Название: Otornor
Размер: 2752 слова
Персонажи: оригинальные
Категория: джен
Рейтинг: G
Краткое содержание: кроссовер Пасифика с Сильмом. Ну, частичный. Даже скорее модерн-АУ, только с егерями. Кто узнает отсылки - тот молодец (=.
Примечание: otornor (квэнья) - братья
1.
Ночную тишину разорвал звонок телефона. Мартин, не глядя, протянул руку и нажал «прием».
— Младший, ты там совсем в часовых поясах запутался? — проворчал он.
Тратить время на всяческие «привет, кто это» он не стал — в такое время мог звонить только один человек. Не то чтобы у Мартина было много знакомых, способных позвонить в какое бы то ни было время суток, впрочем. Особенно в последние два года.
— Во-первых, ты не спишь, и я это знаю, — невозмутимо ответил Микаэль. — А во-вторых — у меня все равно утро, так почему бы не позвонить?
Мартин только вздохнул. Он уже устал спорить с братцем и доказывать ему, что не нуждается в присмотре, пусть даже таком ненавязчивом. Что депрессия — еще не повод считать, будто он только и мечтает свести счеты с жизнью… Хотя, конечно, а смысл в этой жизни — для пилота, потерявшего напарника? Как жить, если ты — только осколок и никогда больше не сможешь снова стать частью целого? Останься у Мартина чуть больше силы воли, он, может, и выбрал бы покончить со всем этим раз и навсегда. Но сил выбрать не было, и он продолжал бесцельно плыть по течению, проживать один за другим пустые серые дни и бессонные ночи — такие, как эта, когда остается только смотреть в пустоту широко раскрытыми глазами, лишь бы не спать и не видеть снов…
Микаэль нарушил молчание — он уже давно привык не дожидаться ответа:
— И в-третьих, у меня действительно важное дело, — он стал вдруг еще серьезнее, чем обычно. — Возвращайся в шаттердом. Ты здесь нужен.
Мартин резко сел на кровати, не веря своим ушам.
— Что, все настолько плохо, что вам нужен даже такой калека, как я? — попытался мрачно пошутить он.
— Все настолько плохо, — в голосе младшего не было и намека на шутки. — Все хреново, Март. Все очень хреново, и нам нужны пилоты. С боевым опытом. А у тебя — четыре года в строю и шесть побед.
— К моему опыту в нагрузку идет столько разной фигни, что грош ему цена.
— А если я скажу, что это приказ маршала?
— А я уволился, вообще-то. Так что видал я в белых тапочках и маршала, и все Тихоокеанские силы обороны.
— Ладно. Только учти: мы восстановили Сэнтинель Флэйм.
И Микаэль отключился, не дав ничего ответить.
«Да, младший, умеешь же ты — напоследок ударить четко в болевую точку…» — подумал Мартин, сжимая замолчавший телефон.
Не то чтобы он сам этого не умел. Вечное их соревнование — за кем останется последнее слово… Словно бы ничего и не заканчивалось.
Ладно. Ради Флэйм стоило вернуться в этот их гребаный шаттердом. Хотя бы ненадолго. Просто посмотреть на нее еще раз, убедиться, что с ней все в порядке, проследить, чтобы ей подобрали достойный экипаж… Возможности, что он сам сможет снова пилотировать, Мартин не допускал. Даже в мыслях.
2.
В день, когда мир двинулся к концу, ему было семнадцать лет. Младшему — пятнадцать. Почти три года ушло на то, чтобы осознать, что это война — и что они не могут, не имеют права оставаться в стороне.
В июне 2016 они стояли в холле только открывшегося егерского училища, в толпе таких же юнцов, получивших свою призрачную возможность стать героями. До тестов на дрифт-совместимость было еще далеко, но Мартин и Микаэль были уверены, что не провалят и их. В конце концов, все ведь говорили, что у родственников выше процент совпадения…
С Фредом они познакомились чуть позже — когда узнали, что курсантов расселили в комнаты по четверо, и отныне им придется делить жизненное пространство еще с двумя: светловолосым улыбчивым Ингемаром и этим вот пижоном с бусинами в косах.
…И кто бы мог подумать, что к моменту второго этапа испытаний Фред и Мартин сдружатся настолько, что дойдет до проверки на совместимость? Кто бы мог подумать, что совместимость окажется стопроцентной, и какие уж там родственные связи…
Мартин понимал, что поступает нечестно. Что надо что-то делать, хотя бы извиниться перед Микаэлем, попробовать пройти тесты еще раз… Но узы дрифта — не из тех, что можно легко разорвать. Он не хотел. А младший, кажется, и не обиделся вовсе, только замкнулся еще сильней, чем всегда; даже не стал забирать документы из училища и демонстративно хлопать дверью — пожал плечами и сменил специальность с «пилот» на «оператор».
«Ты можешь делать что хочешь, но я все равно тебя не оставлю», — так было у них всегда, только теперь, похоже, они поменялись местами. Впрочем, равновесие ведь сохранялось — а значит, все было в порядке.
К тому времени построили новый корпус, и курсантам выделили комнаты на двоих — разумеется, с учетом сложившихся пар по совместимости. Мартин облегченно вздохнул, получив возможность не пересекаться каждый день с Микаэлем; когда все четверо собирали вещи — и братья очень старательно делали вид, что все в порядке — Ингемар смотрел на них как-то странно, но так ничего и не сказал. Да и, в конце концов, ему-то что до них? У него-то с совместимостью все в порядке — потенциальным со-пилотом была его младшая сестра, блистательная Арнфрид, предмет мечтаний доброй половины училища. Ее же саму, кажется, интересовали исключительно егеря — и Мартин знал, что младший был среди тех, кого это обстоятельство немало расстраивало…
Впрочем, увлечение золотыми косами Арнфрид у Микаэля прошло быстро. Были вещи посерьезнее — егеря, например. И музыка. Музыка была у него всегда, всю жизнь, первое и последнее его прибежище. Егеря стали второй страстью. И над бесчисленными панелями управления его пальцы взлетали так же вдохновенно, как над клавишами синтезатора или струнами гитары…
Потом были бесконечные тренировки, выпускные экзамены и распределение по базам. Они — все трое — оказались в одном шаттердоме. Микаэль не сказал по этому поводу ни слова — просто продолжал делать свое дело. Кажется, младший наконец нашел себе место, думал Мартин, слушая уверенный голос в наушниках, пока они с Фредом вели Флэйм сквозь штормовые волны. И пусть там и остается. Там, у пульта в командном центре — куда как безопаснее. Считай, что это я так о тебе забочусь, мелкий. Хотя, конечно, ты бы мне немедленно врезал за такую «заботу»…
И все было хорошо. Целых четыре года.
3.
Шаттердом был чужой и незнакомый — Мартин служил на другой базе, дальше к северу. Впрочем, все равно все их строили по типовому проекту, так что он и один бы не заблудился, но…
Микаэль встретил его на вертолетной площадке. Ждал. Неизменный полосатый шарф, подхваченный потоком воздуха от винтов, развевался приветственным знаменем.
Не тратя лишних слов, младший кивнул и двинулся к дверям шаттердома. Ни «привет», ни «добро пожаловать»… Мартин пожал плечами и последовал за ним.
— Сколько? — спросил он уже в лифте.
Микаэль понял сразу.
— Здесь — трое егерей в строю. И еще трое — во втором шаттердоме.
— И… все? — недоверчиво переспросил Мартин, не дождавшись продолжения.
— Все, — мрачно кивнул Микаэль. — Проект закрывают, или ты не знал? Осталось два шаттердома — наш и еще один, на том берегу океана. Новых егерей не будет.
— Что, они там наверху, — Мартин неопределенно махнул рукой, — всерьез считают, будто есть способы защиты получше?
— Есть теория, что нашествие скоро закончится. Активность кайдзю вроде бы снижается…
— Угу. Вроде бы. А на практике — они не собираются останавливаться, так ведь? Ты сам-то в эту теорию веришь?
— Какая разница, во что я верю, — лифт дернулся и остановился, и Микаэль отвернулся, набирая код на контрольной панели. — Мы делаем то, что можем, и точка.
Мартин счел за лучшее не продолжать. В самом деле, с чего он так на младшего взъелся, он же не маршал… Да и маршал, похоже, в последнее время не так уж много может…
А потом они дошли до ангара, и все мысли разом вылетели у него из головы.
Сэнтинель Флэйм стояла под взмывающими вверх сводами, подсвеченная лучами прожекторов, среди рассыпающихся искр и звона металла, огромная, невероятная, прекрасная и величественная, сверкающая белым и алым — как тогда, почти шесть лет назад, словно ничего не было, словно ничего не менялось…
Из шаттердома не уходят, понял Мартин. Никогда.
— Рыжий, спустись на землю, — насмешливый голос Микаэля вернул его в реальность. — У тебя прямо глаза светятся.
— Ты не понимаешь, — отмахнулся Мартин, не сводя глаз со своего егеря. — Мы с ней были — одно…
— Еще будешь. И, может, я еще пойму. Тебе же нужен со-пилот.
— Что? — он резко обернулся. — Хочешь сказать, ты собираешься идти в дрифт со мной?
— У нас восемьдесят процентов потенциальной совместимости, — невозмутимо пожал плечами младший. — И я в любом случае первый в списке кандидатов. Право родства и все такое. И нет, я не затеял все это только ради того, чтобы побыть пилотом, — он говорил все быстрее, от невозмутимости и следа не осталось. — Нет, вернуть в строй тебя — и Флэйм — было вообще не моей идеей. Еще вопросы есть?
— Вопросов — нет, — Мартин упрямо нахмурился. — А возражения — есть. Я не могу позволить тебе так рисковать. В конце концов, я за тебя отвечаю…
— Я, если ты не в курсе, давным-давно отвечаю за себя сам. Встретимся на испытаниях.
Развернувшись на пятках — смоляные волосы хлестнули по плечам — Микаэль зашагал прочь.
— Твоя комната — В-28, третий блок, — бросил он через плечо, на секунду притормозив. — Не заблудишься, думаю.
«М-да, — подумал Мартин, глядя вслед младшему. — Офигенное воссоединение семьи получается…»
4.
…Они всегда приходят в шторм. Будто чуют. Будто уверены, что явление чудовищ будет смотреться куда эффектнее под аккомпанемент бушующей стихии, будто неведомый драматург срежиссировал каждую сцену, чтобы только напугать зрителей как следует…
Волны ревут. Кайдзю ревет. Он истекает ядовито-голубой кровью из развороченной дыры в груди и дюжины ран помельче — но даже не думает останавливаться. Егерь с трудом удерживается на ногах. Скрежещет металл под когтями. Контакты драйв-сьюта перегорают от перегрузок — система не рассчитана на одиночное управление, и пилот понимает, что шрамы останутся у него на всю жизнь, если только выберется… Скорее всего, шансов выбраться нет. Это он тоже понимает.
Противный медный привкус во рту. Он не знает, жив ли еще его напарник — чувствует слабую тень в дрифте, но не может понять — настоящее это или только эхо присутствия. Неважно. За его спиной — город, миллионы жизней. Отступать некуда. Даже если он уже остался один.
Пилот поднимает непослушную руку — вторая уже не функционирует вовсе — и всаживает в кайдзю заряд за зарядом, до тех пор, пока проклятая тварь не прекращает дергаться, пока не отказывает перегревшаяся плазмопушка.
Упасть бы в эти волны, в стремительно расплывающееся пятно кайдзю блю, но — эхо в дрифте все еще не затихает, а значит, может быть, он еще не один. Берег. Нужно добраться до берега. Не обращая внимание на жгучие нити боли, он делает шаг. И еще один. И еще.
[я не могу это помнить. я потерял сознание. Фред завершал бой в одиночку. это не мои воспоминания.]
[плевать, чьи они. не проваливайся. держи дрифт.]
…Солнце бьет в лицо. Слишком яркое. Он пытается прикрыть глаза ладонью — пальцы натыкаются на разбитое стекло шлема.
Шевелиться больно. Больно даже вдохнуть поглубже. Правая рука, похоже, сломана — может, даже в нескольких местах. Но это все не имеет никакого значения, потому что там, где должно быть сознание со-пилота — бесконечная черная пустота.
Океан за спиной егеря (того, что было егерем, а теперь — груда искореженного железа) пуст и безмятежен. Океан не имеет права быть таким спокойным. И солнце не имеет права светить, словно ничего не произошло, словно мир не закончился здесь, на этом берегу.
Он поднимает взгляд в безмятежное безжалостное небо и видит, как снижаются черные точки поисковых вертолетов. Потерять бы сознание снова. Но такой роскоши он больше не может себе позволить.
[принудительный выход из дрифта]
[запуск программы рассинхронизации]
Крепления конн-пода с негромкими щелчками расстегнулись. Мартин стянул шлем — а руки-то дрожат, отстраненно подумал он — и повернулся к младшему.
— Что… что это вообще было? — Микаэль казался еще бледнее, чем обычно; в широко раскрытых глазах — зрачки на всю радужку.
— Сбой синхронизации, — раздался голос оператора прежде, чем Мартин успел хотя бы подобрать слова для ответа. Ну да, внутреннюю связь никто не отключал…
— А теперь, пожалуйста, разъясни нам еще раз, — попросил Микаэль, когда они уже стояли в комцентре. — Только подробно.
Светловолосая девушка-оператор — Мартин ее не знал, должно быть, из новичков — развернула на одном из голографических экранов график дрифт-процесса.
— Сбой синхронизации. То есть не совсем сбой, — уточнила она. — У вас пошло… как бы в обратную сторону. Механизм тот же — произвольные импульсы памяти, но вы провалились в воспоминания оба. Не кроличья нора, а воронка. Воздействие на психику обоих пилотов, с глубоким погружением…
Голограмма мигнула, демонстрируя развитие процесса, закручиваясь внутрь самой себя.
— Это не воронка, это водоворот какой-то, — пробормотал Мартин. — Какой-то гребаный Мальстрем…
— На симуляторе ведь все было в порядке, — неуверенно начал Микаэль.
— Эффект интерференции. Это не мои воспоминания, а значит, контакт с егерем сработал триггером — вытащил их из моего подсознания или куда оно записывается в дрифтанутых мозгах. Ну или все это записано прямо в память Флэйм… но мы ведь здравомыслящие люди и не верим в машинное сознание, верно? — Мартин заставил себя усмехнуться.
— Здравомыслящих людей в этом шаттердоме нет, не забывай. А что до Флэйм — я лично занимался программной частью, я бы знал, если бы…
— Ты еще и это делал? — мысль о том, что младший смел таким образом посягнуть на его егеря, отозвалась неожиданной волной ревности. — Ладно, неважно. Очевидно одно — я не гожусь для дрифта. Во всяком случае, с тобой. В следующий раз нас могут не успеть вытащить, и если у тебя съедет крыша или что похуже… Я не могу позволить тебе так рисковать.
— Не можешь позволить? Март, ты забил на меня шесть лет назад, а теперь заявляешь, что не можешь мне что-то там позволить? Это у тебя что, стремление защищать в таких извращенных формах проявляется?
— Я не гожусь для дрифта, — повторил он, игнорируя обвинения. — Если хочешь — ищи себе со-пилота. Я даже удачи пожелаю.
— Что, сдаешься? — прошипел Микаэль. — Вот так запросто? Не верю, рыжий. Не верю. Или я тебя переоценил и ты все-таки сломался?
Мартин шагнул вперед.
— Эй, ребята, — оператор встала между ними, примиряющим жестом поднимая руки, — а может, вы не будете драться прямо в комцентре? Приборы жалко, знаете ли…
Ее зовут Ингрид, вдруг вспомнил Мартин. Нет, не вспомнил — выловил из воспоминаний младшего. Ее зовут Ингрид, она дочь одного из руководителей проекта, она недавно вышла замуж за простого парня из техников, и, кажется, там была какая-то сложная история… «Ну и зачем мне все это знать, а?»
— Мы и не собирались, — улыбнулся Микаэль, старательно делая вид, что все в порядке. Если бы Мартин не побывал только что у него в голове, он бы даже поверил. — Честное рейнджерское.
— Ты же еще не рейнджер, — хмыкнула Ингрид.
— Все мы тут рейнджеры… в какой-то степени. Ладно, завтра разберемся, что дальше делать.
Мартин только пожал плечами. Завтра так завтра.
5.
…Скалы взмывают к небу — отвесные склоны, острые грани, безжизненный черный камень. Пронзительно-холодный ветер свистит между камней, треплет волосы. Этого места не существует в реальности, знает Мартин. Впрочем, это и не реальность вовсе.
Окажись они с Микаэлем здесь вдвоем — он бы даже не удивлялся. Общие сны, фантомный дрифт, отголоски нейроконтакта — нормальное явление, пусть даже сейчас это совершенно не нравится им обоим. Но здесь, в пространстве не-совсем-сна, их — трое.
У нее длинные черные косы и янтарные глаза, и белая с алым броня, похожая на старинный рыцарский доспех, и сияющее копье в руках. И она невыносимо прекрасна — почти так же, как прекрасна в реальности, где в ней восемьдесят метров роста, где она — не плоть и кровь, а металл и микросхемы, где ее оживляет не бьющееся сердце, а атомное пламя реактора…
— Это… — Микаэль не решается договорить, только восхищенно вздыхает.
— Это — Сэнтинель Флэйм, — произносит Мартин с нескрываемой гордостью. Словно он лично ответственен за ее облик здесь, словно она все еще принадлежит ему… хотя на самом деле никогда. Никогда больше.
«И не говори, будто не узнал».
«Узнал. Только я не думал, что она… такая».
Оба ловят себя на том, что последние две фразы не говорили вслух, и замолкают — мысленно тоже. Чертов контакт.
Флэйм смотрит на них. Очень, очень серьезно.
Мартин не выдерживает первым — отводит глаза. Опускает взгляд на собственные руки: здесь, в причудливом пространстве не-сна, которое порой правдивей яви, вместо правой руки — металлический протез, тяжелая латная перчатка почти до локтя. (В реальности — сложный перелом в нескольких местах, срослось плохо, и с координацией движений примерно так же, как у этой железяки.)
— Хорошо, что нам хотя бы выпал шанс попрощаться, — произносит он, все еще не глядя ни на Флэйм, ни на брата.
Ответа от Микаэля он не ждет, но вместо этого вдруг слышит другой голос — женский, глубокий, чуть нараспев выговаривающий слова:
— Нет. Не попрощаться. Это… неправильно.
— Флэйм? — Мартин недоверчиво вскидывает голову.
Она делает шаг вперед, к ним обоим; на лице — отчаянная, яростная решимость.
— Вы — мои пилоты, — Флэйм протягивает им руки. — Вы… нужны мне, — это звучит странно неуверенно, словно она сомневается в выборе слов. Впрочем, это понятно: ей не так уж часто приходится говорить словами.
Мартин смотрит ей через плечо; сияющее копье воткнуто в землю острием вверх, и на лезвии пляшет бледное пламя, так похожее на разряды плазменной пушки. Интерпретация, отстраненно думает он, ну да, конечно.
Флэйм обхватывает их запястья.
— Вы нужны мне, — повторяет она уже тверже.
Мартин чувствует, как пальцы Микаэля касаются его руки. Правой. Касаются — и тут же отдергиваются в нерешительности.
— Март, — шипит младший, позабыв про мысленную речь, — ну хоть теперь-то до тебя дойдет? Не сопротивляйся сам себе.
Под требовательным взглядом золотисто-янтарных глаз сопротивляться и в самом деле невозможно.
Металлические пальцы вздрагивают, переплетаясь с пальцами Микаэля; и хотя холодное железо не должно бы ничего ощущать, Мартин ясно чувствует исходящее от руки брата живое тепло.
Сэнтинель Флэйм улыбается.
Так замыкается круг.