[alare-stark]

Название: Все это и небеса впридачу
Оригинал: "All This and Heaven Too", ch. 9, by purplekitte
Размер: 404 слова в оригинале
Персонажи: Сангвиний/Азкеллон
Категория: слэш
Рейтинг: PG-13
Примечания: переведено для Chiora, и да, это опять фэйл из серии "хотел к дню рождения, а получилось раньше" (=

Свет казался слишком ярким, словно он был пьян — но вряд ли он мог опьянеть всего лишь от вина. Какие бы оправдания Азкеллон ни пытался придумать, они не объясняли эти слишком яркие цвета — оранжевый, золотой и алый, словно последние лучи клонящегося к закату солнца подсвечивали все вокруг, хотя настоящее освещение не могло бы создать такой эффект. Он ощущал ароматы сирени и граната; чувствовал себя застывшим в том идеальном моменте между незнанием своих желаний и внезапным пониманием.
Возможно, Волки подлили ему что-то, что даже его улучшенная физиология не могла определить и с чем не могла справиться. Это выглядело маловероятным, но, с другой стороны, они и сами явно пребывали в буйном опьянении. К тому же, это могло бы объяснить, почему его рука коснулась руки примарха, сидящего за столом напротив.
Азкеллон чувствовал, как его лицо заливает жгучий румянец. Казалось неправильным и неподобающим даже хотеть коснуться создания столь возвышенного — но в глазах Сангвиния были лишь понимание. А затем лорд его по собственной воле накрыл ладонью руку Азкеллона. Азкеллон кивнул, отвечая на невысказанный вопрос — как будто можно было допустить хотя бы тень сомнения.
Сангвиний улыбнулся. Это выражение было так непохоже на праведный гнев битвы; и в этот момент он понял, что за чувство испытывает. Летописцы часто упоминали о смятении и трепете, что присущи людям, сраженным любовью. Он был недостоин, но поэты, говоря о любви, утверждали, что свободно дарить ее — высочайшая честь, сколь бы недостойным ты не был.
Сангвиний поднял руку, заставляя Азкеллона подняться на ноги. Мелькнула мысль о том, что думают его братья, которые улыбались так понимающе (а с лица примарха по-прежнему не сходила улыбка, полная искренней доброты) — но, по правде говоря, эта мысль не слишком-то его занимала. Азкеллон знал, что они не осуждают его. Они были кровью от его крови; они понимали и разделяли его счастье столь же естественно, как разделяли радость победы. Он едва слышал, как Сангвиний говорит им, что не стоит прекращать веселье лишь потому, что он решил удалиться. Казалось, что это происходит с кем-то другим, где-то далеко. Он только надеялся, что не вздрагивает от предвкушения — хотя не смог бы вспомнить, почему гордость была так важна.
Сангвиний не выпускал его руки, ведя в свои покои. Укрытый под сенью его крыльев, выгибаясь под его осторожными прикосновениями, он любил своего лорда — поклонялся ему — всем своим сердцем, всю долгую ночь.