пачечка переводов с рейтингом

[Альре Сноу]

Название: Перепрошивка
Оригинал: Rewiring, purplekitte; запрос на перевод отправлен
Размер: драббл, 621 слово в оригинале
Пейринг/Персонажи: Искандар Хайон / Телемахон Лирас
Категория: слэш
Жанр: пропущенная сцена
Рейтинг: R
Краткое содержание: «Братство — всё, что у нас было, и я не мог продолжать делать подобное с братом, пусть даже ненавидел его».

Я вернул Телемахону его эмоции — не потому, что кто-то, пусть даже Абаддон, приказал мне, но потому, что это необходимо было сделать. Братство — всё, что у нас было, и я не мог продолжать делать подобное с братом, пусть даже ненавидел его. Абаддон выбрал меня, чтобы воззвать к нему, именно по этой причине, вплетенной во все наши поступки. Я мог бы совершить это без единого прикосновения, но это — деликатная работа, а важность символического значения не следует преуменьшать.
Во время работы я занимался с ним любовью, применяя Искусство равно через прикосновение кожи к коже и в перенаправлении нейронов, ибо намерение — это действие, а метафора есть реальность. Вам, возможно, покажется странным, что я использовал именно этот оборот речи — он не выглядит подобающим воинам-сверхлюдям. Да, мы совокуплялись в чисто физическом смысле, но это — наименьшее из произошедшего. Это было познание друг друга, одновременно в плане переносном и прямом, братство за пределами привязанности, за пределами ненависти, что мы питали друг к другу — прежде, тогда и после. Мы, как правило, не выражаем свои чувства теми способами, что приняты среди большинства человечества, но мы не чужды им. Любви тоже.
Удовольствие скользило, рассыпаясь искрами, по его погруженным в глубокий сон нервам, пока я держал его в объятиях — сама близость пробуждала рефлексы, заложенные мной в прошлый раз, еще до того, как я начал изменять его снова. Я давал ему всё больше и больше — удовольствие, в котором можно утонуть.
Он не кричал в первый раз. Не кричал и теперь, но он не хранил молчание. Он стонал для меня — тихие всхлипы и вздохи. Он не пытался подавить их, но и не превращал в распутный спектакль, как мог бы делать в своем прежнем легионе. «Хайон», — прошептал он. Не просьба остановиться или продолжать — просто признание того, с кем он был сейчас.
Я вливал в него удовольстие и боль, радость и скорбь, гнев, и скуку, и стыд, благодарность и сожаление, жалость, одиночество, ужас и желание. Больше, чем он мог воспринять, больше, чем его нейронные структуры могли удержать — но я продолжал затапливать его эмоциями, и медленно изменял его, даруя способность принять их.
Он изгибался подо мной в беспомощных сокращениях мышц, вцепляясь в меня — прекрасное, идеальное тело, которое я подчинил своей воле. Как и с разумом, я давал его телу больше, чем оно могло справиться, и понадобилось некоторое время, прежде чем мои толчки стали легче, а его тело расслабилось, принимая меня, позволяя нам найти общий ритм.
Я чувствовал — отголосками из глубочайших пределов его разума — не только то, что он ощущал, но и каково было ему ощущать всё это. Чтобы совершить столь глубинные изменения, я должен был — на определенном уровне — стать им, воспринимая восторженный экстаз каждого ощущения, пронизывающего его, будь то чувства приятные или неприятные; не было разницы между теми, что заставляли его плакать, или теми, что рассыпались на его губах золотистым смехом. Он зависел от них — зависел от всех этих эмоций, а не от меня, но в тот момент это было пренебрежимо малое различие, ибо я был для него всем светом галактики. Он и я — мы были полностью раскрыты друг другу, телом, разумом и душой, и он любил меня за это, и за то, что я был с ним — так же непреложно, как ненавидел это насилие над ним и ненавидел меня.
О, как он меня ненавидел. Как он не уставал напоминать себе об этой ненависти.
Я поцеловал его, и он вплел пальцы в мои волосы; все наши раздоры, и унижения, и недоверие оставались между нами, но была и любовь; своего рода. Каждое слово, сказанное мной — истина; настолько, насколько я способен это объяснить.

Название: Предмет проклятия
Оригинал: Object of the Damned, ImperiusDominatus; запрос на перевод отправлен
Размер: драббл, 789 слов в оригинале
Пейринг/Персонажи: ОМП
Категория: джен
Жанр: повседневность
Рейтинг: R
Краткое содержание: Дознаватель прибывает расследовать убийство в одном из кварталов улья; с неожиданным для него поворотом.
Примечания/Предупреждения: кровища, последствия ритуального убийства

Меня добил запах. Отвратительное зловоние гниющей плоти заполняло тесную квартирку — мрачное напоминание о том, почему я здесь. Я закашлялся и сплюнул, не в силах выносить это. Вытащив платок из кармана плаща, я прижал его к носу. Тщетная попытка отгородиться от кошмарного запаха, разрушающего мою смелость.
На первый взгляд квартира ничем не отличалась от сотен других в этом квартале: тесная, темная и заставленная неуклюжей мебелью. Но, когда я стоял в дверном проеме, зажимая нос рукой, мне показалось, что неестественная тьма обволакивает комнату. Несмотря на яркие лампы над головой, я поймал себя на том, что щурюсь, точно всматриваюсь в непроглядную темноту. Да, теперь я это чувствовал: это место было нечистым. Свет Императора не сиял здесь.
— Дознаватель, — раздался глубокий голос. — Вы наконец-то прибыли.
Вздрогнув от неожиданности, я обернулся. Справа от меня, в незамеченном сперва коридоре, стоял мужчина в темно-синей форме Арбитрес, заляпанной кровью.
— Сержант Курш, — представился он. — Долго же мне пришлось вас ждать.
— Да, прошу простить мое опоздание, — тихо ответил я, пытаясь собраться с духом. — Где место преступления?
Курш отступил в сторону и вытянул руку, указывая на комнату, из которой появился.
— Здесь, сэр. Но предупреждаю вас — это зрелище не из приятных.
— Мой дорогой сержант, — я окинул его возмущенным взглядом, проходя к двери. — Моя работа — не из тех, где ожидаешь встретить приятные зрелища.
Новая волна тошноты накрыла меня, словно в насмешку над моими словами, стоило лишь переступить порог комнаты. Кровь была повсюду; она покрывала стены и пол, даже потолок был забрызган багровыми пятнами. Кровь капала со всех поверхностей, стекала на пол и алой рекой устремлялась к центру комнаты.
Я кашлянул, чувсвуя, как к горлу подступает желчь. Я оперся было о комод, чтобы не упасть, — только затем, чтобы отпрянуть в отвращении: рука коснулась липкого и красного.
— Дознаватель? С вами все в порядке?
Я ощущал во рту привкус желчи.
— Не волнуйтесь, я в полном порядке.
Курш нахмурился, но все же промолчал. Я смотрел, как он шагнул к испачканной алым кровати в центре комнаты, не обращая внимания на кровь, хлюпающую у него под ногами. Нагнувшись, он поднял с пола какой-то металлический, покрытый кровью предмет; я не мог разглядеть, что это такое.
— Мы убрали тела, — мрачно начал он. — Двое, обе — женщины: его жена и дочь. На обеих не было и клочка плоти, когда мы прибыли.
Развернувшись ко мне лицом, он протянул предмет:
— У подозреваемого была эта штука, когда офицеры нашли его. Мы предполагаем, что это использовали при убийстве.
Я сжал пальцы на черной рукояти ножа; гладкая поверхность клинка отразила мой заинтересованный взгляд.
— Во имя Трона, зачем кому-то понадобилось это делать?
— Во время допроса подозреваемый повторял одну и ту же фразу: что его семья смеялась над ним, всегда смеялась, и что оно приказало ему убить их.
— Оно? — повторил я, заинтересовавшись еще больше.
Курш, казалось, заколебался; его лицо помрачнело еще сильнее, а взгляд метнулся к руке — теперь, как я заметил, сжатой в кулак.
— Да, — сказал он, не поднимая глаз.
Медленно разжав пальцы, он показал маленькую черную статуэтку, размером не больше ладони. Я осторожно коснулся предмета, и тревожное предчувствие тут же пронзило мое сердце.
Стройное тело существа, которое изображала статуэтка, казалось странно нечеловеческим; у него было скалящееся в злой улыбке лицо со ртом, полным острых зубов, и два бездонных черных провала на месте глаз.
— Когда мы арестовали подозреваемого, он держал это в свободной рукой, — начал говорить Курш, но я не слушал его; все мое внимание было приковано к завораживающим глазам статуэтки, которую я теперь держал в своей руке. Я чувствовал, как ее взгляд проникает в меня, как извивающиеся щупальца Губительных Сил вползают в мой разум, входят в сердце, подвергают сомнению мою веру. Я стиснул зубы, понимая, что я должен сделать.
— Это необходимо уничтожить!
— Но хватит ли вам силы? — медленно спросил Курш.
Я остановился. Подняв взгляд, я посмотрел в его глаза; ненависть вскипала в моем сердце.
— Хватил ли мне силы? — спросил я, крепче сжимая рукоять ножа. — Вы смеетесь надо мной?

Переведено пополам с  Grey Kite aka R.L.
Название: Жар
Оригинал: Fever, J. D. Dunsany; запрос на перевод отправлен
Размер: мини, 1175 слов в оригинале
Пейринг/Персонажи: инквизитор, дознаватель, культисты Слаанеш
Категория: джен
Жанр: повседневность
Рейтинг: R
Краткое содержание: Инквизитор проводит расследование на покрытом джунглями мире, и должен допросить одного из членов собственной свиты, попавшегося культистам.
Предупреждения: слаанешизм, селф-харм, наслаждение и боль, упоминания оргии

...Я столько могу почувствовать...
Даже слишком много всего. Даже прохладный воздух, дующий из вентиляционной решетки, царапает мою кожу мерными, восхитительными волнами боли.
Чувствовать.
Мои руки бродят по моему же телу, и каждое касание возбуждает. Воспламеняет.
Моя кожа горит огнем. Что за сладкое, прекрасное пламя!
Я могу чувствовать всё это.
Не думать.
Не хочу думать.
Чувствовать, только чувствовать...

***

Инквизитор Брехт отодвинул заслонку смотрового окошка в стальной двери и наблюдал за тем, как обнаженный человек извивается и корчится внутри крохотной камеры.
— Боже-Император, — выдохнул он. — Давно он такой?
Из-за его спины донесся интеллигентный голос дознавателя Вивьен Дрангиль:
— С тех самых пор, как вывалился из джунглей сегодня утром, милорд. В последние пару часов ему стало хуже.
Лицо Брехта осталось бесстрастным. Обитатель камеры пребывал в постоянном движении, потираясь всем телом о пол и о стены. Полосы крови блестели на его бедрах. Трудно было поверить, что еще сутки назад это жалкое создание было адептом Администратума и членом инквизиторской свиты.
— Ты допросила его?
Дознаватель поморщилась.
— Это оказалось сложно. Как видите, мы понизили температуру в камере, но, похоже, это никак на него не повлияло.
При упоминании температуры Брехт протер лоб шелковым носовым платком, который и без того уже был пропитан потом. И он прекрасно осознавал, убирая платок обратно, что капли испарины тотчас же начали опять выступать на коже, только что протертой начисто.
— В таком случае, попробуем другой способ.

***

Я кровоточу.
О, как же я кровоточу. Чувствовать, как живительная влага выступает на моей коже — это так... чудесно. Я расцарапываю ранку — она совсем небольшая, но вскоре кровь начинает течь из нее свободней. Мои ногти пронзают плоть, впиваются в нее, отрывают крошечный клочок кожи, делая рану шире и шире — эти ощущения ошеломляют меня.
Возможно, я теряю сознание от чистого наслаждения — мгновение назад я был один в этой тесной камере, а теперь надо мной стоит мужчина со строгим лицом.
Я не обращаю на него внимания, вместо этого мой взгляд прикован к женщине за его спиной. Она прекрасна — рыжие волосы забраны назад, открывая лицо, серая рубашка прилипла к телу. Она пахнет потом. Я представляю, как ее кожа становится скользкой. Я думаю о том, что мог бы сделать с ней, останься мы наедине.
резатьпоиметьрезатьпоиметь
— Сомневаюсь.
Я и не заметил, как позволил своему желанию обрести голос, но, видимо, сделал это — мужчина ударяет меня по лицу. Ощущения взрываются в моей щеке, и слезы невыразимого блаженства брызжут из глаз. Я представляю, как на моем лице наливается синяк — разворачивается прекрасным пурпурным цветком.
— Благодарю вас, — выдыхаю я и — не в силах противостоять этому желанию — бросаюсь к нему, цепляясь за его ноги. — Еще! Еще!
Он со злостью отпихивает меня пинком, и я стону в экстазе. Кожа на моих ребрах натянута туго, точно барабан; я дрожу и вибрирую от боли. Боль поет в моей груди. До чего же восхитительное, великолепное страдание.
— Давайте-ка поторопимся.
Чьи-то руки хватают меня и держат, и я вздрагиваю от удовольствия. Что-то проникает в мою плоть. Металл прокалывает кожу; боль — концентрированный удар чистого наслаждения. Мои руки и ноги подергиваются. Я чувствую...
Нет.
Нет. Яркость исчезает. Ощущения тускнеют. Цвета становятся приглушенными, а моя кожа теперь — тесный саван, удушающий мои желания.
Что... что происходит со мной? Мои пальцы. Такие холодные. Я не могу...

***

Глядя в глаза юноши, Брехт следил, как затуманившее их наслаждение медленно испаряется, и на смену ему приходит непонимающий ужас.
— Келлер, — резко произнес Брехт. — Келлер, слушайте меня.
Глаза бывшего адепта были полны страха. Брехт мысленно потянулся к нему: нити психической силы ощупывали, пробовали, искали вход в чужой разум. Тонкий слой инея покрыл пол там, где стоял инквизитор. Он не обращил внимания, полностью сосредоточившись на своем бывшем слуге.
— Слушайте. Меня.
Келлер моргнул. И еще раз.
— М... милорд? — он дрожал, обнимая себя за плечи онемевшими руками.
Не меняя мрачного выражения лица, Брехт позволил себе вздохнуть.
— Хорошо. А теперь расскажите нам, что произошло...

***

Барабаны. Барабаны в ночи.
Я едва слышу их, но знаю — они здесь. Они звучат, не переставая, с того самого момента, как я впервые ступил на этот зловонный дикий мир.
Барабаны. Они зовут меня. Пульсируют в моем теле, точно кровь в моих венах. Снова и снова.
Зовут.
Я выбираюсь из постели. Мой наручный хронометр сообщает, что сейчас глубокая ночь, но я слышу их. Боже-Император, я слышу их так ясно.
Я осторожно одеваюсь — одежда кажется неудобной, ткань раздражает кожу. Ночной воздух прохладен, но моя плоть пылает жаром; обжигающий голод царапает меня изнутри, точно камни.
Я должен...
Я покидаю поселение. Я знаю маршруты патруля. Их легко избежать. Я в лесу — пригибаюсь, спотыкаюсь, бегу. Барабаны. Я следую за барабанами.
Близко. Еще ближе. Ветви касаются моего лица плотными листьями. Это... приятно. От их мягких прикосновений во мне разливается тепло и удовольствие. Насекомые жалят мои руки и ноги, их укусы вспыхивают на коже крохотными точками боли. Я не замечаю их.
Я должен...
Я выхожу... куда-то. В некое место. Кроны высоких деревьев смыкаются над головой. Я не вижу звезд. Только дымная чернота, колышущаяся надо мной...
Здесь люди. Местные. Их глаза безумны, их тела разрисованы символами, соблазняющими и непристойными одновременно. Они обнажены, и они движутся. Постоянно движутся. Что-то извивается и клубится в тенях между деревьями. Тела скользят и касаются друг друга. Соединяются. Сливаются.
Я смотрю. Император, прости меня. Император, прошу, прости меня!
Я должен бежать. Я знаю, что должен бежать. Но эти барабаны, и эти люди...
Плоть. Столько плоти...
Пот блестит на разрисованной коже, стекает на полные губы, высунувшийся язык, затвердевший сосок. Я хочу прикоснуться... хочу чувствовать.
Она сидит в центре. Абсолютно неподвижная — хотя вокруг нее вся плоть ее племени пребывает в постоянном движении. Она смотрит на меня глазами цвета чистейшей зелени. С ее полных грудей стекает прозрачная желтоватая жидкость. Я подхожу к ней, спотыкаясь, краем глаза замечая, как плоть расступается передо мной, как блестят глаза — тем же желанием, что сейчас разрастается во мне. Барабаны гремят. Голод нарастает.
И я так голоден.
Я опускаюсь на колени. Она кладет руку мне на голову, точно благословляя. Нежно, настойчиво, она притягивает меня к своему телу. Мой рот открывается, и я...

***

Брехт выпрямился; его дыхание застывало паром в холодном воздухе. Окинув взглядом безжизненное тело Келлера, он обернулся к Дрангиль. Дознаватель смотрела жестко и непреклонно; ее глаза блестели сталью.
— Теперь мы знаем, с чем столкнулись.
Брехт молча кивнул и прошел мимо нее, в жаркий коридор. Его лицо было столь же жестким, но яростный голод и жажда мести горели в его глазах. Он был, в конце концов, представителем Святейшей Имперской Инквизиции.
И ему предстояла работа.

Название: Возвращение к себе
Оригинал: Reclaiming Patience, starcunning; запрос на перевод отправлен
Размер: миди, 5391 слов в оригинале
Пейринг/Персонажи: Пэйшенс Кюс / Гидеон Рейвенор
Категория: гет
Жанр: повседневность, флафф
Рейтинг: NC-17
Краткое содержание: Проведя месяцы в роли Линты, служанки еретика Зигмунта Молоха, Пэйшенс Кюс возвращает себе то, что принадлежит ей по праву.
Примечание: секс в мозг в мысленном пространстве
Скачать: .doc | .rtf | .txt | .fb2 | .epub

"Истинно счастлив лишь тот из людей,
Кто властен звать своим сегодняшний день.
Тот, в ком достанет жизни и сил объявить:
Вчера навеки прошло, я же сейчас буду жить".
— летописец Хэннон

Вероятно, то, что после возвращения с Зенты Мальхайд она принимала душ час с лишним, можно было объяснить тамошней грязью, засильем мух-нте и прочими подобным вещами. Но Пэйшенс Кюс слишком не любила лгать себе самой, чтобы считать причинами такие мелочи; она чувствовала себя нечистой, и корни этого чувства были куда глубже.
Возможно, именно поэтому в следующие недели она потрудилась отыскать Джесвин Стоктон — одну из астропатов, обучавшую ее после того, как Пэйшенс покинула родную планету. Худощавая и полностью лишенная волос, Джесвин не носила обычную для ее ордена повязку; на правой стороне ее лица был вытатуирован символ Адептус Астра Телепатика, и ее собственный стеклянный глаз располагался в центре знака. Но, несмотря на все странности внешности, Джесвин хватало чуткости и душевного тепла.
— Как тебе спится? — спросила Джесвин, когда Пэйшенс уселась перед ней.
— Я не уверена, что мне есть с чем сравнивать, — ответила Пэйшенс, принимая из рук астропата чашку с чаем. — Мне кажется, я ни разу не спала по-настоящему хорошо с тех пор, как умерла моя мать.
Джесвин терпеливо улыбнулась:
— Лучше или хуже, чем на прошлой неделе?
— Я думала, что время должно исцелить все раны, — сказала Пэйшенс, хмурясь на свое отражение в чашке.
— Возможно, если времени достаточно, — согласилась Джесвин. — Но не все раны заживают чисто. Что-то не так с твоей постелью?
— Она слишком мягкая, — ответила Пэйшенс. — Слишком мягкая и здесь слишком тихо.
— Необычная жалоба. Ты не можешь привыкнуть к жизни на корабле?
— Я не могу привыкнуть к моей жизни, — призналась Пэйшенс. — Линта была всего лишь фальшивкой. — Она покачала чашку в руках, вдыхая поднимающийся пар.
— Тогда кто же такая Пэйшенс Кюс? — спросила Джесвин.
— Вопрос на миллион, — темноволосая девушка слабо улыбнулась.

***
Когда они вышли на орбиту над Трацианом Примарис, Пэйшенс вынуждена была признать, что так и не приблизилась к ответу. Она успела прожить этой жизнью всего пару месяцев, прежде чем примерить обличье Линты. И если Линта была маской, то и Пэйшенс Кюс тоже — просто маской более давней, щитом, прикрывающим ее настоящую сущность, когда невыгодно было оставаться уязвимой. Она мало что знала о Пэйшенс Кюс, кроме разве что имен тех, кому она доверяла.
Гидеон Рейвенор, увы, был недоступен — слишком занят составлением отчетов и подготовкой докладов, которые должен был представить вышестоящим чинам Инквизиции.
Второй в этом списке значилась Кара Свол, и добраться до нее было куда проще. У нее была квартира на Трациане, и спустя несколько дней, проведенных на планете, Пэйшенс набралась решимости заглянуть к ней в гости.

Окинув Пэйшенс коротким, чуть удивленным взглядом, Кара жестом пригласила ее заходить. Ее квартира была заставлена множеством вещей, говорящих о долгой жизни. Здесь было уютно, и Пэйшенс нравилось это место. Она присела на потертый диван из гроксовой кожи.
— Могу сварить рекафа, если хочешь, — предложила Кара.
Пэйшенс покачала головой:
— Я и так злоупотребляю твоим гостеприимством.
— Ничем ты не злоупотребляешь, — ответила Кара, опускаясь в кресло по другую сторону низкого столика.
— Как там дела у нашего доблестного начальства?
— Неплохо, надо полагать, — пожала плечами Кара. — Карл говорил, что завтра собирается в оперу, так что они, видимо, не скучают. А как ты? Устроилась здесь, на Трациане?
— Честно говоря, я почти не выходила из гостиницы, — призналась Пэйшенс.
— Но почему? Здесь столько всего интересного. У тебя же есть какие-нибудь увлечения?
— Не знаю, — Пэйшенс опустила голову. — В схоле было не принято думать про увлечения, отдых и все такое.
— Да уж, — Кара смущенно рассмеялась, — там не до того. Рейвенор вот тоже почти никуда не выходит.
— Это же здесь он...
— Да.
— Я и забыла.
Кара вздохнула.
— С тех пор дела на Трациане идут все хуже... может, именно из-за этого. Осталась парочка приличных ресторанов и еще кое-что, но в основном здесь уже не так богато живут.
— Эта квартира у тебя здесь давно, да?
— Еще с тех пор, как тут была резиденция Эйзенхорна. Ну, не в смысле прямо тут, а вообще. На Трациане. Так-то резиденция была в нескольких милях под уровнем моря. Есть у нашей работы кое-какие преимущества.
— Неограниченный бюджет, например? — хмыкнула Пэйшенс. — Ты ведь раньше работала на него? На Эйзенхорна? Нейл показывал мне пикт с ним.
— Харлон покажет тебе пикты с чем угодно, и сделает еще парочку, если поговорить с ним достаточно долго, — усмехнулась Кара. — А Эйзенхорн был тот еще крутой чувак. Мы с Харлоном оба на него работали. И Рейвенор тоже, еще давно. И еще кое-кто, но с ними ты уже не встретишься... — ее улыбка поблекла.
— Да. Кара, можно у тебя кое-что спросить?
— Не то чтобы у меня был выбор, — Кара снова улыбнулась. Пэйшенс улыбнулась в ответ — без энтузиазма.
— Ты ведь знаешь, как мне пришлось... работать с Молохом? Ты когда-нибудь делала такое?
Кара моргнула.
— Ну, да, — она чуть покраснела. — На этот раз вместо тебя тоже была бы я, но только...
— Но он знал тебя в лицо. Я знаю. Гидеон мне объяснил.
— Объяснения не очень-то помогают, верно? — Кара поднялась, обошла столик и присела рядом с Пэйшенс.
— Не очень, — та криво улыбнулась.
— Теперь понятно, почему ты не хочешь никуда выходить. Он плохо с тобой обращался? Жестоко?
— Молох? Нет, ничуть. Он даже любил меня, кажется. Ну, во всяком случае, любил Линту. Просто теперь, после этих месяцев, всё так... сложно.
Кара снова вздохнула, откинувшись назад.
— Я помню, каково это, — произнесла она, глядя в потолок.
— И как ты... справлялась?
— По большей части — никак. Просто тренировалась побольше и старалась забыть. Даже не разговаривала об этом ни с кем, — она выпрямилась.
— Совсем ни с кем? — уточнила Пэйшенс.
— Ну, в конце концов я рассказала Харлону. Мы с ним хорошо друг друга знаем.
— И как, помогло?
— Как ни странно, да. Я надеюсь, ты-то не ждала до этого дня, чтобы с кем-нибудь поговорить?
Пэйшенс покачала головой:
— Я пыталась рассказать Джесвин с тех пор, как вернулась. Она всегда спрашивает, что не так с моей постелью.
— Потому что думает, что ты не можешь спать.
— Ну, в этом она права.
— И в чем же проблема?
— В моей спальне слишком тихо.
— А может, слишком пусто? — усмехнулась Кара.
— Не шути так, — одернула ее Пэйшенс.
— Вообще-то, я не шучу, — Кара примирительно подняла руки. — Я сама практически переселилась к Харлону после того, как он мне помог.
— Кажется, я не хочу знать, что подразумевается под этим эвфемизмом.
Кара многозначительно приподняла брови.
— Ну ладно, — рассмеялась Пэйшенс. — Рассказывай.
— У меня было полно вопросов, — начала Кара. — Ну, знаешь: «изменило ли это что-то во мне», «не отдала ли я нечто, что не смогу вернуть», — вот это всё, что сейчас наверняка творится в твоей голове тоже. Я спрашивала Харлона, и он говорил всё, что нужно, но этого было недостаточно. Ты понимаешь. Я продолжала спрашивать.
— Ты сомневалась в нем?
— Не в нем. Я просто... сомневалась. Он был очень терпеливым. Наконец он сказал, что я ношу с собой все эти вопросы и весь этот груз, и не тяжеловато ли мне? — Кара глубоко вздохнула, откинувшись на подушки дивана и забросив ноги на столик.
— Надо думать, ты не стала лгать, — Пэйшенс села поудобнее, подогнув под себя одну ногу и развернувшись к Каре.
— Это точно. Я сказала, что всё так и есть, и он предложил снять этот груз с моих плеч. Я, конечно, уточнила, о чем это он. И он сказал... фраг, не помню.
— Да неужели? — поддела Пэйшенс.
Кара искоса посмотрела на нее, поджав губы.
— Ладно, ладно. Он сказал мне, что так долго носить всё это в себе не приведет ни к чему хорошему, а потом сказал: «я могу сделать так, что вопросов у тебя больше не будет».
— От кого другого это звучало бы, как угроза, — задумчиво заметила Пэйшенс.
— Да уж. Но тогда и от него это казалось просто идеальным планом. Ну и я согласилась. Он, конечно, дал мне время поразмыслить, но в итоге я объявилась у него на пороге.
— И что потом?
— А потом он сказал, что я должна делать то, что он мне прикажет. Не задумываться и не задавать вопросов. Он был очень осторожен с тем, что делал, но я не осмеливалась ослушаться его. Ну, то есть, я и не хотела. И нет, это наверняка не то, что ты себе представляешь, с плетками, цепями и всем таким, я просто... отдала ему управление и сдалась. Полностью. И это сработало для меня. Серьезно, отлично сработало.
— Ты так туманно выражаешься, — усмехнулась Пэйшенс, — это просто невыносимо.
— Извини, я и не знала, что ты пришла за пикантными историями, — рассмеялась Кара, покачав головой. — Слушай, если и правда хочешь выяснить, могу попросту дать тебе адрес Харлона.
Пэйшенс удивленно моргнула.
— И ты... не возражаешь?
— Мы с ним давно уже разошлись в этом смысле, — Кара пожала плечами. — Просто... хуже тебе не станет.
— Что-то я не уверена, что готова вот так сдаться на милость Харлона Нейла. Извини.
— Я просто хочу сказать, что ему можно доверять. Ладно, ладно. Если не хочешь, найди кого-нибудь, кому ты — лично ты — можешь доверять. У тебя был плохой опыт, я понимаю. Но, может, стоит признать, что это не последний твой опыт.
— Я подумаю об этом, — ответила Пэйшенс.
— Если даже ты решила, что не доверяешь никому — доверяй себе.
— То есть?
Кара внимательно смотрела на нее несколько секунд.
— Вот что, — сказала она наконец, вскакивая на ноги. — Мы идем за покупками.
— Что-то я не вижу, какое отношение это имеет к... пикантным историям, — рассмеялась Пэйшенс.
— Просто забудь об этом ненадолго, — отмахнулась Кара. — Мы еще туда доберемся, но пока что мы идем за покупками.
— Но зачем?
— Для начала — за одеждой. Ничего из твоих вещей не принадлежит Пэйшенс Кюс, так что выкинь их все и начни заново, — предложила Кара. — Платьица Линты, конечно, милые — но они точно не для тебя. Они для кого-то другого. Что бы ни висело сейчас в твоем шкафу, оно тебе не нужно.
— Иногда ты даже слишком рассудительная, Кара, — рассмеялась Пэйшенс.
— Да, я такая. А еще у нас слишком много денег. Так что идем.

***
Улицы верхних уровней были полны роскошных вывесок и блестящих витрин. В первом же магазине Кара перекинула через руку полдюжины шелковых платьев и подтолкнула Пэйшенс к примерочным. По мнению Пэйшенс, платья были даже слишком красивыми. Кара кивнула, точно делая про себя заметки. Спустя еще несколько неудачных попыток они отыскали место, где продавали темное и облегающее. Тут Пэйшенс чувствовала себя увереннее, добавив парочку вещей к груде того, что набрала Кара.
Увидев ее в этих платьях, Кара с завистью вздохнула.
— Жаль, такое не шьют на низкорослых и грудастых, — усмехнулась она.
— Зато тебе не нужны корсеты, — отпарировала Пэйшенс.
— Да если бы. Кстати, знаешь, всё это совершенно не сочетается с твоим нижним бельем...
— Я уже начинаю подозревать, что это хитрый план, чтобы посмотреть на меня раздетой.
— Ничего подобного. Честное слово.
Выбор белья занял едва ли не дольше, чем вся эпопея с платьями. Пэйшенс немного нервничала, пока ассистентка в магазине снимала с нее мерки, но вынуждена была признать — переодевшись в выбранные по совету Кары вещи, она чувствовала себя гораздо лучше.
Сбросив наконец кружевное платье Линты, она натянула облегающий карминовый комбинезон с серебристыми вставками. Кара одобрительно улыбнулась, когда Пэйшенс вышла из примерочной.
— Ты прямо сразу выпрямилась, — заметила она.
Пэйшенс отправила старую одежду в мусорный бак.
— Кто бы мог подумать, что платье может быть настолько тяжелым.
— Ну, последняя остановка.

— Да ты шутишь, — сказала Пэйшенс.
— Ничуть.
— Я не могу туда пойти, — она искоса посмотрела на стеклянные предметы, блестящие за стеклом витрины. Вид на остальной ассортимент магазина был закрыт черной бархатной шторой.
— А почему нет? — Кара обернулась к ней. — Хотя, если ты не готовы, мы не обязаны никуда идти, конечно.
Пэйшенс сделала глубокий вдох, чувствуя, как краснеет.
— Ты здесь уже была?
— Кучу раз. Это безопасно, честно.
— Проблема же не в этом. Мне, ну, неловко.
— Нечего стесняться, — Кара аккуратно взяла ее за локоть. — Если ты собираешься делать это одна, ты должна как минимум хорошо подготовиться.
— Поверю тебе в этом, — Пэйшенс натянуто улыбнулась и позволила Каре увлечь ее внутрь магазина.
Внутри оказалось светло и чисто; разноцветные товары украшали стены. Назначение большинства из них было очевидно, но Пэйшенс с некоторым удивлением заметила книжную полку в углу.
— У тебя ведь не было раньше вибратора, да? — спросила Кара, приветственно помахав даме за прилавком.
— Нет, — ответила Пэйшенс.
— Ладно, но с понятием самоудовлетворения ты хотя бы знакома?
— Я была уже не ребенком, когда оставила Саметер, — она постаралась скрыть раздражение в голосе.
— Ты выросла в схоле. Стоило спросить.
— Честно говоря, я даже не знаю, что здесь делаю.
— Ничего-ничего. Сейчас разберемся, — заверила Кара, жестом приглашая следовать за собой. — Ты хочешь что-то, что вставляется внутрь, или...
Пэйшенс задумалась.
— Понятия не имею, — наконец призналась она.
— И там, и там есть свои преимущества, — Кара уперлась руками в небольшой столик. На его поверхности лежали игрушки любой формы — от предельно реалистичных подобий мужской анатомии до ровных цилиндров, несколько серебристых яиц и изогнутых плоских предметов.
— Даже если ты не уверена, тебе же не обязательно выбирать что-то одно, — заметила Кара. Она подняла одно из яиц, щелкнула кнопкой на нем и приложила к носу, хихикнув.
— Во имя Трона, что ты делаешь? — рассмеялась Пэйшенс.
— Если щекочет нос, значит, это наверняка правильная скорость, — с опытным видом сказала Кара. — В общем, выбирай всё, что понравится.
В конце концов Пэйшенс послушалась совета Кары и не стала себя ограничивать; неприметный черный пакет нашел свое место среди прочих покупок. Кара проводила ее до гостиницы и даже зашла в номер, чтобы забрать всю старую одежду Пэйшенс.
— Я пожертвую их на какую-нибудь благотворительность, — пообещала Кара напоследок. — Не скучай тут.
— Спасибо, Кара. Все-таки не зря я решила спросить именно тебя.
— Совершенно точно не зря, поверь мне.
— Я верю.

***
Следующие три дня Пэйшенс провела в своеобразном отдыхе, покидая свою комнату поздним утром для завтрака и посещения ближайшей библиотеки — чтобы позволить сервиторам-уборщикам навести порядок в ее номере и поменять простыни, которые она оставляла в беспорядке каждый вечер, изучая собственное тело скользящими пальцами, чувствуя прохладный воздух на коже. Ее коллекция игрушек, лежащая в ящике, оказывалась разбросана вокруг постели или около ванны, прежде чем она педантично чистила их и ложилась спать с неприятным ощущением неудовлетворенности, остающимся где-то в глубине ее мыслей.
Она вспоминала о совете Кары, и о намеках Джесвин, и наконец, вместо того, чтобы двигаться дальше по списку достойных доверия лиц, Пэйшенс Кюс решила вернуться в начало этого списка и потянулась к воксу.
— Фраука слушает, — ответил голос на том конце.
— Чем там занят Гидеон? — спросила Пэйшенс.
— Колеса крутит.
Пэйшенс прошлась по комнате, остановившись перед зеркалом. Подняв со столика серебряную цепочку с белой подвеской из призрачной кости, она застегнула ее на шее.
— Скажи ему, что я хочу поговорить.
— Сейчас, — Фраука прикрыл микрофон рукой. — Пэйшенс хочет поболтать, — произнес он в сторону; она не разобрала искаженный помехами ответ из динамиков.
Мгновение спустя она ощутила, как чужой разум коснулся ее собственного, и подвеска едва заметно замерцала.
— Хорошо, — сказала Пэйшенс и выключила связь. Только после этого она поняла, что забыла сказать «спасибо».
«Поблагодари Фрауку за меня», — подумала Пэйшенс, направляя свою мысль.
«Сделано, — ответил Гидеон Рейвенор внутри ее разума. — Тебе нужен мой визит?»
«Мне нужно, чтобы ты не отвлекался, — сказала Пэйшенс. — Можешь это обеспечить?»
«Да. Ты хочешь, чтобы я навестил тебя?»
«Да. Но я не хочу ждать. Я хочу, чтобы ты был здесь со мной».
«Кажется, я не понимаю», — признался Рейвенор.
«Мы оба знаем, что тебе не нужно тащить свое кресло в гостиницу, чтобы быть со мной. Я хочу, чтобы ты был со мной».
«Ты хочешь, чтобы я контролировал тебя?»
«Нет, — с силой подумала она. — Я просто хочу, чтобы ты... видел то, что я вижу. Чувствовал то, что я чувствую. Но я хочу оставить контроль за собой — пока что. Это возможно?»
«Возможно», — ответил Рейвенор, и Пэйшенс ощутила его присутствие; ее кожа покрылась мурашками.
— Привет, Гидеон, — сказала она, глядя на себя в зеркало. Она вытащила шпильки из волос, пропуская между пальцами темные локоны. — Помнишь, как мы это начали? Ты пришел задать мне Вопрос, а потом...
«Я помню», — в иллюзорном голосе Рейвенора прозвучало тепло.
— Мы почти не говорили о той ночи, — Пэйшенс сняла серьги. — Ты не хочешь это повторять?
«Я хотел бы, — признался Рейвенор. — Но я был не вправе давить на тебя».
— Потому что я на тебя работаю.
«Помимо прочих причин, — согласился он. — Не последняя из этих причин — роль, которую тебе пришлось играть на Зенте Мальхайд».
— Это была не я, — сказала она. — Конечно, это делала я, но все-таки — не совсем. Я всё еще пытаюсь понять, кто такая на самом деле Пэйшенс Кюс, но я знаю точно: я доверяю тебе. Я знаю, что хочу тебя.
«Эти действия всё равно часть тебя. Я следил за твоим прогрессом. Хорошо, что я всё еще заслуживаю твоего доверия».
— Ты заслуживаешь куда больше, — Пэйшенс расстегнула воротник своего комбинезона. Присев на край кровати, она открыла ящик.
«Где ты это взяла?» — рассмеялся Рейвенор.
— Купила, — она закатила глаза. — Эти штуки у меня уже несколько дней. Я подумала, что мы могли бы...
«Мы можем сделать всё, что тебе захочется, Пэйшенс», — ответил инквизитор.
— Хорошо, — она сбросила туфли.

Она раздевалась медленно и продуманно, прикусив губу, чувствуя, как шелк скользит по коже. На мгновение обхватила ладонью грудь, ущипнув сосок, прежде чем завести руку за спину и расстегнуть бюстгальтер. Она опустилась на постель, легла на спину, проводя руками по своему телу — острые груди, плоский живот. Подцепив пальцами края трусиков, она на секунду потянула их вверх, чувствуя, как ткань обтягивает нижние губы. Перевернувшись на живот, Пэйшенс дотянулась до ящика, вытащив оттуда вибратор-яйцо из матового черного пластика. Вновь откинувшись на спину, она убрала волосы назад и расслабленно вытянулась на мягкой постели. Осколок призрачной кости лежал между ее ключиц, источая приятное тепло. Стянув трусики, Пэйшенс сбросила их на пол. Ее руки направились к груди, обхватывая упругие полушария и пощипывая соски.
В глубине ее разума нарастала низкая пульсация, и она улыбнулась, сжимая бедра почти непроизвольно. Затем одна ее рука скользнула между ними, проводя пальцем по складкам, раздвигая их.
— Ты это чувствуешь? — спросила Пэйшенс, двигая бедрами навстречу собственной руке.
«Да», — ответил Гидеон. Она никогда не подумала бы, что мысленный голос может звучать настолько сдавленно.
Пэйшенс поднесла руку ко рту, обхватила губами палец с легким стоном. Вернувшись к клитору, принялась поглаживать его, наслаждаясь чуть щекочущим ощущением. На мгновение прервалась, погрузила палец внутрь, а за ним и второй. Другой рукой она нащупала вибратор, включила его и обвела сосок. Нетерпение нарастало, и всего пару секунд спустя она прижала гудящую игрушку к клитору и едва не вскрикнула. Она чувствовала, как волна ощущений отзывается в разуме ее любовника так же, как в ее собственном. Это возбуждало Пэйшенс еще сильнее, и ее пальцы торопливо двигались внутри; она выгнулась дугой, приподнимая бедра над постелью.
— Гидеон, — выдохнула она, изо всех сил стараясь держать глаза открытыми, глядя на собственное тело, пока ласкала себя. Она вспоминала его — таким, как она видела его во сне, где они рухнули вместе в ее постель. Это было едва ли не всё, что занимало ее мысли в последние дни. Это — и то, как сильно ей хотелось поцеловать его, попробовать его на вкус. Прикосновения его рук, его объятия. Пэйшенс вспомнила, как билось его сердце, когда она опускала голову ему на грудь. Как звучало ее имя на его губах, когда он выгибался в оргазме. Она чувствовала, как возбуждение стягивается в тугой узел внизу живота; руки и ноги дрожали — верный знак, что она уже на самом краю.
«Пэйшенс», — выдохнул Рейвенор.
— Гидеон, — простонала она в ответ, жадно толкаясь бедрами вперед. Она зажмурилась, кожу точно покалывало ледяными иголками. Ее мышцы сжались, пульсируя, и она со стоном упала на постель — вымотанная, но не удовлетворенная.
«Приготовь ванну, — сказал Гидеон. — Я буду здесь, прежде чем она наполнится».
Пэйшенс согласно кивнула, но прошла еще долгая минута, прежде чем она поднялась с постели.

***
Рейвенор был верен своему слову, и Пэйшенс молча открыла дверь, впуская его. Она не потрудилась одеться, и потому захлопнула дверь как можно быстрее. Она провела рукой по теплому, неподвижному покрытию его кресла.
— Привет, Гидеон, — сказала она, шагая в ванную. Он последовал за ней.
Ванная комната была достаточно просторной, чтобы кресло поместилось в ней без труда. Пэйшенс присела на край ванны и посмотрела на Рейвенора — в объектив камеры, через которую он видел мир.
— Привет, Пэйшенс, — ответил он. — Как тебе нравится на Трациане?
— Гораздо больше, чем несколько дней назад, — призналась она, болтая рукой в воде. — Ты был очень занят?
— Это долгий процесс, — произнес инквизитор. — Но он почти окончен. Я даже, как правило, свободен по вечерам. Я хотел увидеться с тобой, но не был уверен...
— Я понимаю. Похоже, это может работать только по моей инициативе — но я понимаю причины.
— Думаю, сейчас так будет лучше, — согласился Рейвенор. — Мне казалось, чуть раньше ты считала, что мы не закончили.
— Я до сих пор так считаю, — улыбнулась Пэйшенс, закрывая кран; ванна за ее спиной исходила паром. — Сейчас я возьму кое-что, и я хочу, чтобы ты коснулся меня.
Короткий щелчок — как будто он включил вокспондер и отключил снова.
— Как? — спросил он наконец.
— Ты не задумывался о применении способностей вне поля боя, да? — Пэйшенс шагнула мимо него, наклоняясь к шкафчику. — Как долго ты можешь кого-нибудь контролировать?
— Я никогда не пытался выяснить, — признался Рейвенор. — Это не так-то легко — позволить контролировать себя. Некоторые справляются лучше, некоторые хуже. И чем дольше я провожу в чужом теле...
— Тем сложнее возвращаться к себе? — закончила Пэйшенс, взглянув на него через плечо.
— Да.
— Мне знакомо это чувство, — сказала она, закрывая шкафчик, — впрочем, в моем случае «возвращение к себе» — идеальный недостижимый вариант. — Снова проходя мимо, она коснулась бронированного покрытия кресла — точно по привычке. — Но одна из вещей, в которых я уверена, когда дело касается Пэйшенс Кюс — она хочет Гидеона Рейвенора.
Пэйшенс поставила выбранную игрушку — изящно изогнутый фиолетовый жезл — на край ванны. Она выпрямилась, глядя на него сверху вниз, и приложила ладонь к ключице.
— Кара недавно рассказала мне кое-что интересное, — задумчиво произнесла она. — О том, как она передала управление Харлону, когда сомневалась в себе. В постели, я имею в виду. Я хочу попробовать это с тобой.
— Ты хочешь, чтобы я взял управление?
— Да.
— Контролируя твое тело?
— Почти, — уточнила Пэйшенс. — Я хочу иметь возможность говорить вслух — хотя, впрочем, ты ведь все равно меня услышишь. Но я отдам тебе контроль над моими руками, и ты сможешь коснуться меня.
«Забирайся в ванну», — передал Рейвенор с такой силой, что мысль врезалась в ее мозг стрелой.
Засмеявшись, Пэйшенс опустилась в обжигающе-горячую воду, осторожно придерживаясь за края. Она чувствовала, как его воля окружает ее разум, и у нее оставалось достаточно свободы действий, чтобы закрыть глаза и ощутить, как он осваивается в ее теле. Ее ошеломило чистое наслаждение от возможности просто чувствовать — мысли Гидеона просачивались в ее сознание. Она видела себя со стороны — картинка с камер его кресла, следовало полагать.
«Да, — подтвердил он. — Ты готова?»
— Готова, — сказала Пэйшенс, и ее глаза открылись.
Ее руки двигались под водой без ее управления — странное, чуждое ощущение. Казалось, это чужие руки касаются ее, скользя по бокам, прижимаясь к груди, чтобы почувствовать биение ее же сердца. Она на мгновение опустила голову под воду, приглаживая волосы, и провела одной рукой вдоль другой, от запястья до плеча, и дальше — по ключице и шее. Ее тело казалось чужой, неизведанной территорией, и ее внимание сосредоточилось на зернистой картинке с камеры — она сама, нежащаяся в ванне.
«Посмотри, как ты прекрасна, Пэйшенс», — сказал Гидеон; она чувствовала его слова, точно дыхание на своей шее. Ее руки обхватили грудь, лаская, задерживаясь до тех пор, пока она не застонала, вздрагивая под водой.
— Гидеон, — выдохнула она, наклоняя голову, чтобы поцеловать внутреннюю сторону запястья.
Она прикусила губу, когда он — ее руками — потянулся за игрушкой, ненадолго замешкавшись, пока разбирался с кнопками и ритмом пульсаций. Секунду спустя игрушка упала в воду, покачиваясь на поверхности; она развела ноги, позволяя пальцами раздвинуть ее складки и поглаживать там неспешными, изучающими движениями. Она снова застонала, выгибаясь. Кончик пальца прошелся по ее напряженному клитору.
— Пожалуйста, — протянула она, эхом повторяя свою мольбу в его разуме.
«Святой Трон, Пэйшенс», — Гидеон наконец смилостивился. Ее руки выловили игрушку из воды, дразня ее вход округлой бархатистой головкой. Невыносимая секунда ожидания — и первый дюйм погрузился внутрь; пальцы второй руки продолжали свои ласки. Она почувствовала, как медленно заполняется, и палец скользнул по кнопкам активации. Игрушка дернулась, включаясь, и Пэйшенс ощутила эхо удивления и удовольствия Гидеона в своем разуме, одновременно с наслаждением, охватывающим ее собственное тело.
— Я могу подержать, — предложила Пэйшенс, имея в виду телекинез. Игрушка у нее внутри не столько вибрировала, сколько пульсировала и покачивалась; ее освободившая рука сдвинулась вверх, поглаживая ключицы. Пальцы второй руки начали надавливать на ее клитор сильнее, заставив ее ахнуть.
— Легче, — попросила она, и прикосновения послушно уменьшились. Она позволила себе расслабиться, захваченная волной восторга и возбуждения Гидеона, и доверила ему заботы о ее удовольствии.
Он оказался внимательным и чутким проводником, замечая ее реакции на каждое прикосновение, и вскоре капельки пота, проступившие на лбу Пэйшенс, были вызваны совсем не горячей ванной. Почти инстинктивно она стиснула бедра, зажимая пульсирующую игрушку между ними, и почусвтсвовала, как Гидеон раздвинул их снова, чтобы ее рука могла без препятствия дотянуться до клитора. Ее ноги дрожали, и она слышала, как вода выплескивается через края ванны, но ее это не волновало, ее вообще не волновало сейчас ничто, кроме этого момента и Гидеона...
Она мысленно произнесла его имя еще дважды — дыхания не хватало, она втягивала воздух, точно тонула — и почувствовала, как сжимается всё у нее внутри, почти болезненно-туго, как судорога наслаждения пронизывает ее тело.
«Пэйшенс», — еще раз выговорил Гидеон, позволяя ей бессильно откинуться на край ванны.
Его разум по-прежнему оставался связанным с ее телом, купаясь в теплых волнах удовольствия.
— Как же мне было нужно это, — вздохнула Пэйшенс. — Нужен ты, — поправилась она.
«Чтобы компенсировать после...»
Она позволила ему не упоминать имя своего злейшего врага.
— После Зенты Мальхайд? Не знаю, как там насчет «исправить». Это не из тех вещей, которые нужно исправлять или компенсировать. Я хотела, чтобы ты пришел сюда, не для того, чтобы ты исправил меня.
«Не думаю, что тебя нужно исправлять».
— Я хотела, чтобы ты был здесь, потому что влечение к тебе — одна из тех вещей, которые я могу назвать своими. Это как... опора.
«Как твое имя».
— Я по-прежнему готова разделить твое, если хочешь, — произнесла она, помолчав.
«Оставь себе свое, Пэйшенс, — посоветовал он. — Этого достаточно».
— Ты можешь остаться?
«Как минимум, до утра», — пообещал он.
Она выбралась из ванны; вода стекала по ее длинным ногам. Вытершись и подобрав волосы, она аккуратно собрала игрушки, возвращая их на место, в ящик около кровати. Не став сушить волосы, она скользнула под одеяло и расслабилась в мягкой постели.
Пэйшенс поцеловала кончики собственных пальцев, надеясь, что Гидеон почувствует это. Затем она вспомнила, что еще было на столике, и покраснела.
— Да неужели, — из его вокспондера донесся странный, кашляющий звук. — Ты только что уговорила меня помочь тебе в самоудовлетворении, причем дважды, а теперь стесняешься, что я обнаружу одну из моих пьес у твоей кровати.
— Я не говорила, что у меня рациональные реакции, — она нахмурилась, глядя в его камеру.
«Хочешь, чтобы я почитал тебе вслух?» — осторожно спросил он, и его настоящий голос успокоил ее.
— Да, — решила Пэйшенс.
«Хорошо же», — ответил он и начал читать.

@темы: перевожу слова через дорогу