...седьмого идиотского полку рядовой. // исчадье декабря.
"Мстительный дух", шестая глава. Да, у меня еще немножко осталось переведенного раньше (=. Имеются: опять же Рыцари, корабль-призрак (еще бы Нагльфаром его обозвали), некоторое количество разговоров.
А еще там есть Малкадор, который беседует с Императором, и я просто не мог это не перевести. Потому что Малкадор (=.
читать дальше
~2200 слов
[глава VI]
Рассуа доставила следопытов из Старой Гималайзии на Ультима Туле, самую дальнюю из станций, которая еще считалась на орбите Терры. Не считая еще недостроенного Сияющего Рифа, Ультима Туле была новейшим дополнением к обитаемым платформам, неторопливо вращающимся вокруг родного мира человечества; куда меньше, чем суперконтинент Лемурии, менее продуктивная, чем индустриальные мощности Родинии и лишенная грандиозной архитектуры Антиллии, Ваалбары или Каньякумари.
Она была построена шестьдесят два года назад, и строившие ее рабочие с тех пор были назначены в отдаленные сектора Империума. Уступающая в размерах и мощи своим старшим братьям, она вошла в регистр терранских орбитальных станций всего лишь крохотной заметкой.
В дальнейшим Ультима Туле была незаметно забыта большинством обитателей Терры. И хотя многих орбитальных архитекторов расстроила бы столь печальная судьба их созданий, для Ультима Туле именно незаметность всегда была целью.
В своей основе станция состояла из двух матово-черных цилиндров, пятьсот метров длиной и двести шириной, соединенных центральной сферой. На ее поверхности не было ни одного иллюминатора, и не мигали сигнальные огни, предупреждая возможные столкновения. Если какому-нибудь пролетающему мимо кораблю и посчастливилось бы заметить Ультима Туле, он бы с легкостью принял ее за безжизненный обломок космического мусора.
Такой облик был нарочито обманчивым — на самом же деле Ультима Туле была одной из наиболее сложных конструкций на орбите Терры, и ее бесконечные цепи ауспексов незаметно отслеживали все передвижения в пространстве внутри системы.
На теневой стороне станции открылся вход в ангар, оставаясь видимым ровно столько, сколько нужно было, чтобы дать приземлиться способной к полетам в вакууме "Валькирии". Защищенные от сканирования бронированные двери захлопнулись за катером, и Ультима Туле продолжила свой путь вокруг лежащей внизу планеты, словно бы станция никогда и не существовала.
Безымянная и забытая.
Бесшумная и невидимая.
Именно так, как повелел Малкадор, когда приказывал построить ее.
В Хранилище было прохладно — здесь поддерживалась постоянная влажность воздуха и температура. Самые хрупкие из собранных здесь артефактов были герметично заключены в стазис-поле, и Малкадор чувствовал запах озона от скрытых генераторов.
Прозрачные панели шкафов подсвечивались при его приближении, но он не обращал внимания на их содержимое. Книга, однажды ввергнувшая в войну весь мир; наброски Эрудита из Фиренцы, которые Император — как выяснилось, не зря — счел слишком опасными, чтобы показывать Пертурабо; незавершенная скульптура, изображающая воплощенную красоту.
Малкадор солгал, когда сказал юному Халиду Хасану, что эти грубые стены были всем, что осталось от древней крепости Сигиллита — но некоторые истины достаточно неудобны и без того, чтобы отягощать ими других.
Эта комната была меньше, чем другие, и Малкадору понадобилось лишь пара секунд, чтобы добраться до стелы из Гиптии. Она стояла на деревянном пьедестале, и ее черный блеск не потускнел с прошествием тысячелетий. Многие жизни были отданы, чтобы вернуть этот осколок души человечества — как и в случае с многими хранимыми здесь предметами.
Закрыв глаза, Малкадор коснулся кончиками пальцев холодной поверхности камня. Гранодиорит, вулканический минерал, аналогичный граниту. Очень прочный, но не неуничтожимый.
Учитывая, что было открыто с помощью этого камня в прошлые эпохи, Малкадору виделась некая симметрия в том, что он позволял ему сделать теперь. Его дыхание замедлилось, и холодный воздух похолодел еще сильнее.
— Мой лорд, — сказал он.
Молчание было единственным ответом, и Малкадор боялся, что разрушение, бушующее внизу под дворцом, слишком сильно, слишком всепоглощающе, чтобы дождаться ответа. "Внизу" было не совсем верным, строго говоря — но это, казалось, был единственный подходящий предлог.
"Малкадор".
Голос Императора прозвучал в его разуме, громогласный и повелительный, но все же знакомый и близкий. Малкадор чувствовал его мощь, даже на столь неизмеримом расстоянии, но одновременно чувствовал и усилия, которые требовались для поддержания связи.
— Как идет битва?
"Мы истекаем кровью каждый день, тогда как демоны становятся сильнее. У меня остается все меньше времени, друг мой. Война зовет".
— Леман Русс сейчас на Терре, — сказал Малкадор.
"Я знаю. Даже здесь я чувствую присутствие Волчьего Короля".
— Он принес вести о Льве. Двадцать тысяч Темных Ангелов, по сообщениям, направляются на Ультрамар.
"Почему он не спешит к Терре?"
По спине Малкадора струился пот — так тяжело было поддерживать этот контакт.
— Доходили некоторые... тревожные слухи о том, что происходит во владениях Жиллимана.
"Я не могу разглядеть Пятьсот Миров. В чем дело?"
— Мы называем это Бурей Разрушения. Немо и я считаем, что бойня на Калте была частью тщательно спланированной цепи событий, которые предшествовали рождению катастрофического и непроницаемого варп-шторма.
"А чем, как ты считаешь, занят Робаут?"
— Это ведь Жиллиман, что он может делать? Он строит империю.
"И Лев отправился остановить его?"
— Так утверждает Волчий Король, мой лорд. Кажется, воины Льва все же на нашей стороне, несмотря ни на что.
"Ты сомневался в них? В Первом? Даже после всего, что они совершили еще прежде, чем остальные подняли свои мечи?"
— Да, — признался Малкадор. — После того, как тайные посланцы Рогала вернулись с их родного мира с пустыми руками, мы опасались худшего. Но Ангелы Калибана пришли на помощь Волкам, когда Альфарий угрожал уничтожить их.
"Альфарий... сын мой, что ты сделал с моей мечтой? Даже сейчас, когда война окружает нас со всех сторон, мои сыновья все еще пытаются выиграть себе преимущества. Словно феодальные лорды древности, они преследуют возможности для собственного возвышения среди огней всеобщей беды".
Сожаление отозвалось болью в мыслях Малкадора.
— Русс по-прежнему желает сразиться с Хорусом лицом к лицу, — сказал Малкадор. — Он отослал моих Рыцарей, чтобы проложить путь своему клинку, и никакие мои слова не в силах переубедить его.
"Ты полагаешь, он не должен сражаться с Хорусом?"
— Русс — ваш палач, — тактично ответил Малкадор. — Но в эти дни его топор опускается слишком уж охотно. Магнус ощутил это, а теперь очередь Хоруса.
"Два мятежных ангела. Его топор опускается на тех, кто заслуживает его улыбку".
— А что, если Русс решит сам определять, кто верен, а кто заслуживает казни?
"Русс верен мне всем сердцем — один из немногих, в ком я никогда не усомнюсь".
— Вы подозреваете, что другие могут оказаться предателями?
"К моей вечной печали — да".
— Кто же?
Еще одна длинная пауза заставила Малкадора опасаться, что его вопрос останется без ответа, но Император все же заговорил.
"Хан славится тем, что остается непознаваемым, тайной, которую никто не может разгадать. Некоторые в его легионе уже совершили предательство, и другие могут пойти тем же путем".
— Что я должен делать, мой лорд?
"Продолжай следить за ним, Малкадор. Следи за Ханом пристальнее, чем за всеми другими".
— В жизни не хотела на чем-то летать так же сильно, — сказала Рассуа.
Глядя на изящный, клиновидной формы летательный аппарат с выступающим вперед носом, Локен не мог с ней не согласиться.
— Я слышал, он называется "Тарнхельм", — заметил он.
— Называйте как хотите, но либо я окажусь за штурвалом в ближайший час, либо здесь прольется чья-то кровь, — ответила Рассуа.
Ее энтузиазм заставил Локена улыбнуться. Он не испытывал любви к летающим машинам в принципе, но даже он мог заметить красоту "Тарнхельма".
Возможно, причина была в его абсолютной несхожести с тем, что обычно можно было найти в ангарах Легионов Астартес. Летательные аппараты Легионов были спроектированы грубо, но надеждо — как внешне, так и по сути. Их форма соответствовала функции: убивать как можно быстрее и эффективнее. Но плавные линии "Тарнхельма" служили совсем другой цели.
Основу его конструкции составлял центральный отсек, к которому сзади присоединялись два округлых модуля двигателя, придавая кораблю дельтовидную форму. Не было ни знамен, ни опознавательных знаков — ничего, что могло бы определить, что это за корабль и кому он принадлежит.
— Что это такое? — спросил Варрен. — Не штурмовой корабль и не катер — слишком мало вооружения. А для десантного транспорта не хватает брони. Его собьет один хороший удар. Ничего не понимаю.
— Это корабль, построенный для того, чтобы двигаться среди звезд незамеченным, — произнес Рама Караян, и все обернулись к нему — это были едва ли не первые слова, которые от него услышали.
— Но зачем подобное может кому-то понадобиться? — Каллион Завен выглядел столь же озадаченным, как и Варрен. — Суть Легионов — в том, чтобы их замечали.
— Не всегда, — возразил Алтан Нохай. — Хан называет умным бойцом того, кто не просто побеждает, но побеждает с легкостью и прежде, чем враг осознает его присутствие.
Завен, похоже, не был убежден:
— Вызывать смятение и трепет гораздо сложнее, если никто их не видит.
— Между прочим, кое-какие зубы у этой штуки есть, — заметил Арес Войтек, разворачивая свои серво-руки и указывая на едва заметные швы на корпусе там, где скрывались орудийные батареи. — Но Мейсер прав, это не штурмовой корабль.
— Это драугрьюка, — сказал Брор Тирфингр.
Заметив непонимающие лица соратников, Брор покачал головой:
— Вы что же, не понимаете Йувик?
— Йувик? — переспросил Рубио.
— Фенрисийское домашнее наречие, — пояснил Тубал Кейн. — Очень упрощенный язык. Никаких тонких оттенков — прямой и грубый, в точности как говорящие на нем воины.
— Осторожнее, Тубал, — Брор повел плечами. — На такое можно и обидеться.
Теперь озадаченным выглядел Кейн:
— Не понимаю, отчего. Все, что я сказал — чистая правда. Я встречал достаточно Космических Волков, чтобы не сомневаться в этом.
Локен ожидал вспышки гнева, но Брор рассмеялся:
— Космические Волки? Ха, я и забыл, что это вы так по-дурацки называете Стаю. Если бы я не знал, что ты совершенно серьезен, я бы оторвал тебе руки. Оставайся рядом и я покажу тебе, на какие тонкости способен Космический Волк.
— Так что такое драугрьюка? — спросил Локен.
— Корабль-призрак, — сказал Брор.
Одетая в серое рабыня с аугметическими имплантами, окружавшими ее череп подобно тонзуре, встретила следопытов в ангаре, и теперь она же отвела их на борт "Тарнхельма". Обстановка внутри корабля была предельно минималистичной — только самое необходимое из того, что может понадобиться экипажу.
Его астропат содержался заключенным в криостазисе, а место навигатора под куполом в верхней секции пока что пустовало. Вдоль продольной оси корабля располагались тесные жилые отсеки, к которым примыкали медицинские блоки, склады оборудования и спальные места. Отдельные каюты размещались в задней части, и узкий коридор шел от жилых отсеков корабля к его заостренному носу.
Рассуа направилась на капитанский мостик, пока остальные следопыты размещали свои вещи в шкафах и на оружейных стойках.
Странствующие Рыцари, как организация, существовали совсем недолго — слишком мало, чтобы могли появиться настоящие традиции — но один обычай они восприняли с готовностью: каждый воин сохранял единственную памятную вещь из своего прежнего легиона.
Локен вспомнил о потертом металлическом ящике, где он хранил свои скудные пожитки: проволоку-гарроту, перья, сломанный клинок. Всего лишь мусор для любого другого, но был там один предмет, о потере которого он искренне сожалел.
Инфо-планшет, который дал ему Игнаций Каркази, переданный Эуфратией Киилер. Это было бесценное сокровище, память о временах, когда мироздание еще не обрушилось, когда Лунные Волки воплощали собой честь, благородство и братство. Как и всё, что когда-то ему принадлежало, это тоже тоже было утрачено.
Он повесил свой цепной меч на оружейную стойку, тщательно закрепив его. Клинок был недавно выпущен мануфакториями Альбиона, и гравировка на нем хвастливо утверждала, что он с гарантией не подведет никогда.
В точности как тысячи других мечей, выкованных там.
Его болтер был точно таким же — продукт мануфакторий, обеспечивающих войну галактического масштаба, в которой возможность массово производить надежное оружие была куда важнее любых соображений индивидуальности. Напоследок он положил в шкаф зеркальные монеты, полученные от Севериана. Локен подумывал выбросить их, но некое фаталистское предчувствие подсказывало, что они еще могут ему пригодиться.
Он закрыл шкаф, глядя, как раскладывают вещи другие следопыты. Тубал Кейн распаковывал какой-то исследовательский прибор — модифицированный теодолит с многофункцинальным ауспексом; Рама Караян — винтовку с удлиненным стволом и увеличенным прицелом. Арес Войтек не расставался со своей серво-упряжью, отмеченной символом блестящей латной перчатки, а Брор Тирфингр взял с собой нечто, что напоминало кожаный кастет из переплетенных узлов с эбонитовыми когтями, больше похожими на кинжалы.
Рядом с Локеном появился Каллион Завен, открывая соседний шкаф и кладя на место болтер ручной работы, с выгравированным на рукояти узором в виде когтистого крыла. Среди Лунных Волков подобное оружие носили только офицеры, но еще на Убийце Локен убедился, что многие из воинов III легиона щеголяли богато украшенным вооружением.
Завен заметил его внимание:
— Бездарная попытка, я знаю. Не сравнить с моим прежним болтером.
— Так это не твой памятный знак?
— Трон, конечно, нет! — Завен расстегнул свою изящно сработанную перевясь с мечом и протянул перед собой. — Вот мой памятный знак.
Рукоять меча была плотно обвита золотой проволокой и увенчана эбонитовым когтем. Гарда разворачивалась орлиными крыльями с мерцающим аметистом между ними.
— Вытащи его, — сказал Завен.
Локен послушался, и его восхищение увеличилось десятикратно. Хотя и отлично сбалансированный, меч был невероятно легким. Его рукоять была создана человеческой рукой, но клинок никогда не знал прикосновения кузнечного молота. Изогнутый, как чогорисская сабля, молочно-белого цвета, отливающий желтизной к краю — клинок был явно органического происхождения.
— Это коготь дымного призрака, — пояснил Завен. — Я отрубил его у одного из их воинов на Юпитере — после того, как он проткнул мне сердце. К тому время, как меня выпустили из апотекариона, мой легион уже двинулся дальше, а я оказался в рядах Воинства Крестоносцев на некоторое время. Это было изрядным разочарованием, но зато у меня появилось время сделать из когтя дуэльный клинок. Можешь попробовать.
— Может, в другой раз, — ответил Локен.
— Да, пожалуй, — Завен, ничуть не оскорбившись его отказом, забрал меч обратно и усмехнулся. — Я слышал, как ты одолел этого гнусного мелкого ублюдка Люция. Хотел бы я на это посмотреть.
— Там все закончилось быстро, — сказал Локен. — Не на что было и смотреть.
Завен рассмеялся, и Локен заметил блеск в его глазах — то ли восхищенный, то ли оценивающий.
— Не сомневаюсь. Как-нибудь расскажешь мне об этом. Или, возможно, мы еще скрестим клинки в дороге.
Локен покачал головой:
— Неужели нам не хватает врагов перед нами, чтобы искать их еще и в собственных рядах?
Завен вскинул руки, и Локен тут же пожалел о своих словах.
— Как пожелаешь, — Завен бросил взгляд на шкаф Локена. — А что сохранил ты?
— Ничего, — Локен моргнул, прогоняя прочь мелькнувшую перед глазами тень в капюшоне у дальней стены каюты. Его сердце забилось чаще, на лбу выступили капли пота.
— Да ладно, у каждого что-нибудь есть, — усмехнулся Завен, не замечая его состояния. — У Рубио — его маленький гладиус, у Варрена — топор лесоруба, а Круз сохранил этот старый болтер. У Кейна... ну, как там называются эти грязные инструменты. Так что осталось у тебя?
Локен захлопнул дверцу шкафа.
— Ничего, — сказал он. — Я потерял всё на Исстване III.
А еще там есть Малкадор, который беседует с Императором, и я просто не мог это не перевести. Потому что Малкадор (=.
читать дальше
~2200 слов
[глава VI]
Рассуа доставила следопытов из Старой Гималайзии на Ультима Туле, самую дальнюю из станций, которая еще считалась на орбите Терры. Не считая еще недостроенного Сияющего Рифа, Ультима Туле была новейшим дополнением к обитаемым платформам, неторопливо вращающимся вокруг родного мира человечества; куда меньше, чем суперконтинент Лемурии, менее продуктивная, чем индустриальные мощности Родинии и лишенная грандиозной архитектуры Антиллии, Ваалбары или Каньякумари.
Она была построена шестьдесят два года назад, и строившие ее рабочие с тех пор были назначены в отдаленные сектора Империума. Уступающая в размерах и мощи своим старшим братьям, она вошла в регистр терранских орбитальных станций всего лишь крохотной заметкой.
В дальнейшим Ультима Туле была незаметно забыта большинством обитателей Терры. И хотя многих орбитальных архитекторов расстроила бы столь печальная судьба их созданий, для Ультима Туле именно незаметность всегда была целью.
В своей основе станция состояла из двух матово-черных цилиндров, пятьсот метров длиной и двести шириной, соединенных центральной сферой. На ее поверхности не было ни одного иллюминатора, и не мигали сигнальные огни, предупреждая возможные столкновения. Если какому-нибудь пролетающему мимо кораблю и посчастливилось бы заметить Ультима Туле, он бы с легкостью принял ее за безжизненный обломок космического мусора.
Такой облик был нарочито обманчивым — на самом же деле Ультима Туле была одной из наиболее сложных конструкций на орбите Терры, и ее бесконечные цепи ауспексов незаметно отслеживали все передвижения в пространстве внутри системы.
На теневой стороне станции открылся вход в ангар, оставаясь видимым ровно столько, сколько нужно было, чтобы дать приземлиться способной к полетам в вакууме "Валькирии". Защищенные от сканирования бронированные двери захлопнулись за катером, и Ультима Туле продолжила свой путь вокруг лежащей внизу планеты, словно бы станция никогда и не существовала.
Безымянная и забытая.
Бесшумная и невидимая.
Именно так, как повелел Малкадор, когда приказывал построить ее.
*
В Хранилище было прохладно — здесь поддерживалась постоянная влажность воздуха и температура. Самые хрупкие из собранных здесь артефактов были герметично заключены в стазис-поле, и Малкадор чувствовал запах озона от скрытых генераторов.
Прозрачные панели шкафов подсвечивались при его приближении, но он не обращал внимания на их содержимое. Книга, однажды ввергнувшая в войну весь мир; наброски Эрудита из Фиренцы, которые Император — как выяснилось, не зря — счел слишком опасными, чтобы показывать Пертурабо; незавершенная скульптура, изображающая воплощенную красоту.
Малкадор солгал, когда сказал юному Халиду Хасану, что эти грубые стены были всем, что осталось от древней крепости Сигиллита — но некоторые истины достаточно неудобны и без того, чтобы отягощать ими других.
Эта комната была меньше, чем другие, и Малкадору понадобилось лишь пара секунд, чтобы добраться до стелы из Гиптии. Она стояла на деревянном пьедестале, и ее черный блеск не потускнел с прошествием тысячелетий. Многие жизни были отданы, чтобы вернуть этот осколок души человечества — как и в случае с многими хранимыми здесь предметами.
Закрыв глаза, Малкадор коснулся кончиками пальцев холодной поверхности камня. Гранодиорит, вулканический минерал, аналогичный граниту. Очень прочный, но не неуничтожимый.
Учитывая, что было открыто с помощью этого камня в прошлые эпохи, Малкадору виделась некая симметрия в том, что он позволял ему сделать теперь. Его дыхание замедлилось, и холодный воздух похолодел еще сильнее.
— Мой лорд, — сказал он.
Молчание было единственным ответом, и Малкадор боялся, что разрушение, бушующее внизу под дворцом, слишком сильно, слишком всепоглощающе, чтобы дождаться ответа. "Внизу" было не совсем верным, строго говоря — но это, казалось, был единственный подходящий предлог.
"Малкадор".
Голос Императора прозвучал в его разуме, громогласный и повелительный, но все же знакомый и близкий. Малкадор чувствовал его мощь, даже на столь неизмеримом расстоянии, но одновременно чувствовал и усилия, которые требовались для поддержания связи.
— Как идет битва?
"Мы истекаем кровью каждый день, тогда как демоны становятся сильнее. У меня остается все меньше времени, друг мой. Война зовет".
— Леман Русс сейчас на Терре, — сказал Малкадор.
"Я знаю. Даже здесь я чувствую присутствие Волчьего Короля".
— Он принес вести о Льве. Двадцать тысяч Темных Ангелов, по сообщениям, направляются на Ультрамар.
"Почему он не спешит к Терре?"
По спине Малкадора струился пот — так тяжело было поддерживать этот контакт.
— Доходили некоторые... тревожные слухи о том, что происходит во владениях Жиллимана.
"Я не могу разглядеть Пятьсот Миров. В чем дело?"
— Мы называем это Бурей Разрушения. Немо и я считаем, что бойня на Калте была частью тщательно спланированной цепи событий, которые предшествовали рождению катастрофического и непроницаемого варп-шторма.
"А чем, как ты считаешь, занят Робаут?"
— Это ведь Жиллиман, что он может делать? Он строит империю.
"И Лев отправился остановить его?"
— Так утверждает Волчий Король, мой лорд. Кажется, воины Льва все же на нашей стороне, несмотря ни на что.
"Ты сомневался в них? В Первом? Даже после всего, что они совершили еще прежде, чем остальные подняли свои мечи?"
— Да, — признался Малкадор. — После того, как тайные посланцы Рогала вернулись с их родного мира с пустыми руками, мы опасались худшего. Но Ангелы Калибана пришли на помощь Волкам, когда Альфарий угрожал уничтожить их.
"Альфарий... сын мой, что ты сделал с моей мечтой? Даже сейчас, когда война окружает нас со всех сторон, мои сыновья все еще пытаются выиграть себе преимущества. Словно феодальные лорды древности, они преследуют возможности для собственного возвышения среди огней всеобщей беды".
Сожаление отозвалось болью в мыслях Малкадора.
— Русс по-прежнему желает сразиться с Хорусом лицом к лицу, — сказал Малкадор. — Он отослал моих Рыцарей, чтобы проложить путь своему клинку, и никакие мои слова не в силах переубедить его.
"Ты полагаешь, он не должен сражаться с Хорусом?"
— Русс — ваш палач, — тактично ответил Малкадор. — Но в эти дни его топор опускается слишком уж охотно. Магнус ощутил это, а теперь очередь Хоруса.
"Два мятежных ангела. Его топор опускается на тех, кто заслуживает его улыбку".
— А что, если Русс решит сам определять, кто верен, а кто заслуживает казни?
"Русс верен мне всем сердцем — один из немногих, в ком я никогда не усомнюсь".
— Вы подозреваете, что другие могут оказаться предателями?
"К моей вечной печали — да".
— Кто же?
Еще одна длинная пауза заставила Малкадора опасаться, что его вопрос останется без ответа, но Император все же заговорил.
"Хан славится тем, что остается непознаваемым, тайной, которую никто не может разгадать. Некоторые в его легионе уже совершили предательство, и другие могут пойти тем же путем".
— Что я должен делать, мой лорд?
"Продолжай следить за ним, Малкадор. Следи за Ханом пристальнее, чем за всеми другими".
*
— В жизни не хотела на чем-то летать так же сильно, — сказала Рассуа.
Глядя на изящный, клиновидной формы летательный аппарат с выступающим вперед носом, Локен не мог с ней не согласиться.
— Я слышал, он называется "Тарнхельм", — заметил он.
— Называйте как хотите, но либо я окажусь за штурвалом в ближайший час, либо здесь прольется чья-то кровь, — ответила Рассуа.
Ее энтузиазм заставил Локена улыбнуться. Он не испытывал любви к летающим машинам в принципе, но даже он мог заметить красоту "Тарнхельма".
Возможно, причина была в его абсолютной несхожести с тем, что обычно можно было найти в ангарах Легионов Астартес. Летательные аппараты Легионов были спроектированы грубо, но надеждо — как внешне, так и по сути. Их форма соответствовала функции: убивать как можно быстрее и эффективнее. Но плавные линии "Тарнхельма" служили совсем другой цели.
Основу его конструкции составлял центральный отсек, к которому сзади присоединялись два округлых модуля двигателя, придавая кораблю дельтовидную форму. Не было ни знамен, ни опознавательных знаков — ничего, что могло бы определить, что это за корабль и кому он принадлежит.
— Что это такое? — спросил Варрен. — Не штурмовой корабль и не катер — слишком мало вооружения. А для десантного транспорта не хватает брони. Его собьет один хороший удар. Ничего не понимаю.
— Это корабль, построенный для того, чтобы двигаться среди звезд незамеченным, — произнес Рама Караян, и все обернулись к нему — это были едва ли не первые слова, которые от него услышали.
— Но зачем подобное может кому-то понадобиться? — Каллион Завен выглядел столь же озадаченным, как и Варрен. — Суть Легионов — в том, чтобы их замечали.
— Не всегда, — возразил Алтан Нохай. — Хан называет умным бойцом того, кто не просто побеждает, но побеждает с легкостью и прежде, чем враг осознает его присутствие.
Завен, похоже, не был убежден:
— Вызывать смятение и трепет гораздо сложнее, если никто их не видит.
— Между прочим, кое-какие зубы у этой штуки есть, — заметил Арес Войтек, разворачивая свои серво-руки и указывая на едва заметные швы на корпусе там, где скрывались орудийные батареи. — Но Мейсер прав, это не штурмовой корабль.
— Это драугрьюка, — сказал Брор Тирфингр.
Заметив непонимающие лица соратников, Брор покачал головой:
— Вы что же, не понимаете Йувик?
— Йувик? — переспросил Рубио.
— Фенрисийское домашнее наречие, — пояснил Тубал Кейн. — Очень упрощенный язык. Никаких тонких оттенков — прямой и грубый, в точности как говорящие на нем воины.
— Осторожнее, Тубал, — Брор повел плечами. — На такое можно и обидеться.
Теперь озадаченным выглядел Кейн:
— Не понимаю, отчего. Все, что я сказал — чистая правда. Я встречал достаточно Космических Волков, чтобы не сомневаться в этом.
Локен ожидал вспышки гнева, но Брор рассмеялся:
— Космические Волки? Ха, я и забыл, что это вы так по-дурацки называете Стаю. Если бы я не знал, что ты совершенно серьезен, я бы оторвал тебе руки. Оставайся рядом и я покажу тебе, на какие тонкости способен Космический Волк.
— Так что такое драугрьюка? — спросил Локен.
— Корабль-призрак, — сказал Брор.
Одетая в серое рабыня с аугметическими имплантами, окружавшими ее череп подобно тонзуре, встретила следопытов в ангаре, и теперь она же отвела их на борт "Тарнхельма". Обстановка внутри корабля была предельно минималистичной — только самое необходимое из того, что может понадобиться экипажу.
Его астропат содержался заключенным в криостазисе, а место навигатора под куполом в верхней секции пока что пустовало. Вдоль продольной оси корабля располагались тесные жилые отсеки, к которым примыкали медицинские блоки, склады оборудования и спальные места. Отдельные каюты размещались в задней части, и узкий коридор шел от жилых отсеков корабля к его заостренному носу.
Рассуа направилась на капитанский мостик, пока остальные следопыты размещали свои вещи в шкафах и на оружейных стойках.
Странствующие Рыцари, как организация, существовали совсем недолго — слишком мало, чтобы могли появиться настоящие традиции — но один обычай они восприняли с готовностью: каждый воин сохранял единственную памятную вещь из своего прежнего легиона.
Локен вспомнил о потертом металлическом ящике, где он хранил свои скудные пожитки: проволоку-гарроту, перья, сломанный клинок. Всего лишь мусор для любого другого, но был там один предмет, о потере которого он искренне сожалел.
Инфо-планшет, который дал ему Игнаций Каркази, переданный Эуфратией Киилер. Это было бесценное сокровище, память о временах, когда мироздание еще не обрушилось, когда Лунные Волки воплощали собой честь, благородство и братство. Как и всё, что когда-то ему принадлежало, это тоже тоже было утрачено.
Он повесил свой цепной меч на оружейную стойку, тщательно закрепив его. Клинок был недавно выпущен мануфакториями Альбиона, и гравировка на нем хвастливо утверждала, что он с гарантией не подведет никогда.
В точности как тысячи других мечей, выкованных там.
Его болтер был точно таким же — продукт мануфакторий, обеспечивающих войну галактического масштаба, в которой возможность массово производить надежное оружие была куда важнее любых соображений индивидуальности. Напоследок он положил в шкаф зеркальные монеты, полученные от Севериана. Локен подумывал выбросить их, но некое фаталистское предчувствие подсказывало, что они еще могут ему пригодиться.
Он закрыл шкаф, глядя, как раскладывают вещи другие следопыты. Тубал Кейн распаковывал какой-то исследовательский прибор — модифицированный теодолит с многофункцинальным ауспексом; Рама Караян — винтовку с удлиненным стволом и увеличенным прицелом. Арес Войтек не расставался со своей серво-упряжью, отмеченной символом блестящей латной перчатки, а Брор Тирфингр взял с собой нечто, что напоминало кожаный кастет из переплетенных узлов с эбонитовыми когтями, больше похожими на кинжалы.
Рядом с Локеном появился Каллион Завен, открывая соседний шкаф и кладя на место болтер ручной работы, с выгравированным на рукояти узором в виде когтистого крыла. Среди Лунных Волков подобное оружие носили только офицеры, но еще на Убийце Локен убедился, что многие из воинов III легиона щеголяли богато украшенным вооружением.
Завен заметил его внимание:
— Бездарная попытка, я знаю. Не сравнить с моим прежним болтером.
— Так это не твой памятный знак?
— Трон, конечно, нет! — Завен расстегнул свою изящно сработанную перевясь с мечом и протянул перед собой. — Вот мой памятный знак.
Рукоять меча была плотно обвита золотой проволокой и увенчана эбонитовым когтем. Гарда разворачивалась орлиными крыльями с мерцающим аметистом между ними.
— Вытащи его, — сказал Завен.
Локен послушался, и его восхищение увеличилось десятикратно. Хотя и отлично сбалансированный, меч был невероятно легким. Его рукоять была создана человеческой рукой, но клинок никогда не знал прикосновения кузнечного молота. Изогнутый, как чогорисская сабля, молочно-белого цвета, отливающий желтизной к краю — клинок был явно органического происхождения.
— Это коготь дымного призрака, — пояснил Завен. — Я отрубил его у одного из их воинов на Юпитере — после того, как он проткнул мне сердце. К тому время, как меня выпустили из апотекариона, мой легион уже двинулся дальше, а я оказался в рядах Воинства Крестоносцев на некоторое время. Это было изрядным разочарованием, но зато у меня появилось время сделать из когтя дуэльный клинок. Можешь попробовать.
— Может, в другой раз, — ответил Локен.
— Да, пожалуй, — Завен, ничуть не оскорбившись его отказом, забрал меч обратно и усмехнулся. — Я слышал, как ты одолел этого гнусного мелкого ублюдка Люция. Хотел бы я на это посмотреть.
— Там все закончилось быстро, — сказал Локен. — Не на что было и смотреть.
Завен рассмеялся, и Локен заметил блеск в его глазах — то ли восхищенный, то ли оценивающий.
— Не сомневаюсь. Как-нибудь расскажешь мне об этом. Или, возможно, мы еще скрестим клинки в дороге.
Локен покачал головой:
— Неужели нам не хватает врагов перед нами, чтобы искать их еще и в собственных рядах?
Завен вскинул руки, и Локен тут же пожалел о своих словах.
— Как пожелаешь, — Завен бросил взгляд на шкаф Локена. — А что сохранил ты?
— Ничего, — Локен моргнул, прогоняя прочь мелькнувшую перед глазами тень в капюшоне у дальней стены каюты. Его сердце забилось чаще, на лбу выступили капли пота.
— Да ладно, у каждого что-нибудь есть, — усмехнулся Завен, не замечая его состояния. — У Рубио — его маленький гладиус, у Варрена — топор лесоруба, а Круз сохранил этот старый болтер. У Кейна... ну, как там называются эти грязные инструменты. Так что осталось у тебя?
Локен захлопнул дверцу шкафа.
— Ничего, — сказал он. — Я потерял всё на Исстване III.
@темы: сорок тысяч способов подохнуть, перевожу слова через дорогу, ordo dialogous
