняли места на скамьях; их алая броня была присыпана пеплом. Восковые полоски со священными символами свисали с их наплечников. То были Трижды-Рожденные, избранные среди тех, кем он командовал. Их отрезанные языки, заключенные в янтарь и нанизанные на шнуры, сплетенные из человеческих волос, свисали с их шей. Двое его рабов клинка, Кулнар и Хебек, сидели по обе стороны от Лайака, неподвижно, как статуи. Только черное железо и золотые рукояти мечей у них на поясе отличали их ото всех остальных.
Лоргар стоял в дальнем конце кабины, склонив голову и закрыв глаза. Воздух вокруг него мерцал в такт его безмолвным молитвам.
Лайак почувствовал, как замедляется «Штормовая птица», и увидел, как примарх поднимает голову и открывает глаза. Транспорт с лязгом содрогнулся, когда его посадочные опоры соприкоснулись с палубой. Лайак поднялся, и вместе с ним, как один, поднялись Неизъяснимые. С шипением опустилась передняя штурмовая аппарель. Лоргар оглянулся через плечо.
— Боги ступают с нами, — сказал он.
— И в их воле — наша сила.
Аппарель распахнулась полностью. Лоргар сошел вниз, в открывающийся за ней свет.
Лайак следовал в десяти шагах позади; его посох постукивал в одном ритме с его шагами. Его рабы и его братья шли следом.
Ангар был пуст, не считая «Штормовой птицы» Лоргара; очертания огромного зала терялись в темноте. Это пространство полнилось Сынами Хоруса, выстроившимися шеренгами и квадратами; алые линзы светились на фоне брони цвета зеленых штормовых волн. Над ними висели знамена — все до одного отмеченные немигающим Оком Хоруса, вытканным золотом, серебром и медью по черному. За ними стояли создания Механикум, сгорбленные, в темных одеждах, а еще дальше — смертные солдаты, тысячами; их лица скрадывали расстояние и темнота.
Взревел поддельный гром — собравшиеся воины, как один, обратили на себя внимание. Лоргар остановился и на одну-единственную секунду склонил голову.
Три воина Легиона стояли перед ними нестройной группой. Лайак узнавал каждого из них, по внешнему виду и репутации: Фальк Кибре, угрожающий в обсидиановом терминаторском доспехе; Хорус Аксиманд — содранное и пришитое заново лицо, точно маска; и в центре — Малогарст. Советник Воителя стоял, ссутулившись, под бронзовым посохом, увенчанным золотым Оком Хоруса. Испещренным символами зрением шлема-маски Лайак видел, как аура Малогарста идет рябью и колышется, точно рваный саван.
Шепоты зудели в ушах Лайака.
+Кхак’акаоз’кхишк’аками, К’тлашси’иссо’акшами, Бахк’гуранхи’агхками.+
Он видел жизненную силу, истекающую из советника, даже когда энергия душ клубилась вокруг него.
«Могуществен, — подумал Лайак. — Могуществен в любом смысле слова».
— Досточтимый лорд Аврелиан, — сказал Малогарст. Аксиманд и Кибре коротко наклонили головы. Лайак отметил неявную демонстрацию силы, власти и церемониала. Скипетр в руке Малогарста обозначал, что тот в это мгновение представляет Хоруса. Он говорил голосом Воителя и, таким образом, не выказывал подобострастия перед примархом Несущих Слово.
Лоргар улыбнулся.
— Малогарст и двое из Морниваля. Вы удостоили меня великой чести. — Слова были безмятежны; от них явственно исходила теплота искренности.
— Честь здесь для нас, — сказал Малогарст.
— Фронт Бета-Гармона прорван. Путь к Терре открыт, и торжество истины близко. Настал ваш час. Богам ведомы ваши имена, и по делам вашим вы подняты высоко.
Рубленая рана рта Аксиманда открылась, чтобы что-то сказать, но Малогарст опередил его.
— Здесь многое нужно обсудить. Прошу, позвольте нам проводить вас и ваших воинов.
— Благодарю. Ведите же, прошу.
Малогарст кивнул и повернулся. Лоргар зашагал с ним рядом. Аксиманд и Кибре следовали за ними рядом с Лайаком. Его двое рабов клинка держались позади, на расстоянии шага. Лайак почувствовал, как крючки на внутренней стороне личины глубже вонзаются в плоть, по мере того, как воины проходили все дальше внутрь «Мстительного духа». Варп пронизывал здешние покои и залы; уже проник в кости самого корабля. Наполовину родившиеся демоны рыскали на краю зрения. Сами боги уже ступали по этим палубам, и теперь глядели из теней. То было хорошо — будет легче посеять те семена, какие он должен.
— Надеюсь, мой брат сможет принять меня, как только разрешится то дело, что задерживает его, — небрежно заметил Лоргар, когда они вошли в один из главных магистральных туннелей корабля.
— Разумеется, — без запинки отозвался Малогарст.
Гул работающей силовой брони и тяжелый топот закованных в броню ног наполнил мгновение, что последовало за этой ложью.
— Если позволите, лорд Аврелиан, — прохрипел Малогарст. — Пускай мы рады вашему появлению, но мы не ожидали этой встречи.
— Есть ли нужда объявлять о встрече братьев, встрече родни? Мы на пороге победы, Малогарст. Победы, которую мы все сообща старались добыть. Нам должно сплотиться в это мгновение, разве нет?
— Несомненно. Волей Воителя были отправлены послания — как раз для этого, но они не призывали сюда ни вас, ни ваш легион. Вам следовало собраться на Улланоре.
— Послания? Боюсь, боги не донесли твои слова до меня, но ветра вечности направили меня сюда, где я более всего нужен. — Лоргар глянул на Малогарста. — А я нужен здесь, не правда ли, Мал?
На лице Малогарста не отразилось ничего, но его образ в поле зрения маски Лайака напрягся и замерцал.
— Вам всегда рады при дворе Воителя, — произнес Малогарст.
— При его дворе? Что должен видеть во сне брат, чтобы проснуться и обнаружить короля на месте брата? — Малогарст начал было отвечать, но Лоргар поднял руку умиротворяющим жестом. — Я не намерен говорить об этом здесь, но я должен увидеть Хоруса. Ради победы, что будет нашей, я должен увидеть его. — Он вновь умолк и позволил тишине установиться. Лайак почти улыбнулся. Слова примарха были превосходным балансом силы, искренности и смирения. Они управляли мыслями и настроениями, точно пальцы божественного музыканта. — Я здесь, чтобы помочь, и я могу помочь.
Лицо Малогарста оставалось недвижным всю их дорогу. Тени и тишина словно бы затаили дыхание.
— Воитель признателен за вашу службу, — сказал он, наконец.
Лоргар улыбнулся с печалью.
— И я живу, чтобы служить.
Вольк
Вольк послал «Грозового ворона» вниз. Стена горного склона выросла ему навстречу, ее черный массив затмил небо. Огонь лизнул воздух вокруг него. Наземные установки открылись взгляду, когда он прошел низким курсом над утесами и впадинами. Он мог видеть зубцы башен, опоясывающих холмы, и скошенные лобовые укрепления линий обороны, сбегающих вниз по склонам горы.
Дисплей его шлема был пятном размытого красного цвета — отметки угроз, показатели уровня топлива, количества боеприпасов, цельности коммуникаций. Повсюду в окрестностях остатки его авиа-батальона следовали его примеру, ныряли низко, прижимаясь к земле, в ходе своего бегства под укрытие горы. Он чувствовал, как пули и лазерные импульсы ударяют по его крыльям. Еще больше красного в глазах.
— Командир, у вас на хвосте враг, — доложил его новый ведомый. Позади него похожий очертаниями на клинок топора «Ворон», окрашенный в рваные желто-красные полосы, с ревом вырвался из своего укрытия — где бы оно ни было — на другой стороне каменной гряды. Вольк вывернул 786-1-1 в сторону, и залп лазерной пушки пронесся мимо.
Он мог видеть вход в пещерный ангар, близко, но все еще в секундах пути — секундах, которых у него могло и не быть.
«Слишком далеко, — подумал он. — Даже чересчур слишком».
«Грозовой ворон» следовал за ним, не отставая. Предупреждение о том, что цель захвачена, становилось всё громче.
Вольк запустил носовые маневровые двигатели. 786-1-1 перевернулся. Сила воздействия выбила воздух из всех трех его легких. Кровь отлила от конечностей и головы. Датчик топлива добавил свой голос к хору предупреждений. «Ворон» крепко держался у него на хвосте. Его пилот был хорош, даже очень — возможно, один из тех, кто состоял на службе у Вольных Торговцев, которых Ультрамарины использовали, чтобы разбить Железных Воинов на Крейде. Выстрел из лаз-пушки последовал за Вольком, когда тот нырнул ниже. Горный склон был так близко, что казалось: он может дотянуться туда рукой из кабины.
— Ну, держись здесь, — прошипел он сквозь стиснутые зубы. — Держись за мной.
Хлесткий треск — лазер чиркнул по краю левого хвостового стабилизатора. «Грозовой ворон» взбрыкнул, будто укушенный.
Отвесный утес сплошного черного стекла, замыкающий устье долины, вырос ему навстречу.
— Держись…
«Ворон» был близко, цеплялся к нему, как тень.
— Ближе…
Утес выглядел стеной черноты.
И на мгновение чернота напротив, и вой двигателей, и обещание смерти в его руках — сделались всем. Сделались вселенной.
«Ворон» выстрелил.
Вольк бросил 786-1-1 вертикально вверх, вливая в двигатели последние остатки топлива, и взмыл над краем утеса. «Грозовой ворон» шел следом, его собственные двигатели пылали жаркой голубизной.
Две артиллерийские установки, расположенные на вершине утеса, повернулись и открыли огонь. Четыре счетверенных автопушки выплюнули в воздух твердые пули. Фугасные снаряды пронеслись мимо Волька и сорвали «Грозового ворона» с неба.
Вольк глядел, как навстречу ему открывается зев пещеры-ангара. Защитные установки дернулись и вновь замерли, когда он оказался внутри. 786-1-1 опустился на посадочную платформу в точности тогда, когда прозвучал финальный сигнал тревоги — сообщавший о том, что топливо подошло к концу.
Вольк отщелкнул контакты, соединяющие его с истребителем, еще до того, как его двигатели заглохли. Крепления шлема с шипением расстегнулись. Запах топлива и машинного масла наполнил ноздри. Он выпрыгнул из кабины, как только «фонарь» начал подниматься.
— Ты похож на человека, который предпочел бы быть в другом месте, командующий. — Голос заставил его обернуться. Он не позволил удивлению отразиться на лице. Гнев облегчал эту задачу.
Первый капитан Форрикс стоял на краю посадочной площадки. Благодаря массивной терминаторской броне его землистое лицо, казалось, утопало в воротнике доспеха. Темные глаза поблескивали над тонкогубой улыбкой.
Вольк не отвечал. По правде сказать, ему хотелось бы, но ответ, который приходил на ум, был не из тех, которые стоило произносить вслух при одном из ближайших офицеров Владыки Железа. Он усмирил свои мысли. Его нервы все еще пели воем орудийных затворов и ударами гравитации. Агрессия и убийственные инстинкты управляли ритмом его сердец. Он замер, когда трио сервиторов обступило его, чтобы приладить модуль питания к его броне. Серв-оружейник в черных одеждах и безликой железной маске протянул ему болтер. Руки смертного слегка подрагивали, сражаясь с весом, который он поднимал. Вольк взял оружие, проверил прицел и прицепил его к броне у бедра. Когда он закончил с этим, то наконец поднял взгляд на Форрикса, коротко склонил голову и собрался уже направиться туда, где прочие бойцы его авиа-батальона выбирались из своих боевых машин.
— Тебя гнетет что-то? — спросил Форрикс.
Вольк обернулся, открыл рот и закрыл снова.
— Ничего, о чем было бы нужно говорить здесь, — осторожно произнес он, показывая головой в сторону стоявших рядом слуг и Железных Воинов.
Форрикс оглядел их — и повернулся прочь.
— За мной, — сказал он.
Секунду Вольк стоял без движения, затем зашагал за Первым капитаном. Они перешли из пещеры внутрь основного массива крепости-горы. С гладких стен туннелей, сквозь которые они проходили, капала влага. Сервиторы, смертные солдаты и слуги расступались перед ними по пути. Взрывозащитные двери отворились, и в клетке лифта они начали спуск вниз по шахтам, укрепленным ржавыми металлическими балками.
До прихода Железных Воинов гора Оникс была просто горой. Шахты пронизывали ее кости, но в течение недели целый муравейник туннелей был прорыт от самых корней горы и вплоть до вершины. Вспомогательные укрепления и стены были вырублены в ее склонах, и хранилища выточены в ее сердцевине. Всё — за неделю. Таково было искусство Четвертого легиона и Владыки Железа.
— Ты встревожен, что тебя продолжают подвергать порицанию, — сказал Форрикс, когда они вышли из макро-лифта в облицованный пласталью проход. Вольк взглянул вверх — орудия под потолком повернулись и нацелились на них. Линии прицеливания заплясали по его броне. Спустя один удар сердца орудия замерли. — Это не порицание, хотя ты его, возможно, заслуживаешь.
— За что же?
— За слабость, конечно же.
— Чего желает от меня лорд-примарх, то я исполню, — сказал Вольк. Форрикс одарил его тяжелым взглядом. — Если он желает, чтобы я принял смерть от своей же руки, ему достаточно приказать. Железо моей крови принадлежит ему.
Глаза Первого капитана сузились.
— Не всё железо выковано одинаковым, — сказал он. Туннель перед ними кончался металлической дверью, окрашенной в полосы черного и желтого. Пара исполинских фигур обрамляла проход. Щиты размером с танковые башни висели на руках, приводимых в движение поршнями, и в этих же руках покоились громадные молоты. Холодный зеленый огонь мерцал в их глазницах; пушки на их плечах повернулись следом за Форриксом и Вольком. То были автоматоны Железного Круга, машины, которые Пертурабо создал собственными руками, дабы те были его телохранителями; их присутствие устраняло всякие сомнения в том, к кому вели Волька.
— Вера рождает Честь, — произнес Вольк.
Взгляд Форрикса стал ледяным.
Необъятные механизмы внутри дверей лязгнули. Слои металла расходились по одному, пока путь в лежащее за ними помещение не открылся полностью. Спустя мгновение Форрикс и Вольк прошли туда. Свечение пикт-экранов и голо-дисплеев размывало темноту внутри. Штабеля машин и ряды сервиторов, привязанных кабелями к дата-капсулам, окружали центральную идеально-круглую нишу. Числа и символы непрестанно бежали по мерцающим экранам и голографическим проекциями. В центре их, купаясь в холодном свете, стоял Пертурабо. Четыре автоматона Железного Круга стояли вокруг него, обращенные наружу: мрачные статуи, охраняющие полубога войны.
Примарх Железных Воинов не оглянулся, когда Форрикс и Вольк приблизились к нему. Вольк не бывал в присутствии примарха уже много месяцев, с самого отступления с Талларна; с тех пор, как Вольк получил порицание за проваленную попытку задержать эмиссара Хоруса. За это время Пертурабо изменился. Его броня стала массивнее и тяжелее. На его плечах и руках к креплениям и бронированным пластинам добавились во множестве системы вооружения. Броня отливала холодным блеском, словно бы металл покрывала, точно пот, тонкая пленка темного масла. Его лицо было бледным, кожа туго обтягивала череп, а глаза казались точками отраженного света в затененных провалах. Таким он был с тех самых пор, как вернулся из глубин Черного Солнца, — словно из него вытянули некую жизненную силу, а то, что осталось, было сточено до острого, режущего края.
— На колени, — сказал Пертурабо, не поворачиваясь.
Вольк опустился на колени и склонил голову. За ним со скрежетом закрылась бронированная дверь. Форрикс остался стоять, на шаг позади него. Вольк услышал, как примарх обернулся, и вздрогнул под броней, ощущая покалывание в нервах. Пертурабо смотрел на него. Он чувствовал это. Это было словно момент, когда вражеские системы наведения берут тебя на прицел, и ты ощущаешь смерть в воплях сенсоров.
— Эмиссар по имени Аргонис... — произнес примарх. Услышав имя, Вольк удивился — почему Форрикс солгал. Дело было в его провале на Талларне. Дело было в наказании. — Ты его знаешь.
Вольк сглотнул; в горле пересохло, мысли бешено кружились. Аргонис был одним из Сынов Хоруса, одним из военных лидеров Шестнадцатого легиона во время Великого Крестового похода. Он был рожден на Хтонии — безжалостный, жестокий, прямой; лучший пилот из всех, кого Вольку доводилось видеть. Они вместе командовали воздушными войсками в трех кампаниях в составе завоевательного флота Кельтиуса. Они вместе тренировались, вместе сражались и вместе убивали — если между легионерами разной крови могла существовать такая связь, то они были друзьями. Это было до того, как Воитель начал войну против Императора, до резни Легионов и сожжения прошлого. С тех пор они встретились лишь однажды, на Талларне. Это воссоединение закончилось порицанием для Волька.
— Я сражался вместе с ним, мой господин, — сказал Вольк. — Я знаю его.
— Он будет тебе доверять?
Вольк вспомнил, как Аргонис улыбался — нечастой волчьей усмешкой.
— Возможно, господин.
— А ты — ты доверяешь ему?
— Нет, — ответил Вольк без колебаний.
— Почему?
— Никогда нельзя доверять слишком острому мечу, господин.
— Именно так, — сказал Пертурабо. — Согласишься ли ты возобновить узы братства по моему приказу?
— Конечно, господин.
— И быть его тенью, чтобы ты мог узнать его мысли и побуждения?
— Да, господин.
— И по приказу своего господина, зная, что он — представитель Воителя, забрать его жизнь?
Вольк снова увидел, как мигали красным руны прицела на «Штормовом орле» Аргониса, когда тот поднимался над изгибом сферы Талларна. Было ли это уловкой или ловушкой? Обрекал ли он себя на дальнейшее наказание? На смерть?
«Я — железо, — подумал он, — а железо — это правда».
— Да, — ответил он. Непрестанный гул экранов заполнил тишину.
— Поднимись, — сказал Пертурабо.
Вольк поднялся на ноги и встретил взгляд своего примарха. Потребовалась вся его сила воли, чтобы не поднять руки для защиты, не побежать. Его инстинкты кричали, что это смерть — смерть и полное уничтожение смотрели на него взглядом холодным, как мертвые звезды.
— Что, Аргонис возвращается к нам? — спросил он, с усилием выталкивая слова изо рта.
Пертурабо покачал головой — коротко, почти незаметно. Орудийные системы на его запястьях зажужжали, их механизмы пришли в движение.
— Он уже здесь, и он несет весть от Воителя.
глава третья
Малогарст
— Сир? Вы слышите мой голос? — Малогарст склонился перед троном, у ног Воителя. Его лицо казалось бледным наброском в тени горжета доспехов. Огни боевых кораблей мерцали за обзорным окном — ярче далеких звезд.
— Сир? — повторил он, и слово растворилось в тишине, едва слетев с его губ.
Рана в боку Воителя вновь открылась. Кровь сочилась из зева разорванной плоти, и рана словно дышала, вытягивая звуки из воздуха. Пол вокруг Малогарста покрывали узоры и символы, нарисованные пеплом, солью и кровью. В подсвечниках из высушенных человеческих рук и полированных черепов горели свечи. В левой руке Малогарст держал кинжал; клинок алел от пореза, сделанного на обнаженной плоти правой руки. С его пальцев медленно капала кровь. Он стоял на коленях перед троном шесть часов подряд, произнося слова, призывая каждую крупицу силы, украденную у варпа за последние годы, пытаясь отыскать способ добиться от Хоруса хотя бы какой-то реакции. Всё было тщетно. Оккультные формулы бессильно угасали, и ответом на его воззвания к первоосновам и ключевым могуществам варпа было лишь молчание. Казалось, что Хорус восседал в центре водоворота, безмолвного шторма, поглощающего всю силу вокруг себя. Он пребывал в таком состоянии последние недели — не поднимаясь с трона, приходя в себя на краткие мгновения ясного сознания лишь затем, чтобы вновь соскользнуть в безмолвное оцепенение.
— Хорошо же, — проговорил Малогарст, качая головой и чувствуя, как усталость расходится по его нервам. — Хорошо же...
Он вдохнул и следом выдохнул. Время истекало. Даже со всеми доступными ему силами, со способностью обходиться без сна и с волей, что могла крушить железо, он не мог замедлить ход времени. Паутина контроля, власти и ответственности ожидала его, стоило ему шагнуть за порог тронного зала. Сейчас каждая тщательно уравновешенная цепь решений и последствий вела к нему.
Так странно, подумал Малогарст — многие, очень многие в Легионе и вне его считали его манипулятором, который жадно собирал власть и распоряжался ею. А теперь власть в самом деле принадлежала ему: давила на него всей своей тяжестью, запутывала в своих удушающих нитях. Те, кто называл его «Кривым», сочли бы, что он должен наслаждаться подобными обстоятельствами. Он нагнулся, чтобы убрать ритуальные предметы, и волна невероятной усталости накрыла его, точно лихорадка. На краю зрения кружились и лопались цветные пузыри. Дыхание давалось с трудом. Несмотря на всю силу, дарованную ему генетически улучшенным телом, он не мог стряхнуть эту иссушающую усталость. Неестественную усталость, знал он — точно так же, как не был естественным одолевающий его порой сон и приносимые им видения.
Избавившись от остатков своих эзотерических трудов, он подобрал жезл власти, поклонился неподвижному силуэту Хорус и захромал к боковой двери. Кибре и четверо Юстаэринцев ждали там.
Малогарст ответил на вопрос Кибре прежде, чем тот успел его задать.
— Так же, как и прежде.
Кибре кивнул, и Терминаторы в черной броне прошли в тронный зал, чтобы нести стражу перед своим безмолвным повелителем. Кибре остановился, проходя мимо Малогарста.
— Сколько еще это может продолжаться?
Малогарст встретил его взгляд. Интересно, отражалось ли на его лице истощение? Он задумался об осторожном ответе, но не сумел его найти.
— Я не знаю, — сказал он.
Кибре задержался, пристально глядя ему в глаза, затем отвернулся и зашагал в тронный зал.
Малогарст отправился в свои покои в одиночестве. Он предпочитал боковые коридоры и закрытые туннели, тщательно избегая мест, где собирались просители, желающие вынести свои вопросы на суд Воителя или предложить дары. Хорус редко принимал кого-то, кроме наиболее влиятельных из своих подданных; обычно его представлял Малогарст. Он продолжал исполнять эту обязанность и в последние недели — было жизненно важно, чтобы никто не заметил ни малейшей заминки во вращении механизма власти.
Но Лоргар... Зачем он явился сюда? Он был примархом, и все хитрости Малогарста не могли убедить его в том, что всё было в порядке, сколько-нибудь надолго. Лоргар знал, что с Хорусом что-то не так; он практически сам сказал, что знает об этом, когда прибыл. Малогарст не знал только, какой демон нашептал это владыке Несущих Слово — впрочем, он отбросил эту мысль. Неважно. Он должен был пробудить Хоруса. Он должен был понять, что за недуг обрушился на Воителя. Он должен был...
— Добрая встреча, — пророкотал голос из теней впереди. Малогарст вскинул взгляд. Он потянулся к болтеру на поясе, одновременно проклиная самого себя за то, что позволил усталости ослепить себя и не заметить опасность. — В этом нет нужды, — сказал Зарду Лайак, выходя на свет. — В конце концов, разве мы не братья?
Тьма осыпалась клочьями с Несущего Слово, точно дым, сдутый ветром. Двое молчаливых телохранителей Лайака стояли в шаге позади своего хозяина, расслабленно опустив руки. Малогарст почувствовал, как покалывает кожу под доспехом, когда взглянул в пустые линзы их шлемов. Лайак остановился на расстоянии вытянутой руки от Малогарста. Оба они пристально смотрели в глаза друг другу: сгорбленный советник в броне цвета штормового моря, с посохом в руке, увенчанным Оком Хоруса, и Несущий Слово в сером, с жезлом в форме расколотой луны и бронзовой курильницей на нем. Ряды глаз на рогатом шлеме-маске Лайака пылали, точно уголья.
Гнев Малогарста вспыхнул ярче, смешиваясь с усталостью. Ему лучше будет молчать, лучше придержать язык.
— Ты — гость Воителя, — сказал Малогарст, понизив голос, — но если сделаешь так еще раз — я вырежу твое сердце, засуну его тебе в рот и выброшу тебя в космос.
Один из близнецов-стражей Лайака повернул голову, уставившись на Малогарста.
Секунду Лайак не шевелился, затем наклонил голову набок — точно птица, глядящая на змею.
— Среди вашей породы это всегда рядом, верно? Призрак Хтонии, жаждущий возможности отплатить за слова кровью.
— Я знавал предыдущих... любимцев Лоргара, — Малогарст улыбнулся. — Спроси их.
— Ошибки Эреба — не то, что я собираюсь повторять, — сказал Лайак.
Малогарст заставил себя не шевелиться. С ним вели игру, и он знал это. Он не знал лишь, зачем, — но, в чем бы ни заключалась эта игра, первый ход остался не за ним.
— Возвращайся в свои покои, — сказал он, тщательно контролируя себя, и шагнул вперед, намереваясь пройти через пространство, занятое Лайаком и его двумя спутниками. На мгновение ему показалось, что Лайак не сдвинется с места, но Несущие Слово отступили в сторону. Малогарст прошел мимо них.
— Я могу помочь тебе, — сказал Лайак позади него.
Малогарст двинулся дальше. Теперь уловка была очевидна. Лоргар подослал Лайака, чтобы узнать о том, что произошло с Воителем. Несущий Слово спровоцировал его гнев, нарушив равновесие мыслей, сделав его менее осторожным, более уязвимым для истинных его намерений. Малогарст почти улыбнулся — насколько грубо это было задумано — и продолжил идти. Уловка почти сработала. Он слишком устал, несомненно.
— Я могу помочь Воителю. Я знаю, что за недуг удерживает его в безмолвии на его троне.
Малогарст остановился.
«Я не должен слушать», — подумал он. Никогда не доверять — никогда! Всегда видеть ножи в тенях, гибель в улыбке. Но... но...
Он медленно обернулся и посмотрел на Лайака.
— Именно поэтому лорд Аврелиан здесь. Поэтому я здесь. Мы знаем.
— Здесь нечего знать, — отрезал Малогарст.
— Никто не услышит нас, Малогарст, можешь не бояться. Это только наше дело, и ничье другое. Мы можем помочь.
— Если ты говоришь правду, Лоргар высказал бы это... предположение сразу же по прибытии.
— Доверие, — сказал Лайак. — Он хотел увидеть, доверяешь ли ты ему.
— Я не доверяю никому.
— Значит, ты мудр.
Малогарст молчал. Он думал про Эреба, впавшего в немилость Верховного Капеллана Несущих Слово, про давинитов и тайны, которыми они владели и которые он взял у них. Он достиг границ своих способностей и знаний — и не видел ничего за ними.
— Расскажи мне, что ты знаешь, — сказал он.
Лайак
— Это не дозволено, Малогарст, — пророкотал Фальк Кибре, выступив из теней, в которых утопало преддверие тронного зала Хоруса. Малогарст повернулся, когда массивные силуэты показались из темноты, сопровождаемые гулом активируемой брони. Лайак прошипел себе под нос слог силы. Клубящаяся тьма окутала его. Позади него Кулнар и Хебек сжали рукояти своих мечей. Трещины побежали по их наплечникам; внутри замерцало алое пламя. Только Лоргар не реагировал. Примарх оставался спокоен, глядя на двери тронного зала; его лицо было бесстрастным.
— Вы не пройдете, — прорычал Кибре, с грохотом шагнув вперед. Зеркальные монеты загремели по пластинам его терминаторской брони. С ним было пятеро Юстаэринских Терминаторов: алые глаза на ничего не выражающих шлемах. Еще больше вышло из тьмы за ними. Они деактивировали броню и встали во мраке, молчаливые, как статуи. Перед Лайаком пульсировали кружащиеся руны, пока его шлем пытался охватить ауры их душ. Ему следовало бы почувствовать присутствие терминаторов — но нет. Чем ближе они были к тронному залу, тем меньше Лайак был способен ощутить в Море Душ. Шепотки меньших демонов, скованных его волей, утихли у него в разуме, и даже его рабы клинка двигались вперед с неохотой. Казалось, будто за этими дверями ждал шторм; шторм такой мощи, что его ветра крали отовсюду все прочие звуки.
— Не вмешивайся, Кибре, — прохрипел Малогарст. — Это ради Воителя.
Юстаэринцы направили на них оружие. Кибре поднял плазменный бластер. Пронзительный вой прорезал воздух, когда заряд достиг пиковой величины. Лайак мог разглядеть скованный гнев, горящий в сердцевине души Кибре. То был словно алый плащ, подрагивающий и волочащийся за ним. Ему было страшно — осознал Лайак. Не так, как боятся смертные, но так, как может содрогнуться даже сильнейшая крепость, если поколебать почву под ней.
«Хорошо, — подумал он. — Зерна начинают прорастать».
— Ты смеешь угрожать… — начал Малогарст.
— Я защищаю Воителя, — прогремел Фальк. — Кому ты служишь, брат? Какие слова тебе нашептали? Какой ложью заплатили?
Кожа на лице Малогарста туго натянулась над черепом. Его искалеченные руки перехватили посох власти. Этот почти незаметный жест излучал контроль. Лайак обнаружил, что думает: ему известно, кто из этих двоих — огромного воина в черном и сгорбленного советника — был более опасен.
— Спокойствие. — Слово было негромким, но ощущалось, точно удар молота. Взгляд Кибре прыгнул вверх. Прицел Юстаэринца дрогнул. — Мы — братья, — произнес Лоргар. — Мы — воины, объединенные общей идеей, общим намерением. Благородный Фальк, здесь нет никакой опасности, от которой тебе следовало бы защищать своего повелителя. Твоя преданность делает Воителю честь. — Лоргар шагнул навстречу командиру Юстаэринцев. Кибре опустил плазма-бластер. Примарх посмотрел на терминатора. — Я лишь желаю увидеть моего Воителя, прежде чем я отбуду. Малогарст не нарушил никаких клятв, и я не стану просить тебя преступить твой обет защиты. Пусть меж нами не будет раздора.
Лайак мог чувствовать силу этих слов. Они были не схожи ни с колдовским могуществом, ни с трюками ловкача. Сама вселенная словно бы преображалась вокруг них, как если бы они были — истина и созидание.
Лоргар оглядел Юстаэринцев. Его безмятежный взгляд коснулся их, и они опустили оружие — вслед за своим командиром.
— Если бы только все воины Воителя были подобны вам. Вы посрамляете всех нас.
Он коротко кивнул. А следом — невероятно — одетые в черное терминаторы преклонили колени.
Малогарст и Кибре не сдвинулись с места, но Лоргар повернулся к ним.
— Я прибыл, чтобы послужить воле Воителя. Чтобы помочь. Я спросил бы, как могу сделать это, но у меня есть чувство, что мне известно — что сделать будет лучше всего. Хорус призвал нас собраться на Улланоре. И будет так, как он повелел. Но есть те, кто не ответит на зов. Кёрз в яме из костей и самосожалений. Ангрон, возвышенный богами, не слышит ничего, кроме зова священной резни. И Фулгрим… где он сейчас?
Малогарст крепче сжал посох, как будто ища равновесия. Он втянул воздух. Рваные тени вздымались и подрагивали вокруг него.
— Были отправлены сообщения и посланники.
— Слова, что не могут быть услышаны, — с легкостью произнес Лоргар. — Послания, что останутся незамеченными. Если вы желаете, чтобы мои потерянные братья отозвались, вам следует отправить за ними других. Вам следует отправить примархов, чтобы иметь дело с примархами. — Мгновение Малогарст молчал, затем кивнул. Лоргар коротко улыбнулся и продолжил: — Пертурабо… Он подчинится.
— Я уже отправил к нему посланника, — сказал Малогарст.
— Тогда свяжись с этим посланником — я знаю, у тебя есть средства.
— И отправить его — куда? Он и Фулгрим…
— Нет, не за Фулгримом, — сказал Лоргар. — За Ангроном. Только железо ныне может сковать моего вознесшегося брата.
— А Керз?
— Альфарий еще оказывает вам любезность, подчиняясь приказам?
Малогарст покачал головой.
— Ему нашлось применение в другом месте.
— Тогда, похоже, Кёрз уже потерян для нас — и для надежды. Я давно опасался, что это неизбежно.
— Я направил послов к последнему его известному местопребыванию, — сказал Малогарст.
— Надеюсь, среди них нет никого, кто тебя заботит, — ответил Лоргар. Малогарст пожал сгорбленными плечами.
— И что насчет Фулгрима? — спросил советник. — Даже собственный легион не видел его с тех пор, как он исчез в разломе за Кадией.
— Око Ужаса, как называет его Пертурабо. Обитель богов и их ангелов, и лишь исповеданный не страшится ступать там. — Лоргар умолк и прижал ладонь к своей груди. Полированная сталь и алое покрытие его перчатки поблескивали в неверном свете. — Я отыщу Фулгрима и приведу его к Улланору. В том даю клятву.
Малогарст — впервые с тех пор, как Лоргар ступил на борт — склонил голову.
— Благодарю вас, лорд Аврелиан, за вашу мудрость, знания и верность.
Лицо Лоргара осталось неподвижным.
— Это все, что я могу дать. Берегите своего Воителя. Мы увидимся вновь, на Улланоре. — Следом он отвернулся от по-прежнему закрытых дверей тронного зала и направился прочь. Вокруг него поднимались коленопреклоненные Юстаэринцы. Лайак задержался мгновением дольше, смеряя ровным взглядом Кибре и Малогарста.
Вольк
— Излагай свое сообщение, эмиссар, — сказал Пертурабо, когда Вольк вошел в Окулум.
Рассветные лучи ложились на горные пики за хрустальными окнами твердыни на вершине. Это была наивысшая точка крепости, которую легион выдолбил в Ониксовой горе. Полированные адамантиевые балки скрепляли купол из хрустальных панелей метровой толщины. Пол был камнем самой горы, срезанным и доведенным до зеркальной гладкости. Свет падал сквозь купол и отражался от серого пола разноцветными лучами. Вольк не был здесь прежде, но знал, что Окулум спланировал сам Владыка Железа. Реальность поразила его: так возвышенна она была. Даже масляное потрескивание пустотных щитов и дым, поднимающийся с пылающих отрогов горы, казались преобразованными в нечто божественное, словно бы стоять здесь означало смотреть сверху вниз на реальность, точно некий ложный бог из древних легенд.
Создатель Окулума выглядел неуместным в здешнем великолепии: грубое вторжение металла и угрозы среди безмятежности. Затворы его орудийных систем щелкали и вращались, точно сокращающиеся мышцы. По спиралям аккумуляторов пробегали волны энергии.
Аргонис Неотмеченный, эмиссар Воителя, повернулся к ним. Он был без шлема, резкие черты лица — чистые, лишенные шрамов. Алый плащ ниспадал с правого плеча его черно-зеленой брони. Он держал шлем с красным плюмажем под левой рукой, а в правой сжимал эбонитовый посох, увенчанный золотым Оком Хоруса. Кровавый топаз в его центре мерцал, будто раскаленный уголь. Аргонис встретил взгляд Пертурабо — и удержал, не мигая, не отводя темных глаз.
— Я передаю волю Воителя, — сказал он ровным голосом. — Это — не сообщение. Я принес приказ, который ты исполнишь.
Пертурабо молчал долгую, очень долгую секунду. Когда он заговорил, его голос был низким и хриплым от усилий сдержаться.
— Говори.
Взгляд Аргониса метнулся к Вольку и обратно к примарху.
— Хорус, Спаситель и Повелитель человечества, приказывает тебе, Пертурабо, Владыка Четвертого легиона, отыскать своего брата Ангрона и любым путем привести его, равно как и его легион, к месту сбора войск на Улланоре. Это следует выполнить как можно быстрее, согласно его повелению, используя все средства и любой ценой. — Аргонис прикрепил шлем к поясу и извлек из-под плаща цилиндрический футляр для свитков из черного стекла, с серебряными наконечниками. Он протянул футляр вперед. — Прими начертанную здесь волю Хоруса из моей руки.
— Повелитель человечества... — неспешно выговорил Пертурабо. — Воитель. Луперкаль. Брат. Все эти титулы — когда-то их было достаточно. А что скажешь ты о том, что вело нас на войну, эмиссар? Что о том, как мы были использованы нашим бесчестным отцом? Что о разорванных узах и предательстве?
Вольк стоял неподвижно. Кожу под доспехом покалывало. Пертурабо был точно статуя, ничто на нем не шевелилось и не издавало ни звука — только бескровные губы двигались под взглядом черных глаз.
— Я считываю течения битв, сектор за сектором, и я вижу, как воины железа сражаются, и в их оружии иссякают пули, как мои сыновья утопают в волнах наступления Жиллимана. Я смотрю на владения, ради которых мы воюем, — и вижу лишь пепел. Теперь же вот до чего дошло — приказы о том, что мы должны истекать кровью и дальше, преподнесенные со всеми формальностями, приказы от нищих к господам.
— Ты отказываешься принять этот приказ? — спросил Аргонис, всё так же протягивая футляр со свитком.
— Отказываюсь ли я? — проговорил Пертурабо, и его голос был рокотом грома в блестящем воздухе. — Мой легион истекает кровью. Мы истекаем кровью ради наших клятв и верности. На сотне миров мы истекаем кровью — и не сдаемся. Отказываюсь ли я? Мой ответ записан кровью погибших, железом в их жилах, что впитывается в грязь, покуда мы вершим волю Воителя. Отказываюсь ли я? Нет, эмиссар, но я ощущаю тяжесть списка убитых в том, что ты мне передаешь.
Пертурабо принял цилиндр со свитком, раскрыл его и пробежал одним взглядом.
— Форрикс, — негромко произнес он; взгляд оставался сосредоточенным на свитке в его руке. — Подготовь сообщения для Креогера на Яннике и для Торамино на Кассусе. Вулл Брон примет командование здесь. Всем театрам — начать отвод и переброску сил через Бета-Гармон к точке сбора на Улланоре. Никакого поспешного отступления. Не сдавать ни пяди. Те, кто должны остаться, заставят ублюдков Жиллимана заплатить. Данный приказ следует передать вниз по цепочке без искажений. Прикажи «Железной крови» и авиационному батальону перейти на низкую орбиту и подготовь Первый Гранд-батальон к полной погрузке и перемещению из этой системы в пределах двадцатичетырехчасового интервала под моим непосредственным командованием.
— Есть, господин, — отозвался Форрикс без паузы. — Эффективность обороны здесь и на всех театрах военных действий, отсюда и до Провала Сунларна, снизится как минимум на сорок пять процентов. Мы понесем тяжелые потери — как удерживая линию фронта, так и прорывая блокаду на узлах варп-путей. Наличный боевой состав, который мы сможем переправить на Улланор, составит…
— Я знаю, — сказал Пертурабо и поднял голову от пергамента с приказом, чтобы взглянуть на Первого капитана. — Отдавай приказы.
Форрикс направился прочь. Вольк остался стоять, ошеломленный.
— Задавай свой вопрос, командующий, — сказал Пертурабо, не глядя на Волька.
— То, что вы только что приказали, приведет к потере миров, которые мы с боем захватили и с кровью удерживали. Воитель обязан понимать это. Он обязан понимать, что отвести силы с этого участка фронта — означает потерпеть здесь поражение.
— Дело в том, что это не имеет значения. Наши враги становятся сильнее, а мы слабеем. Это — последний удар копья для моего брата. Он генерал, стоящий перед разрушенными стенами крепости, победа почти у него в руках, но за своей спиной он видит на холмах конницу. Он должен овладеть крепостью сейчас же. Если ему удастся, он — победитель. Всё прочее несущественно. Не так ли, эмиссар?
Аргонис не ответил, но повернулся без поклона и отошел, чтобы взглянуть на склон горы, открывающийся взгляду под ними. Свет заиграл на его броне, на секунду облекая его ореолом алого рассветного солнца.
— Я буду сопровождать вас на этой миссии от имени Воителя, — сказал он. — Такова его воля.
Оружейные системы Пертурабо сделали оборот, но он не ответил.
— Почему вы, господин? — спросил Вольк. — Почему эту задачу возлагают на вас?
Пертурабо повернулся и прошел по каменному зеркалу пола; его шаги отдавались в тишине, точно выстрелы.
— Потому что он знал, что я не ослушаюсь, — сказал он.
первая глава
скачать 2 главу в формате docx
скачать 3 главу в формате docx
@темы: сорок тысяч способов подохнуть, перевожу слова через дорогу, ordo dialogous
-
-
30.04.2019 в 14:22Техноадептка так... трогательно пытается намекнуть Малогарсту, что не стоит скрывать важную информацию от союзников, что это даже мило.
Лоргар - это сияющий п-ц (НС - это вообще сияющий ПЦ со всех сторон).
-
-
30.04.2019 в 14:39А утюжки? Почему ты ничего не говоришь про утюжков??