Кстати, о дайрике. Сменил в очередной раз дизайн и название - ну то есть я уже несколько дней как, но записываю, чтобы потом отслеживать.
Ник тоже поменял - точнее, вернул старый. Так что если у кого-то я пропал из верхней половины списка - не пугайтесь, я просто переехал в нижнюю половину (=. Все-таки написание кириллицей мне нравится больше.
Теперь бы еще с аватарками что-нибудь придумать... Тут в чем засада: восьми штук бесплатного аккаунта мне не хватает, а оплатить сервис не могу - я тупое нодло и совершенно не соображаю, как это сделать из Канады. Сейчас проверил: в принципе, можно СМС-кой, хотя цены несколько несуразные, но моего оператора нет в списке дайрей. Поэтому сделаю-ка я финт ушами (=
ОБЪЯВЛЕНИЕ: фотошопер-самоучка, работаю за еду за епоны. Кому не жалко по доброте душевной кинуть мне на счет немножко дайри-денег - тому выполню заказ. Что могу: аватарки/баннеры/бесшовные фоны из чего угодно/дизайн дневника/вообще фотошоп-что-угодно. Еще умею быстро и вроде бы качественно переводить, если кому нужно (=.
В общем, я понимаю, что это чистая благотворительность получается на самом деле, потому что дизайны и все прочее можно и бесплатно добыть. Но вдруг (=. Очень хочется платных аватарок. *смотрит умоляющими глазами котика*

@темы: дайришное

---

Очередная отметка для архивов: прошел МЭ-2.
Собственно говоря, я его еще вчера прошел, но был после этого полностью в дрова, записать руки дошли только сейчас.
Краткие итоги: вся команда жива (тоже мне, суицид-миссия), Коллекционеры, понятно, уконтрапуплены, база оных оставлена невзорванной (не поднялась рука столько ценной информации гробить - и нет, по хэдканону я не собирался отдавать все прямо в лапки "Цербера", я давал разведке Альянса шанс пригрести инфу себе, кто ж виноват, что они ушами хлопали), Шепка ходит по кораблю задолбавшаяся, но довольная и прикидывает, как бы половчее угнать "Нормандию" (=.
Развернутые впечатления и хэдканонные диалоги будут, пожалуй, отдельно, со скринами и прочим. Ну, если оно вообще надо кому.

@темы: embrace eternity

---

здравствуй, ноябрь

Официальный первый снег. Ачивка "бегал под дождем" у меня уже была (включая хардкорный вариант - попасть под ливень и вымокнуть насквозь). Теперь будет еще и ачивка "бегал под снегом". Хотя, конечно, разве ж это снег - температура воздуха плюс два, он весь сразу тает... Зато снежинки в ассортименте. Даже на ресницах. И вообще, все логично - уровень сложности надо повышать постепенно. А хардкорную ачивку засчитаю себе зимой - "бегал по снегу". Дорожки-то эти, которые трейлы, нифига не чистят.
Холодно уже по утрам, надо сказать. То есть правда холодно. Несгибаемый канадский народ это не останавливает - еще недавно я наблюдал на дорожке граждан в шортах и футболках. Сегодня, впрочем, были в основном в куртках и шапочках. Некоторое количество здравого смысла в несгибаемом канадском народе все же есть (=.
Руки на бегу согреваются уже минут через десять, что очень радует - учитывая, как они у меня вечно мерзнут. Вообще кажется, что с этим регулярным бегом мой организм немного подкрутил терморегуляцию - я до сегодняшнего дня не выходил на улицу ни в чем теплее свитера и чувствовал себя отлично. Сегодня вот толь куртку надел. Ну, все-таки ноябрь.

@темы: лытдыбр, flesh is weak

---

еще немного МЭ

Вот про Альчеру я, помнится, не писал еще. Хотя вообще-то я туда полетел почти сразу же - ну, как только на Омеге разгребся со всеми.

очередное ведерочко коммандерского ОБВМа

Стремно было, конечно, до ужаса. Впрочем, моя Шепард считает, что если чего-то так сильно боишься - надо переть прямо на него, может, оно само испугается.

Побродила я она там, значит, среди льдов и обломков, повспоминала, повыла в равнодушное небо выть в шлеме неудобно, жетоны собрала все до единого, памятник поставила... Себе. Надгробный. Да, как-то именно так это воспринималось.

А дальше - хэдканон: пошла к Джокеру, капитанским произволом сняла с вахты, и мы вместе мрачно выпили за упокой "Нормандии" и экипажа. После чего этот... пилот выдал феерическое: "Вот я раньше вечно шутил, что девушки у меня нет, потому что постоянные отношения только с кораблем... А теперь смотрю с орбиты, и чувство - как будто и правда на могилу бывшей девушки пришел."
Я сижу, продолжаю мрачно молчать и думаю - чувак, как же ты прав...

@темы: embrace eternity

---

очередной флэшмоб про тексты

Ну, все побежали - и я тоже, что уж там. Интересно же (=.
Предупреждаю честно: тут есть такие вопросы, на которые я даже не представляю, что отвечать. Но все равно попробую.

Фикрайтерский фмоб
Вы задаете мне вопрос (можно и не один) как фикрайтеру, отмечая в комментариях номер выбранного вопроса. Расширю условия - ориджи тоже можно, чем они хуже. Тексты и есть тексты.

1. Опишите свою зону комфорта - типичный "ваш" фик.
2. Есть ли типичный сюжет/ситуация (trope), который вы никогда не писали, но очень хотели бы попробовать?
3. Есть ли типичный сюжет/ситуация (trope), к которому вы и близко не подойдете?
4. Сколько идей фиков вы обдумываете прямо сейчас? Поделитесь одной из них?
5. Расскажите об одной своей сильной стороне как автора.
6. Расскажите об одной своей слабой стороне как автора.
7. Поделитесь фрагментом одного из своих текстов, которым вы гордитесь, и объясните, почему.
8. Поделитесь диалогом из одного из своих текстов, которым вы гордитесь, и объясните, почему.
9. Какой фик было тяжелее всего писать?
10. Какой фик было легче всего писать?

всего вопросов сорок штук

11. Написание текстов - ваша страсть или просто забавное хобби?
12. Есть какая-то часть канона, которая вдохновляет вас немного больше, чем остальные? (вот тут канон лучше уточнить)
13. Лучший совет по поводу писательства, который вы встречали.
14. Худший совет по поводу писательства, который вы встречали.
15. Если бы вы могли выбрать для экранизации один из ваших фиков, то какой?
16. Если бы вы до конца жизни могли писать только один пейринг, то какой?
17. Вы пишете всю историю от начала до конца или разные сцены вразброс?
18. Вы используете при написании фиков планы, схемы и т. п.?
19. Стивен Кинг однажды сказал, что его муза - мужчина, который живет в подвале. А у вас есть муза?
20. Опишите свои идеальные рабочие условия.
21. Сколько раз вы обычно вычитываете фик/главу перед выкладкой?
22. Выберите абзац из одного из своих ранних фиков и перепишите его в том стиле, в котором пишете сейчас (задающий вопрос может предложить фик).
23. Если бы вы могли отредактировать/переписать один из своих ранних фиков от начала и до конца, то какой и почему именно его?
24. Вы когда-нибудь удаляли один из своих выложенных фиков?
25. Какие качества вы цените в бете?
26. Вы бетите чужие фики? Если да, то какая вы бета?
27. Как вы относитесь к сотрудничеству/соавторству?
28. Назовите трех своих любимых фикрайтеров и расскажите, почему вы их так любите.
29. Если бы вы могли написать сиквел (или приквел) к любому чужому фику, то к какому?
30. Вы пишете по заявкам?
31. Вы позволяете себе вольности по отношению к канону или стараетесь писать вканонные фики?
32. Как вы относитесь к высокому рейтингу (в оригинале smut, т. е. порно)?
33. Как вы относитесь к крэку?
34. Как вы относитесь к нон-кону и даб-кону?
35. Вы способны убить канонного персонажа?
36. Ваш любимый сайт для выкладки фиков.
37. Расскажите о ваших текущих фиках в процессе.
38. Расскажите об отзыве, который очень вас порадовал.
39. Вам когда-нибудь оставляли грубые отзывы? Если да, то как вы на это реагировали?
40. Напишите альтернативное окончание одного из своих фиков (задающий вопрос предлагает фик).

Отвечено: 1, 2, 7, 28, 31

1. Опишите свою зону комфорта - типичный "ваш" фик.
Чаще всего это драбблики в формате "увидел картинку в голове - записал". Моментальная фотография (= (хотя "картинка" может включать в себя и долгие периоды времени внутри текста). Особенно хорошо таким образом идет всякая бытовушечка - другое дело, что у некоторых товарищей в повседневные дела входит спасение мира/завоевание галактики/нужное подчеркнуть...
И еще - люблю писать про взаимодействие персонажей. То есть, например, чистый экшн или там одинокий ангст - это скучно, а вот смотреть, как персонажи пытаются как-то что-то друг с другом сообразить - гораздо интереснее.

2. Есть ли типичный сюжет/ситуация (trope), который вы никогда не писали, но очень хотели бы попробовать?
Фиг его знает, что считать за троп... Но вот всякое на тему отношений между родителями и детьми я не брался писать, а ведь стоит, пожалуй. Именно потому, что у меня по жизни с этой темой как-то так себе, а надо бы проработать. И разгрести.

7. Поделитесь фрагментом одного из своих текстов, которым вы гордитесь, и объясните, почему.
Не то чтобы я вообще чем-то сильно гордился, по правде сказать. Если говорить о текстах, которые мне нравятся - ну вот "Маяки", но там разве что целиком цитировать, этого я делать не буду (=.
Стихи вот, пожалуй, я бы поцитировал. Вот это особенно:

(письма с границы)
говорят, у вас за горами - уже весна,
теплый ветер, подснежники, небо в кайме облаков.
здесь - молчанье метели и ждущая глубина,
здесь - свинцовые волны и круговерть снегов.
здесь в рассветном тумане опять зажимаешь раны,
опускаясь коленями в серый промерзший песок.
глубина заберет своих. не поздно, не рано.
впрочем, лучше бы поздно... не мы выбираем срок.
здесь давно каждый - сам себе крепость, металл и пламя.
мы не верим в стены, но помним в последний час,
что восходит солнце, что где-то - весна за горами...
мы стоим, и граница проходит по нам. сквозь нас.
говорят, наш берег - самый последний рубеж,
бесполезно держаться: не будет никто спасен.
но пока в обороне еще не пробита брешь,
мы стоим. мы будем стоять до конца времен.

Потому что, ну, я там сказал все, что хотел сказать. Не знаю, как еще объяснить.
Если же стихи считать за читерство, то вот этот кусок из АУшки, про Мако, Райли и дрифт:

— Экипаж Джипси Дэнджер докладывает полную готовность.
На экране мелькают цифры, отсчитывая секунды в унисон с голосом оператора. Дублирование информации, дублирование систем… Все привычно, все как всегда.
…первый дрифт — еще на симуляторе, их кресла стоят рядом, они с Мако соприкасаются кончиками пальцев. Они листают воспоминания друг друга — светлые и страшные, радостные и отвратительные — увязают в чужой памяти, как в зыбучих песках; они отыскивают общие воспоминания — все их дни в шаттердоме, над схемами егеря, среди полуразобранных механизмов, в тренировочном зале — все складывается, как детали паззла. «Совместимость — 99,8 процентов», говорят им после, и маршал кивает, тщательно скрывая улыбку, и Райли еще несколько дней слышит эхо мыслей Мако у себя в голове.
…первый дрифт — Йенси, и Джипси, и осознание того, что ты напрямую подключен к этой невообразимой куче боевого железа — нет, что все это боевое железо и есть ты, и соленые волны разбиваются о твою броню — последний дрифт… последний? Йенси? где ты? «Райли, слушай меня…» — он в конн-поде слева, а справа в обшивке зияет дыра, и чудовищные когти кайдзю…
— Райли! Райли, ты выпадаешь из дрифта! — бьется голос в наушниках.
Я знаю, знаю, хочет ответить Райли. Незачем так орать. Сейчас все будет в порядке, это всего лишь воспоминания…
…кайдзю протискивается сквозь улицу, снося наростами на панцире стены домов; под клешнями крошится асфальт. Оно огромно — ничто живое не может, не имеет права быть таким огромным, но оно есть — а говорили, что чудовищ не бывает. Туфелька… ремешок порвался, но бросать ее все равно нельзя…
…пепел кружится в воздухе, смешиваясь со снегом над замерзшим берегом — другим берегом океана. Все, что я могу — это упасть.
Но если один из нас упадет — мы рухнем оба. Мы не можем себе этого позволить.
— Мако, — он говорит вслух, потому что не доверяет мысленной речи, раз за разом повторяет ее имя, как будто это может помочь, — Мако, держись. Это всего лишь воспоминания. Не думай о них. Оставайся в дрифте…
Райли протягивает руку — через все пространство их разума и памяти, через весь бесконечный равнодушный океан, до другого берега — и тонкие пальцы Мако стискивают его запястье. Он точно так же держит за руку ее. Главное — не отпускать.
Кто из нас кого вытаскивает? Или неважно, потому что это — одно и то же, потому что мы — одно?
— …нейроконтакт установлен, — заявил механический голос. Что ж, системе виднее.
Они распахнули глаза — навстречу бьющему в лицо свету. Ворота шаттердома медленно открывались, и за ними ожидало яркое весеннее солнце. Райли глубоко вздохнул, заново привыкая к тяжести металлического тела, к обзору в ультрафиолетовом и инфракрасном диапазоне, к тому, чтобы снова думать о себе «мы».
Джипси сделала шаг. И еще один. И еще. В океанские волны, в наконец-то наступившую весну.

Потому что - дрифт, и объединение, и обретение друг друга, и все такое. А еще меня прет от образов - снег и пепел, и руки через океан - бессовестно прет (=

28. Назовите трех своих любимых фикрайтеров и расскажите, почему вы их так любите.
Вот если бы еще я много помнил именно авторов, а не фики... Ну, к примеру, есть на АОЗ такая дева Tielan - у нее получается офигенное МакоРайли, да и вообще по Рубежу хорошие тексты (и классный стиль, хотя переводить из-за этого самого стиля зверски сложно, но я все равно перевожу). Еще мне нравится, как Чиора пишет но почему так ма. И Нинквэнаро (хотя там и не фики преимущественно, но мы же расширили флэшмоб на тексты вообще).

31. Вы позволяете себе вольности по отношению к канону или стараетесь писать вканонные фики?
Я ж канонист, все вроде знают (=. Тут встает вопрос, что считать за "вольности". Например, прямо заявленные в каноне факты - это факты, против них не попрешь. Если факты нечеткие или противоречат друг другу - я выберу версию, которая мне нравится и которая наиболее логична (это обычно одно и тоже). Если мне хочется в каноне что-то поменять - берем АУ и реконструируем канон так, чтобы все сошлось. Зачастую процесс получается гораздо интереснее результата (=

запись создана: 25.09.2014 в 21:22

@темы: флэшмоб, он же движняк

---

и еще внезапно с ФБ

Я же еще был в команде Utena & Penguindrum. Перевел целых два текста - не знаю, как, вероятно, случайно. (А мог бы и больше. Ну да ладно.) В общем, тащу сюда, ибо.

Название: Желания
Оригинал: "cravings" by sanetoshiapologist; запрос на перевод отправлен
Размер: драббл, 792 слова
Пейринг/Персонажи: Такакура Химари | канон «Mawaru Penguindrum»
Категория: джен
Жанр: ангст, hurt/comfort
Рейтинг: G
Краткое содержание: «...потому что, говоря откровенно, она не была бы Химари без этого легкого безумия».

Такакура Химари всегда любила виноград.
Еще со времен ее беспечного детства, когда она, хихикая, отправлялась с родителями в супермаркет и те неизменно покупали ей пакетик округлых спелых ягод. По дороге домой она закидывала их в рот одну за другой и довольно закрывала глаза, кружась по улицам; ее синяя юбка раздувалась колоколом, как цирковой шатер, и всю ее переполняло восхищение тем, как прекрасна жизнь.
Виноградные ягоды были твердыми и прохладными, как осеннее утро — но когда ее маленькие зубы осторожно надкусывали кожицу, совершенные очертания пурпурного овала нарушались, и во рту взрывался кисловатый вкус. Выплюнув коричневые зернышки на асфальт, она вытирала липкие руки о платье прямо под носом у занятых своими делами родителей.
По мере того, как она летела по жизни, кружась в танце, ее любовь к винограду не уменьшалась — даже наоборот. Виноградные конфеты, виноградный сок, виноградная жевательная резинка, виноградное мороженое... когда по дороге домой она заглядывала то в лавки деликатесов, то в магазинчики на углу, Хибари и Хикари никогда не упускали случая напомнить, что она абсолютно ненормальная.
Но она не возражала. Она только радостно улыбалась в ответ, потому что, говоря откровенно, она не была бы Химари без этого легкого безумия.
Виноград, казалось ей, похож на жизнь. Все начинается не очень-то легко — сперва нужно очистить или прокусить упрямую кожицу; или сначала ты — милое дитя, предоставленное на милость всех этих восхитительных незнакомых ощущений, и ты теряешься в море страданий и не имеешь ни малейшего представления о мире. Ты плачешь — ты слишком занят барахтаньем в теперешнем состоянии ничтожности и не можешь по-настоящему оценить все то, что находится рядом с тобой. Потом ты обнаруживаешь, что виноград на самом деле сладкий, и, может быть, жизнь не так уж ужасна, и есть те, кто любят тебя, и ты даже можешь любить их в ответ. Но после этого вкус становится кислее и притягательнее, и ты растешь, влюбляешься, расстаешься, продолжаешь двигаться вперед и просто... просто живешь. А потом — слишком скоро — ягоды начинают увядать, и ты в растерянности — ведь ты уже не молод, и все, кого ты любил, покинули тебя, и ты снова один. Ты держишь последние остатки сладости в своих морщинистых руках, и наконец, набравшись отчаянной смелости, закидываешь их в рот — и все заканчивается.
Да, все именно так. Все это о ней.
Ну, не считая только этой кисло-сладкой «романтической» части — про влюбленность и взросление. Ведь все те сны, что она видела с тех пор, как стала подростком — они же ничего не значат, ведь правда?
Химари вовсе не дурочка. Она знает, что верить в будущее — удел идеалистов; на самом деле слепой оптимизм не даст ничего в этом прекрасном и жестоком мире. Те мечты, которые у нее когда-то были — где она шла под руку с кем-нибудь из накачанных знаменитостей, позировала на красной ковровой дорожке в вечернем платье от Оскара де ла Рента — они ведь были всего лишь глупыми фантазиями, не так ли?
Прежде чем к ее имени добавились еще восемь букв (она частенько выводила их в песке, сидя на пляже: Т-А-К-А-К-У-Р-А), ее жизнь словно была сделана из стекла — разбитая на осколки, стертая в порошок, в забвение. Потом — осторожное прикосновение, мальчишеская усмешка, шарф, неуверенно укутывающий ее замерзшие плечи — она вдруг обнаружила, что у нее есть двое любящих братьев и некое подобие обычного, простого счастья. В конце концов, разве это так уж много?
Но Такакура Химари всегда была только конечной точкой.
Как будто она — недозрелая виноградина, в которой есть всего капелька сладости, чтобы преподать урок какому-нибудь невезучему ребенку; урок о кратком счастье и предначертанной, неумолимой судьбе.
Такакура Химари по-прежнему любит виноград. Лежа на больничной койке и глотая безвкусную горячую кашу, она улыбается, глядя на подвеску на телефоне в виде мультяшных виноградинок и на ягоды, которые Кам никогда не забывает купить для нее.
Светает; солнце едва касается розовеющего горизонта своими лучами. Химари наслаждается этими бесценными моментами в спокойствии раннего утра, когда может показаться, что она — королева мира, и каждый день — День Химари. Словно она неуязвима, и ничто не мешает ей выбежать на улицу и воспевать хвалу миру в гудящей тишине рассвета.
Она все еще может улыбаться, смеяться, любить.
Что бы там ни говорили, она все еще жива. Она не обращает внимания на перешептывания медсестер, на безнадежный вздох отстраненного мужчины в белом халате, потому что... да что они в ней понимают? Что они вообще понимают в жизни, в дыхании, в любви?
А виноград — даже незрелые, неправильные ягоды — все-таки сладкий. Каждая ягода.
И она, черт побери, собирается наслаждаться этим до самого конца.

Название: Медленный танец бесконечных звезд
Оригинал: "the slow dance of the infinite stars", автор majesdane; запрос на перевод отправлен
Размер: миди, 6017 слов в оригинале
Пейринг/Персонажи: Тэндзё Утэна, Кирю Тога, Химэмия Анфи, Арисугава Дзюри, другие | канон «Shoujo Kakumei Utena» (TV)
Категория: джен
Жанр: приключения, мистика, кроссовер
Рейтинг: G
Краткое содержание: «По этому билету можно доехать, куда твоей душе угодно. Даже выше, чем небо, если захочешь».
Примечание/Предупреждения: ретеллинг «Ночи на Галактической Железной Дороге» Миядзавы Кэндзи.

Если только ты помнишь обо мне, меня не заботит, если забудешь все остальное.
Харуки Мураками, «Кафка на пляже»

Она знала, что Млечный Путь состоит из звезд, но не знала, как об этом сказать.
Даже смешно, по правде говоря. Это ведь совсем несложный вопрос.
— Вам понятно, почему его описывали как реку или поток молока, — учительница повернулась к классу. — А знает ли кто-нибудь, из чего на самом деле состоит эта туманно-белая область космоса?
Стоило ему договорить, как тут же несколько рук нетерпеливо взметнулись вверх. Ответить было легко; Утэна тоже дернулась было поднять руку, но в последний момент передумала и опустила ее обратно. Конечно, Млечный Путь состоял из звезд. Она читала в какой-то книжке или видела по телевизору. Или что-то вроде того. Но сегодня она чувствовала себя ужасно усталой и измученной — горячее летнее солнце светило прямо на ее парту, и мысли в голове терялись и путались.
— Тэндзё, — учительница не обратила внимания на других учеников, зато заметила замешательство Утэны. — Ты же знаешь ответ, не так ли?
Она попыталась ответить. Она встала и открыла рот. Она была уверена, что это звезды, особенно когда учительница принялась задавать наводящие вопросы — что можно увидеть, если посмотреть на Млечный Путь в телескоп. Утэна чувствовала, как краснеет под пристальными взглядами одноклассников.
К счастью (или к несчастью), учительница повернулась к другому ученику. Кирю Тоге.
Минуту назад Тога в нетерпении вскидывал руку, но сейчас он тоже замешкался, опустив взгляд. Это было странно — и вдруг Утэна поняла, что он жалеет ее. Он не хотел ставить ее в неловкое положение. Но это тоже было очень странно само по себе. Не такой он был человек. Утэна продолжала молчать, водя пальцем по царапинке на парте.
— Ну хорошо, — наконец вздохнула учительница. — Млечный Путь состоит из огромного множества крохотных звезд. Их можно разглядеть, если посмотреть в телескоп. Ведь так, Тэндзё?
Утэна кивнула и поспешно села на место. Спустя несколько бесконечно долгих секунд она рискнула взглянуть на Тогу — но тот смотрел прямо перед собой и никуда больше. Ей было грустно, и одновременно она сердилась на саму себя — и на него тоже. Она же знала ответ. Теперь она отчетливо помнила, как сидела в отцовском кабинете, глядя на книжный шкаф. Как проводила пальцем по корешкам книг, пока не нашла одну из них, которая называлась просто «Млечный Путь». Как вытащила книгу и пролистывала страницы, не зная, что ищет — просто из интереса.
Отец тогда обернулся и заметил ее. И еще полчаса они просидели вместе на полу, разглядывая изображения звезд, пока не пришло время обеда.
Учительница продолжила:
— Наши Солнце и Земля находятся в Млечном Пути, который излучает свет в пространство с известной скоростью. Когда мы смотрим на реку, самые глубокие места кажутся нам самыми темными; в Млечном Пути места, где больше всего звезд, выглядят наиболее туманными и белыми. Это те места, где небесная река обладает наибольшей плотностью и простирается дальше всего. Чем дольше вы будете смотреть прямо в нее, тем больше все окружающее будет казаться размытым, молочно-белым. Именно так мы сейчас видим Млечный Путь.
Но тут урок закончился, и воздух заполнился шорохом убираемых тетрадок и книг.

***

Уже довольно давно ее родителей не было дома.
Но только в прошлом году Утэна переехала жить к своей тетушке. Розы тогда цвели вовсю, и каждое утро она просыпалась от их запаха — прямо под ее окном, в тетушкином саду. Она ждала, что родители скоро вернутся, но они все не появлялись. Они отправились в какую-то экспедицию на север. Утэна не знала, как долго это может продлиться.
— Нет смысла притворяться, будто твои родители рано или поздно вернутся, — сказала ей Дзюри. Они втроем — Дзюри, Утэна и еще одна девочка, которую Утэна не знала, с холодными фиолетовыми глазами — стояли около оранжереи в школьном дворе. — Их же арестовали, так? Я слышала, будто они занимались чем-то противозаконным.
Утэна скрипнула зубами, бессильно сжимая кулаки:
— Нет. Они совсем не такие. Они скоро вернутся.
— Это правда, принц? — спросила девочка с фиолетовыми глазами. Ее губы изогнулись в злой усмешке. — Ты же знаешь, чудес не бывает.

***

— А ты идешь сегодня на праздник Млечного Пути? — поинтересовалась Вакаба, открывая коробку с завтраком.
В хорошую погоду им позволяли выходить во двор для завтрака. Утэна была счастлива наконец-то выбраться из жаркого, душного класса, где она просидела все утро; к тому же слова Дзюри все еще звучали в ушах.
— Я пока не решила, — ответила Утэна. Вообще-то она обещала тетушке помочь ей в саду в тот день после уроков...
Тетушкин дом — Утэна не называла его своим домом, это казалось ей слишком странным — был совсем рядом с центром города, где проводили фестиваль. Она побудет там совсем недолго; может, просто заглянет, чтобы Вакаба не обижалась, постоит с ней на берегу реки и поможет запускать по течению фонарики, как они делали каждый год. Мерцающие в темноте свечи так похожи на звезды.
— Ты просто обязана прийти, — настаивала Вакаба, но вдруг запнулась и перестала улыбаться. — Или ты не хочешь случайно встретиться с кем-то...
Не договорив, она указала взглядом в сторону, где сидели Дзюри и та вторая девочка (Утэна успела узнать, что ее зовут Сиори) с двумя мальчиками из их класса.
— Они меня не волнуют, — беззаботно ответила Утэна, распаковывая собственный завтрак.
Ее и правда это не волновало. Ну, во всяком случае, не очень сильно. Они могли говорить все, что вздумается — хотя при мысли о том, что они будут смеяться над родителями Утэны, угодившими в тюрьму, у нее просто темнело в глазах. Она понятия не имела, откуда взялись эти дурацкие слухи.
Несколько лет назад в ее классе решили поставить пьесу к концу года — «История о Розе», рассказ про доброго принца, который был обманут и пойман ведьмой. В конце оказывалось, что ведьма — это его младшая сестра, которую принц оставил, чтобы спасти всех остальных девушек в мире.
Утэна тогда ужасно хотела играть роль принца. Она даже не знала точно, почему ей так хотелось. Он был не очень-то хорошим принцем, честно говоря. Но зато он старался, и ей казалось, что этого вполне достаточно. В конце концов, все, что мы можем — это стараться как можно лучше. И девочки тоже могут быть принцами, думала она, хотя ее одноклассники с этим не соглашались.
(«Девочки не бывают принцами — только принцессами».)
(«Ага. И мечи не идут к платьям, знаете ли».)
С тех самых пор ее и прозвали «принцем».
Утэна делала вид, что ее это задевает — она знала, что именно так им всем нравилось думать. Что это выбивает ее из колеи, обижает ее. Что из-за этого она жалеет, что вообще хотела играть эту роль. Но Утэна не жалела. Ни разу.
— Ну ладно, — сказала она Вакабе. — Почему бы и нет? Увидимся там.

***

Ее родители дружили с семьей Кирю, поэтому Утэна знала Тогу всю жизнь, сколько себя помнила. Он всегда хорошо к ней относился и никогда не дразнил ее в школе, в отличие от многих других — но нельзя сказать, чтобы они очень уж близко общались. Раньше, еще в младших классах, они частенько ходили домой вместе — Тога жил совсем рядом с домом Утэны, в соседнем богатом квартале.
Утэне нравился дом Тоги: все эти тяжелые бархатные шторы, старые вычурно обставленные комнаты, высокие окна и маленький фонтан во дворе. В пруду под фонтаном плавали карпы; Утэна любила присаживаться на бортик, опустив пальцы в воду и глядя, как в глубине двигаются рыбы.
Тога догнал ее по дороге к тетушкиному дому.
— Привет, — он был в расстегнутой форменной куртке, сумка переброшена через плечо.
— Привет.
— Ты же идешь сегодня на праздник, да? — он замедлил шаг, подстраиваясь под ее походку. Он был почти на голову выше Утэны, хорошо сложен, с рыжими волосами до плеч и глазами цвета весеннего неба. — Я слышал, как ты говорила с Вакабой за завтраком.
Они давно уже не разговаривали — так, перебрасывались изредка парой слов — и уже очень давно Тога не заговаривал с ней вне школы. Просто у них были совсем разные друзья, и хотя Тога никогда не обижал Утэну, сейчас казалось очень странным, что он вдруг решил ее спросить.
— Может быть, — Утэна пожала плечами.
— Ну... — замялся Тога. — Я просто рассчитывал, что ты там будешь.
— Я пока не решила, — резко ответила Утэна, поворачиваясь к нему и перевешивая сумку с одного плеча на другое. — Но если пойду, я поищу тебя там, — добавила она уже спокойней.
В конце концов, ненадолго можно и побыть вежливой; все равно она уже почти дошла до тетушкиного дома.

***

Они с Вакабой собирались встретиться в городе, но Утэне вдруг захотелось немного задержаться на холме над городком. Этот холм был как раз посередине между их домами, и они обычно встречались именно там; на весенних и летних каникулах они обычно сидели под раскидистым кленом и смотрели на проплывающие облака. Неподалеку от клена была старая, полуразваленная вышка метеостанции, и Утэна присела на траву под ней.
В ожидании она смотрела вниз, на город, где в темноте мерцало множество огней. Время от времени вечерний ветерок доносил обрывки звуков — свист, смех и выкрики. Проработав весь день в саду, она очень устала и не хотела даже думать про домашнее задание — лучше отложить его на потом.
Вздохнув, Утэна откинулась на спину. Наверху на черном бархате неба сверкали звезды. Она попыталась разглядеть отдельные звезды в Млечном Пути, как рассказывала учительница, но все, что ей удавалось увидеть — только реку молочного света. По правде говоря, чем дольше она вглядывалась, тем меньше она видела звезды; она различала только маленькие и одновременно величественные предметы: деревья, просторный луг, порхающие над ним бабочки.
Сам город постепенно расплывался перед ее глазами. Всего лишь далекое воспоминание.
Ее разбудил чей-то выкрик:
— Станция Млечный Путь! Станция Млечный Путь!
Утэна села, оглядываясь по сторонам, щурясь от яркого света наверху. Она потрясла головой, собираясь с мыслями. Спустя несколько секунд она поняла, что сидит в вагоне поезда. Сиденья, обитые ярко-красным бархатом, изящная резьба с позолотой по краям — все это напоминало Утэне старый поезд из вестерна, который она однажды видела в книжке.
— Эй, Утэна! — окликнул ее чей-то жизнерадостный голос сзади.
Утэна повернулась и увидела, как Тога входит в вагон, откидывая со лба мокрые волосы; его глаза ярко блестели. Улыбаясь, он подошел к ней. Утэна хотела спросить, был ли он в поезде с самого начала, но Тога опередил е с ответом.
— Поезд подошел к реке, — сказал он. — Все побежали к нему, но все равно опоздали. Даже Дзюри; она бежала как сумасшедшая, но меня не догнала, — он усмехнулся, словно делился с Утэной каким-то секретом. — Я и не думал, что ты здесь будешь.
— Нам, наверное, стоит подождать остальных? — медленно спросила Утэна, все еще оглядываясь по сторонам.
Тога покачал головой:
— Смысла нет. За Дзюри все равно пришла ее старшая сестра.
Он открыл рот, будто собираясь сказать что-то еще, но вдруг передумал.
— Ой, — сказал он наконец, нахмурившись. — Я забыл все мои вещи у реки. А, ладно, это неважно, — он пожал плечами, сбрасывая неуверенность как пальто. — Мы скоро приедем на станцию Розовый Сад, — он указал на знак, мимо которого как раз проезжал поезд. «Станция Розовый Сад». — Ты просто должна ее увидеть. Там такие прекрасные цветы.
— Ты весь мокрый, — вдруг заметила Утэна. — Что-то случилось?
Тога оглядел себя.
— Не знаю, — удивленно ответил он. — Я не заметил.
Утэна встала коленями на сиденье, уставившись в окно. Мимо поезда проносились поля, покрытые пурпурными и голубыми цветами; Утэне казалось, что они должны восхитительно пахнуть, она даже задумалась, не получится ли быстро выскочить из поезда, чтобы нарвать букет. Она бы подносила эти цветы к лицу и вдыхала аромат, а потом сплела бы венки для них обоих.
Конечно, поезд ехал слишком быстро, чтобы проделывать такие фокусы, но Утэна улыбнулась своим мыслям.
— Даже не верится, что я добралась до небесного поля, — она вспомнила, как смотрела на Млечный Путь со своего холма.
— Надеюсь, мама меня простит, — вдруг сказал Тога, как будто только сейчас что-то понял. Он обращался больше к самому себе, чем к Утэне, которая посмотрела на него с любопытством. Он нахмурился, задумавшись. — Я бы пошел на край света, лишь бы она была счастлива. Но я не знаю, как сделать ее счастливой.
— Ну, с твоей мамой хотя бы все в порядке, — вздохнула Утэна.
Она подумала о своей матери — и о своем отце — и об их отсутствии; вспомнив, как она видела их в последний раз — как они улыбались и махали руками на прощание, — она почувствовала тупую боль. Она подумала о своей тетушке — как она сидит за кухонным столом, пьет чай и доделывает работу, которую принесла домой из конторы, и ждет, когда Утэна вернется с праздника.
— Я думаю, это нормально, если ты доставляешь людям счастье тем, что ты делаешь, так что мать наверняка простит меня, — уверенно заявил Тога. Кажется, он что-то для себя решил.
Утэна хотела спросить его об этом, но вдруг вагон залил яркий свет; выглянув в окно, она увидела вдалеке красные холмы и сверкающую реку, бегущую между ними прочь от рельсов, рядом с которыми она текла раньше. В воздухе разливался приятный запах; было слышно, как снаружи ветер шуршит в высокой траве.
— Скоро приедем на станцию Розовый Сад.
— Ровно в одиннадцать, и ни секундой позже.

***

Река текла через горы и через розовый сад тоже, становясь там узкой и мелкой; Утэна и Тога разулись, чтобы перейти ее вброд. Розы плавали в воде, как будто лотосы. Нагнувшись, Утэна подняла одну из них и поднесла мягкие мокрые лепестки к своему носу, с улыбкой вдыхая аромат.
На станции Розовый Сад поезд останавливался на целых двадцать минут; сад выглядел слишком прекрасным, чтобы просто смотреть на него из вагона, к тому же Утэне было интересно, кто ухаживает за таким количеством цветов. Казалось, сад тянется бесконечно, во всех направлениях — словно это вовсе не сад, а бескрайнее цветочное поле.
— Это напоминает мне про дом моей тетушки, — сказала Утэна, пробираясь сквозь розы. — У нее в саду полным-полно милых розовых роз — хотя и не таких прекрасных, как эти. Но когда они цветут, воздух наполнен их ароматом, — она отложила в сторону розу, которую недавно подобрала, и вытерла мокрые руки о блузку. — Ты мог бы как-нибудь зайти посмотреть.
— А это не водопад? — Тога наклонил голову, прислушиваясь. — Судя по звуку, он где-то неподалеку.
Он пошел на звук, и Утэна последовала за ним, заходя все дальше в поле. Вскоре они увидели маленький водопад — там, где река добегала до скалистого обрыва и падала вниз. Они подошли ближе и остановились на краю, глядя под ноги. Обрыв был куда круче, чем ожидала Утэна; в нескольких десятках метров под ними вода бурлила, разбиваясь о камни, розовые лепестки мелькали в пене.
— Вы не боитесь стоять так близко к краю? — раздался голос за их спинами. Обернувшись, они увидели девочку с простой позолоченной лейкой в руках, стоящую в нескольких футах от них. — Большинство людей боялись бы.
— Здесь так много роз! — воскликнула Утэна, отступая от края обрыва и снова окидывая взглядом цветочное поле. — Это твой сад? — спросила она у девочки.
Та кивнула:
— Да. Но, по правде говоря, скорее я принадлежу розам, чем они мне.
Она была совсем немного выше Утэны, но было в ее внешности что-то такое, что заставляло ее казаться куда старше. Взрослее. У нее была смуглая кожа и длинные волнистые волосы, локонами спускавшиеся по спине. Подойдя ближе, Утэна заметила, что ее глаза были необычного цвета — королевский пурпур, с золотыми искрами в глубине.
— О. А кто ты?
— Химэмия Анфи, — ответил вместо нее Тога, тоже подходя ближе. — На перроне есть табличка с ее именем, — пояснил он, улыбнувшись. — Мы ненадолго здесь остановились, — он повернулся к Анфи. — Мы путешествуем на Галактическом экспрессе.
В глазах Анфи зажглось любопытство.
— И куда же вы едете? — она поставила лейку на землю у своих ног.
— Я... я не знаю, — Утэна покраснела, неожиданно смутившись.
— Но у тебя же есть билет?
— Эмм... я не... — Утэна покраснела еще сильнее, но Тога уже рылся в карманах, словно заранее ожидал этого вопроса.
Спустя пару секунд он извлек два квадратика бумаги цвета слоновой кости, сложенных в несколько раз. Он протянул их Анфи, которая медленно развернула билеты, поворачивая их нужной стороной вверх, чтобы прочитать. Она долго молчала, а потом подняла взгляд со странным выражением лица. Утэна почувствовала дрожь — будто бабочка забила крыльями в ее груди.
— По этому билету, — сказала Анфи, — можно доехать, куда твоей душе угодно. Даже выше, чем небо, если захочешь.
Она снова сложила билеты и отдала их Тоге, который спрятал их обратно в карман. Издалека донесся негромкий перезвон колоколов.
— Нам пора обратно, — сказал Тога. — Слышишь? Поезд скоро отправляется.
Утэна хотела было попрощаться с Анфи, но та уже отвернулась, поливая цветы. Она позволила Тоге тянуть ее за собой — они уже бежали, чтобы не опоздать на поезд, и мгновение спустя были на своих сиденьях, глядя в окно на удаляющуюся станцию Розовый Сад.

***

Вскоре они доехали до следующей станции — там были какие-то старые развалины, белые камни стен, пожелтевшие и раскрошившиеся от времени. На перроне стояли мальчики, все одетые в одинаковую бирюзовую школьную форму. Одежда у них тоже выглядела какой-то устаревшей, и еще Утэне показалось, что она немного похожа на форму в ее школе.
Мальчики выстроились в ряд, глядя на подъезжающий поезд.
Они зашли в вагон, рассаживаясь по двое. Последним вошел юноша постарше, со светлыми волосами до плеч и в очках; рядом с ним был мальчик гораздо младше, с аккуратно расчесанными волосами и россыпью веснушек на лице. Они уселись напротив Утэны и Тоги, и поезд тронулся опять.
Старший мальчик посмотрел прямо на Утэну:
— Привет.
В вагоне пахло дымом — не сигаретным, скорее дымом от горящих листьев.
— Откуда вы? — поинтересовалась Утэна с вежливой улыбкой.
— Мы все были на обеде, — сказал мальчик с соседнего сиденья, наклоняясь в ним. — Мы как раз достигли кое-каких результатов в нашей работе. Чего-то очень важного, — он запнулся, нахмурившись. — Я не помню только, чего именно. А потом что-то загорелось, прямо у дверей столовой, и вся комната наполнилась дымом.
— Мы пытались выбраться, — кивнул мальчик рядом с ним. У него были темные волосы, разделенные ровным пробором. — Но дверь заклинило.
Первый мальчик продолжил:
— От дыма было трудно дышать. Сначала все кричали, но потом вдруг наступила тишина. Наверное, потом случилось что-то еще, потому что дальше мы знаем только, что все оказались здесь, — он задумчиво оглядел своих спутников. — Может быть, это как-то связано с нашей работой.
— Кто знает? — задумчиво произнес мальчик напротив Утэны, склонив голову к оконному стеклу.
— Край Света знает, — спокойно заявил мальчик с темными коротко стриженными волосами.
Утэна не могла не отреагировать на это имя.
— Так вот куда вы едете? — достав свои билеты, она показала их мальчикам. — Мы отправляемся именно туда, — призналась она.
Наконец заговорил старший юноша в очках.
— Край Света? — он посмотрел в окно со странным отрешенным выражением лица. — Я слышал, что там обитает вечность, — негромко произнес он. — И ты собираешься туда? — он повернулся к Утэне. — Но ты ведь всего лишь девочка, — его голос звучал печально. Недоверчиво.
Кажется, он собирался добавить что-то еще, но тут раздался громкий звенящий звук — похожий на сигнал лифта, прибывшего на нужный этаж. Поезд начал останавливаться, и мальчики поднялись на ноги, потягиваясь и переговариваясь между собой.
— Как жаль, — вздохнул юноша в очках. — Хотел бы я поехать с вами. Но вот, кажется, и наша остановка, — он снова улыбнулся, поднимаясь, и положил руку на плечо мальчика рядом с ним. — Пора идти, Мамия, — добавил он.
Они прошли мимо Утэны и Тоги к дверям вагона, которые уже открылись настежь.
— Удачи, — сказал юноша.
Утэна следила, как они уходят. На этой станции почти ничего не было — только небольшое здание, белое с зеленым, стояло рядом с платформой. Буквы на табличке выцвели, и прочитать, что там написано, было совершенно невозможно. Поезд двинулся опять, отъезжая от станции. Утэна помахала рукой, но никто из мальчиков, казалось, этого не заметил.
В вагоне воцарилась тишина. Почему-то Утэне стало от этого грустно. Снова опустившись на сиденье, она дотронулась до руки Тоги.
— Неужели только мы одни едем до последней станции? — спросила она.
Снаружи звезды сливались в размытые полосы.
— Похоже на то, — ответил Тога.
Склонив голову ему на плечо, Утэна закрыла глаза; поезд негромко гудел, вагон плавно покачивался на рельсах. Пальцы Тоги легонько поглаживали ее ладонь, и она чувствовала, что засыпает в тепле. Сколько прошло времени, прежде чем она открыла глаза — Утэна не знала. Хлопнула вагонная дверь.
— О, и ты здесь! — обрадовалась Утэна и привстала, увидев, что по вагону идет Анфи. — Ты зашла на предыдущей станции? Я и не заметила, — она опустилась обратно на сиденье рядом с Тогой.
— А кто же ухаживает за розами? — заинтересовался Тога, выпрямляясь.
Анфи загадочно улыбнулась.
— Не хотите яблоко? — спросила она вместо этого, протягивая им по яблоку в каждой руке. — На краю моего сада растет маленькая яблоня, там зреют просто прекрасные плоды. Я подумала, что вы, наверное, проголодались, ведь дорога такая длинная.
Утэна взяла у Анфи одно из яблок и откусила: и в самом деле, прекрасно. Оно было сладким и спелым — и напоминало ей о ее родителях и о той осени, когда они все вместе ходили гулять в парке по воскресеньям. Отец раскачивал ее на качелях и смеялся, когда Утэна просила поднять ее еще выше. Она боялась раскачиваться так высоко — ведь качели могли перевернуться — но каждый раз они опускались обратно за секунду до наивысшей точки. Это было странно притягательно — вот так зависать между страхом и смелостью.
— Спасибо, — Утэна вытерла рот тыльной стороной ладони, проводя пальцем по мягкому черешку яблока. — Это самое восхитительное яблоко из всех, которые мне доводилось пробовать.
Тога усмехнулся, откидываясь к окну и вертя свое яблоко в руке.
— Все прочие яблоки теперь будут казаться безвкусными, — он откусил кусочек, струйка сока потекла по подбородку. — Смотрите! — воскликнул он, снова поворачиваясь к окну. — Замок в небесах!
И точно, там был замок.
Перевернутый, он парил среди звезд, и флаги на башнях развевались на ветру. Утэна задумалась, на чем же этот замок держится, как он может висеть таким образом. Наверняка там никто не живет; они бы все вывалились оттуда прямо в небо. Внизу бежала серебристая река; даже самая высокая башня замка все равно была очень далеко от воды. Должно быть, он и вправду невероятно высоко.
— Как красиво, — выдохнула Утэна, восхищенно глядя на замок.
— Я всегда хотела попасть туда, — мечтательно произнесла Анфи. — В этом замке обитает вечность.
Тога задумчиво хмыкнул, снова откусывая от яблока.
— Что такое вечность? — тихо спросила Утэна, вертя яблоко в руках.
«Кто может знать, что такое вечность?» — подумала она про себя. Ведь не бывает ничего вечного. Она посмотрела на Тогу — он казался завороженным этим странным замком в небесах, его взгляд был устремлен куда-то вдаль. Как будто его действительно заколдовали.
— Давай отправимся туда, Тога, — сказала Утэна нарочно громко. Она подергала его за рукав, пытаясь — неожиданно отчаянно — привлечь внимание. — Давай? Мы пойдем туда вместе.
— Хотел бы я знать, — Тога не отрывал взгляд от окна. — Те, кто живут в подобном месте — они ведь должны знать, что такое истинное счастье. Как вы думаете?
— Возможно, — Анфи поднялась, отряхивая юбку. — Осталось недолго, — она коснулась плеча Утэны. — Скоро остановка.
Утэна не заметила на этой станции никакой таблички. Она выглянула в окно, пытаясь разглядеть хотя бы платформу в отдалении, но увидела только рельсы, реку и звезды, уходящие далеко за горизонт. Прежде чем она успела спросить Анфи, та уже исчезла, и дверь вагона за ней закрылась.

***

— Тога, — тихо произнесла Утэна, — мы снова одни.
Тога перевел взгляд на нее, но казалось, что он смотрит сквозь нее куда-то вдаль.
— Давай останемся вместе, хорошо?
— Там — Край Света, — вдруг сказал Тога, вскакивая с сиденья и приникая к окну. Он указал на пятно в Млечном Пути, недалеко от того места, где сейчас был из поезд. — Смотри, Утэна.
Утэна смотрела.
Она вздрогнула при виде Края Света — огромная, зияющая черная дыра в реке. Через дыру был перекинут мост, и рельсы продолжались по нему — но сколько Утэна не вглядывалась, она не могла различить противоположный конец моста. Черная дыра казалась бесконечно глубокой; невозможно было определить, насколько она велика и есть ли у нее дно. Как бы ярко ни светили звезды наверху, дыра, казалось, поглощала весь свет.
У Утэны пересохло во рту. Сглотнув, она облизала губы и попыталась успокоиться.
— Я ничуть не боюсь этого, — сказала она Тоге. — Темноты, то есть. Мы поедем дальше вместе, так далеко, как только сможем.
Тога улыбнулся:
— Да, конечно. Посмотри туда, — он повернулся снова, указывая на далекое поле, за Краем Света. — Это самое прекрасное место из всех, которые мне доводилось видеть. Кажется, оно простирается бесконечно в любом направлении. Смотри, Утэна, — настойчиво повторил он. — Должно быть, это и есть вечность.
Но Утэна не видела ничего — только молочно-белую дымку, и вдруг почувствовала себя очень одиноко.
— Тога, — она не отводила взгляд, но потянулась к нему на ощупь. — Мы собирались держаться вместе, помнишь?
Она обернулась, чтобы взять его за руку.
Тоги больше не было. Только пустое сиденье, обитое красным бархатом, возле которого он только что стоял. Утэна почувствовала, как перехватывает горло и слезы подступают к глазам. Она крепко зажмурилась, комкая юбку в кулаках.
— Мы собирались ехать дальше вместе, — произнесла она вслух. Открывать глаза не хотелось — не хотелось видеть это ужасное пустое место перед собой.
Утэна поняла, что поезд замедляет ход — стук колес на рельсах постепенно затих, и вагон прекратил раскачиваться — и наконец он остановился совсем. Она открыла глаза и обнаружила, что стоит возле дверей вагона.
Двери открылись в пустоту: в бесконечную тьму беззвездного неба.
— Все в порядке, Утэна, — раздался голос, и каким-то образом рядом оказалась Анфи. Она выглядела младше, чем Утэна запомнила — тогда, на станции Розовый Сад, и когда она раньше заходила в вагон.
Она взяла Утэну за руку, и прикосновение этой теплой и мягкой ладони неожиданно успокоило ее. Свободной рукой Утэна вытерла слезы.
— Химэмия.
— Идем, — сказала Анфи. — Идем отсюда.
Они сделали шаг прочь, в небо, и Утэна больше не видела ничего, кроме черноты.

***

Она открыла глаза.
Прохладные стебельки травы покалывали кожу, а наверху в небе светили звезды. Утэна услышала шелест листьев на ветру и села; она так устала, что заснула прямо здесь, на холме. Глаза слипались от остатков сна и холодных слез, и она быстро протерла их, чувствуя какую-то странную тяжесть внутри.
Город внизу по-прежнему переливался разноцветными огнями. Она встала и, зевнув, потянулась, глядя вверх на звезды. Их положение не изменилось, так что, наверное, она задремала совсем ненадолго. Потянувшись еще немного, Утэна широкими шагами двинулась вниз с холма, в город, к реке, где запускали плавучие фонарики.
Вскоре она вышла на главную дорогу; на перекрестке в центре городка она остановилась, глядя налево — туда, где над рекой возвышался мост и где Тога и другие наверняка играли сейчас, зажигая фонарики и подталкивая их вниз по течению.
Но что-то было не так — Утэна не сразу заметила, что река была освещена куда ярче, чем бывало даже в ночи праздников. Подталкиваемая недобрыми предчувствиями, она повернулась и побежала к реке. Люди собирались отовсюду, торопливо переговариваясь вполголоса.
Утэна слышала обрывки разговоров, пробегая мимо.
— Какой-то ребенок упал в воду, — сказала одна женщина другой, которая только что пришла, и Утэна почувствовала, как замирает сердце.
— Утэна! — крикнула Вакаба, заметив ее и подбегая ближе. Ее выражение лица только прибавило сил нарастающему страху. — Утэна, ты слышала? Тога упал в реку!
— Как? — Утэна опешила.
— Дзюри была в лодке, хотела отправить фонарик подальше по реке. Лодка наклонилась, и она выпала, и Тога нырнул за ней. Он вытолкнул Дзюри обратно — Сиори ее втащила в лодку — а потом Тога ушел опять под воду, и никто его больше не видел.
— Но его же ищут, да?
Вакаба кивнула:
— Все сразу сбежались. Но его все еще не нашли. — Она схватила Утэну за руку, глядя на людей, столпившихся у берега. — Отец Тоги тоже здесь, — негромко добавила она спустя несколько секунд.
И в самом деле, он стоял всего в нескольких ярдах от них. Отцепившись от Вакабы и пробормотав извинения, Утэна направилась к отцу Тоги. Она не была уверена, стоит ли что-нибудь говорить, поэтому просто стояла, сцепив руки перед собой и глядя на воду. Рябь на поверхности реки сверкала под лучами полицейских прожекторов. Ниже по течению вода становилась все темнее, чернее, до тех пор, пока в ней нельзя было разглядеть ничего, кроме отражения Млечного Пути. Казалось, что река становится просто продолжением неба. Утэна подумала, что, может быть, Тога сейчас в самом конце реки — Млечного Пути, в самой темной точке.
И все-таки она стояла вместе с другими, в молчаливом ожидании. Мысленно она представляла, как Тога выбирается из реки немного в отдалении, выжимает свою одежду и бежит к ним, чтобы сказать, что он вернулся.
Вдруг отец Тоги отрешенно произнес:
— Бесполезно. Прошло уже сорок пять минут.
Я знаю, где он, хотела сказать Утэна — но не могла. Слова застряли у нее в горле.
— Ты ведь Утэна, не так ли? — отец Тоги, похоже, наконец заметил ее.
Утэна кивнула и поклонилась, все еще не в состоянии говорить.
— Твои родители еще не вернулись? — он снял часы с запястья, сжал их в руке.
Утэна покачала головой.
— Как странно, — обеспокоенно заметил он. — Что могло с ними случиться? Я получил письмо от них всего несколько дней назад. Они уже должны были быть дома. Должно быть, их корабль задерживается. Утэна, — сказал он, — ты ведь придешь к нам завтра вместе со всеми?
Он смотрел куда-то мимо нее. Утэна проследила за его взглядом — вниз по течению, туда, где река становилась частью галактики, и почувствовала прикосновение руки Анфи к своей ладони.

@темы: фандомное побоище, перевожу слова через дорогу

---

ФБ - челлендж

Название: Оригами
Оригинал: без названия, автор - geniusbee
Язык оригинала: английский, первичный перевод
Форма: стрип
Пейринг/Персонажи: Герман Готтлиб, Мако Мори, Стэкер Пентекост
Категория: джен
Рейтинг: G
Краткое содержание: Маленькая Мако случайно заглядывает в научный отдел.

Название: Friendship bracelets
Автор: fandom Pacific Rim 2014
Форма: хэндмэйд, комплект фенечек
Пейринг/Персонажи: косвенно егеря (символика)
Категория: джен
Рейтинг: G

Орел. Просто орел.



Страйкер Эврика



Койот Танго

бонус: схемы фенечек

Название: А ну-ка, девочки!
Форма: сет аватар
Пейринг/Персонажи: егеря, кайдзю, Мако Мори, Саша Кайдановская
Категория: джен (?)
Рейтинг: R
Исходники: командные арты, фанарт из сети
Размер: 20 шт.
Предупреждения: кайдзюсиськи хуманизация всех подряд

1	2	3	4
5	6	7	8
9	10	11	12
13	14	15	16
17	18	19	20

@темы: феньки, фандомное побоище, we're cancelling the apocalypse, почетный рейхсфотошопер, перевожу слова через дорогу

---

ФБ - коллажи

Получилось всего три штучки. Но тем не менее.

Название: Вверх
Пейринг/Персонажи: Райли Беккет, Йенси Беккет
Категория: джен
Исходники: 1, 2
Рейтинг: G
Примечание: саундтрек -

Название: In the deep
Пейринг/Персонажи: Джипси Дэнжер
Категория: джен
Исходники: 1, 2, 3
Рейтинг: G
Примечание: саундтрек -

Название: Проект
Пейринг/Персонажи: Джипси Дэнжер
Категория: джен
Исходники: 1, 2, 3
Рейтинг: R
Предупреждения: технофилия
Примечание: эротические сны Мако Мори

@темы: фандомное побоище, we're cancelling the apocalypse, почетный рейхсфотошопер

---

ФБ - макси

Переводили мы это макси, помнится, традиционно в последние сутки, я не успевал, поэтому последние две главы переведены были Черно Альфой гуглопереводчиком в минимальной литературной обработке. Потом я допилил до приличного вида, но в выкладке менять было уже как-то поздновато. Здесь вот будет зато.

Название: Не стой на месте
Оригинал: If You're Not Moving Forward by merriman; разрешение на перевод получено
Размер: макси, 16 528 слов в оригинале
Пейринг/Персонажи: Йенси Беккет, Жасмин Беккет, Мако Мори, Чак Хэнсен, Тендо Чои, Стэкер Пентекост
Категория: джен
Жанр: драма, повседневность, экшн
Рейтинг: G
Краткое содержание: Во время битвы с Найфхэдом погиб Райли, а не Йенси. И, в отличие от Райли, Йенси заставляет себя остаться в PPDC — а маршал Пентекост вербует Жасмин Беккет в надежде, что она окажется совместима с братом. Но планы не всегда срабатывают так, как задумано, и порой неожиданные партнерства оказываются самыми удачными.

1.

От новостей невозможно сбежать. Жасмин почти не помнила время, когда новости не окружали бы ее со всех сторон. Теперь ей даже не нужно было включать собственный телевизор — из какой-нибудь квартиры непременно доносился последний выпуск новостей, включенный на полную громкость, чтобы весь дом слышал. Даже в прачечной от них было некуда деться. Радио на полке над сушилками для белья непрерывно передавало сообщения обо всем, что могло касаться войны с кайдзю.
Слушая радио краем уха, Жасмин помогала одному из соседей сложить выстиранное белье. Судя по рисункам на футболках, в этой семье фанатели по Броулер Юкону. Джес решила не обижаться на них за это и протянула соседу футболку с дырой около левого рукава. Тот вздохнул.
— Он все равно ее не выбросит, — признался он Жасмин. Он покачал головой, изучая дыру. — Просто обожает эту футболку. Я ему сто раз говорил, что можно купить точно такую же, но ему только эту подавай. Ее же Трейси из училища прислала. Вообще-то она присылала три, для всех мальчиков, но только у Люка одежда так рвется.
Жасмин ответила сдержанной улыбкой. Она успела неплохо познакомиться с Джеком и его сыновьями, а вот с Трейси — нет. Она ее даже не видела ни разу. Та поступила в рейнджерское училище за месяц до того, как Джес переехала в эту квартиру; но домой она писала регулярно и даже присылала лишние продуктовые карточки. Джес складывала очередную футболку, когда что-то в радиопередаче заставило ее обратить внимание.
— ...обломки егеря Джипси Дэнжер. Согласно докладам, только один из Беккетов выжил после нападения.
Все вокруг замерли. Женщина в углу выронила книгу. Кто-то быстро выключил шумную стиральную машинку. Радиоведущий продолжал взволнованно и потрясенно говорить:
— Эти сведения официально не подтверждены, но наши источники утверждают, что егерь разрушен, его голова разбита, рука оторвана. Кайдзю, сделавший это — Найфхэд — был уничтожен. Мы будем держать вас в курсе событий и постараемся получить подтверждения.
Голос по радио принялся повторять сообщение с самого начала. Но Жасмин его почти не слышала. Кажется, она вообще ничего не слышала. Она смотрела прямо перед собой — на стол, заваленный футболками с изображениями егерей и пилотов. Сосед повернулся к ней и что-то сказал, но Жасмин только покачала головой, смутно осознавая, что он ведет ее к пластиковым стульям у стены. Вскоре все собрались вокруг нее, кто-то поднес к ее губам стакан холодной воды. Она сделала глоток, еще один. Подняла взгляд на соседей и сглотнула.
— Беккеты... — беспомощно выговорила она. Некоторые из соседей кивнули, вытирая глаза. — Нет, — продолжила она. — Беккеты. Райли и Йенси. Это мои братья.
Прошла пара секунд, прежде чем до них дошло, зато потом все взорвались активностью. Джес почти никому не говорила свою фамилию, когда переехала. Когда нужно было что-нибудь подписать, она подписывалась так неразборчиво, как только можно было. На предыдущей квартире это было просто невозможно — ее постоянно донимали поклонники, критики, доброжелатели, фанаты и, что хуже всего, журналисты. Но эти люди, как ни странно, оказались совсем другими. Они помогли ей подняться к себе, убедились, что ее вещи в порядке, договаривались между собой присмотреть за ней, куда-то позвонить. Куда и кому звонить? Она понятия не имела.
Каким-то образом ее белье оказалось выстирано и убрано, кто-то приготовил обед и сидел рядом с Жасмин, пока она ела, и кто-то еще сидел с ней, пока она слушала новости заново — только радио, потому что она не могла заставить себя взглянуть на обломки егеря ее братьев, валяющиеся на берегу. По-прежнему не было никаких сведений о том, кто выжил, кто погиб, каким образом единственный пилот смог довести егеря до берега в одиночку. Никакой конкретной информации, но Жасмин все равно не выключала радио — чтобы не пропустить, когда они наконец назовут имя. На всякий случай.
Спустя два дня в дверь Жасмин постучался кто-то посторонний. Джек как раз вышел, чтобы помирить своих поссорившихся сыновей, и Жасмин осталась одна — впервые с того момента, как услышала ужасную новость. Она встала, чтобы открыть дверь. Джек попросту зашел бы без стука, а все остальные обычно стучали тихо, словно бы стесняясь. Но этот гость стучал громко и целеустремленно. В этом звуке безошибочно чувствовалось нечто военное, что могло означать только одно — PPDC.
Уже открывая дверь, Жасмин вдруг вспомнила, что не принимала душ сегодня и что одежда на ней грязная после работы в гараже. Впрочем, эти из PPDC, кто бы там ни был, собираются сообщить о ее братьях. Как-нибудь потерпят ее нечесанные волосы и рубашку в пятнах машинной смазки.
— Жасмин Беккет? — спросил ее гость.
Она узнала его немедленно. Стэкер Пентекост руководил "Морозильником", шаттердомом в Анкоридже. Он частенько мелькал в телевизоре некоторое время назад, когда получил назначение на Аляску. И именно он отправил ее братьев на смерть от когтей чудовища.
Жасмин кивнула, впуская его внутрь.
— Маршал Пентекост. Вы не очень-то спешили.
Пентекост снял фуражку, проходя в квартиру. Остановившись в центре комнаты, он обернулся к Жасмин; та захлопнула дверь и заперла ее. Сейчас ей меньше всего хотелось бы видеть здесь Джека или кого-нибудь еще из соседей.
— Вас нелегко было найти, мисс Беккет, — заметил он.
Она не стала возражать. В конце концов, она поступала так нарочно, хотя и не думала при этом о PPDC. Пентекост продолжал стоять на том же месте, не двигаясь, так что она пожала плечами:
— Зато я избавилась от журналистов, — Жасмин выключила радио и села. — Итак. Кто из них? В новостях говорили, что один из них мертв, но никто не знает, кто именно.
Пентекост по-прежнему не двигался, только развернулся, чтобы смотреть ей в глаза. Он сунул фуражку под мышку, и Жасмин заметила, что в другой руке он держал два конверта. Один из конвертов он протянул ей.
— Мисс Беккет, должен сообщить вам, что Райли Беккет погиб на боевом посту два дня назад на побережье Аляски. Приношу свои искренние соболезнования. Йенси Беккет в настоящий момент находится в госпитале. Как ближайшему родственнику, мы можем предложить вам некоторую компенсацию...
Жасмин презрительно прищурилась. В этом конверте лежало официальное извещение о смерти Райли, и еще письмо, полное тщательно продуманных сочуственных фраз, и компенсация для выживших гражданских родственников. Все это казалось такой глупостью — хотя для многих в эти дни дополнительные продуктовые карточки и возможность переехать в глубь континента были бы просто подарком небес.
Пентекост смотрел очень внимательно. Джес почти что чувствовала, как он просвечивает ее насквозь; наверняка он прекрасно знал, как она отреагирует на предложение компенсации за гибель брата.
— С другой стороны, — медленно произнес маршал, — у меня есть еще одно предложение. Кое-что, над чем стоит подумать.
— Ну выкладывайте, — Жасмин махнула рукой на кресло напротив дивана.
Пентекост кивнул, присаживаясь; каким-то образом он продолжал при этом казаться таким же высоким.
— Ваши братья, мисс Беккет, обладали дрифт-совместимостью. Это достаточно редкая способность. Они отличались прочной связью, и потому были одними из лучших рейнджеров, которыми я имел честь командовать. Они нарушили прямой приказ — и это стоило им куда больше, чем они заслуживали. Но сейчас мы не можем позволить себе сокрушаться о том, что должно было быть сделано. Нам нужен каждый рейнджер. Каждый егерь. Особенно сейчас. Если вы согласитесь отправиться со мной и пройти испытания...
Жасмин замотала головой:
— Я не гожусь для этого. Они были командой, но без меня. Конечно, я их любила, но... мне кажется, ничего не получится.
— Зависит от состояния Йенси — возможно, в этом вовсе не будет никакого смысла, — пробормотал Пентекост. — Но я все же повторю вопрос. Возможно, вы и не совместимы с вашим братом, но если вы хоть немного похожи на него — такие люди нам нужны, неважно, в егере или среди техников.
Жасмин опять опустила взгляд на письмо и свидетельство о смерти. Маршал молчал, давая ей поразмыслить. С одной стороны, она никогда даже не задумывалась ни о чем подобном. На совместимость обычно проверялись вдвоем, когда были уверены, что точно совпадут. Ну или хотя бы те, у кого была какая-нибудь военная или боевая подготовка. Все, что было у нее самой — уроки карате в детстве и пара знаменитых братьев. Вернее, теперь один знаменитый брат. С другой стороны... что-то в этом было. Она сможет выбраться из города. Ей будет чем заняться. И в любом случае — она сможет увидеться с Йенси. Как минимум. Даже если она провалит все до единого испытания.
Аккуратно сложив свидетельство и письмо, Жасмин сунула их обратно в конверт.
— Я готова, — сказала она маршалу Пентекосту, вставая. — С одним условием.
Он приподнял бровь:
— С каким же?
— Разделите мою компенсацию между жильцами этого дома. Я понимаю, что это не очень много на каждого, но ведь все пригодится.
Пентекост улыбнулся — почти незаметно, но Жасмин была уверена, что ей не показалось. Коротко кивнув, он протянул ей второй конверт. Внутри оказался официальный запрос на участие в испытаниях и договор о зачислении в PPDC независимо от результата испытаний.
— Мне нужно сказать соседям и позвонить в гараж, — сказала она, отправляясь собирать вещи.
Пентекост не ответил. На то, чтобы сложить в рюкзак самое необходимое, много времени не ушло — Жасмин и приехала-то сюда всего с парой чемоданов.
Когда она вернулась в комнату, маршал разговаривал с кем-то по рации.
— Все уже улажено, — сказал он.
Выходя из квартиры, она заметила столпившихся в коридоре соседей, пристально наблюдающих за ее отбытием. Некоторые даже вышли вместе с ней на улицу, чтобы попрощаться. Прямо перед подъездом был припаркован блестящий черный джип с логотипом PPDC на дверце.
— Куда это они тебя забирают? — поинтересовался Джек, пока его сыновья глазели на машину и пытались заглянуть внутрь.
— На испытания, — ответила Жасмин. — Думаю, хотят проверить, достаточно ли я похожа на братьев. Присматривай там за своими пацанами, Джек. Я пришлю Люку новую футболку.

2.

Йенси очнулся в тишине. Не в полном безмолвии — просто в тишине. Где-то рядом что-то негромко попискивало, гудели лампы на потолке, в отдалении слышались голоса. Но все-таки здесь было тихо, и это означало, что он точно был не в шаттердоме. Там всегда было полно звуков, в любое время дня и ночи. Доносящийся из ангаров грохот металла, люди, спешащие по коридорам, новости, объявления по общей связи, болтовня Райли о чем попало — тишины там никогда не бывало. Где бы Йенси не оказался, он однозначно не в родном "Морозильнике".
Спустя секунду после того, как все это промелькнуло в его разуме, он уже понял, что находится в госпитале или в медблоке. И запах — стерильно-медицинский — только подтверждал это. Йенси решил, что у него есть еще пара минут, прежде чем кто-нибудь заметит, что он пришел в себя, и поднимет шум. Пока что можно было попробовать понять, в каком он вообще состоянии. Ожоги — это точно. Даже сквозь дурман обезболивающих он чувствовал те места на руках и груди, где контакты драйв-сьюта вплавлялись в кожу. Левая рука, надежно зафиксированная, отозвалась болью, стоило ему попытаться хотя бы двинуть плечом. В общем — чисто физически — могло бы быть и хуже. Во всяком случае, обе ноги он чувствовал, и пальцы на руках тоже.
Йенси как раз собрался осторожно открыть глаза и проверить, может ли он видеть, когда услышал звук открывающейся двери и чьи-то осторожные шаги. Кто-то подошел к кровати и склонился над ним, потом отступил назад.
— Мистер Беккет, можете не притворяться, будто спите, — произнес женский голос. — Мы приводили вас в сознание все утро.
Йенси по-прежнему не открывал глаза. Меньше всего ему хотелось сейчас смотреть на жалостливую медсестру. Насмотрелся уже в свое время — давно, когда умирала их мать. Тогда это было еще как-то понятно и терпимо — он был почти подростком, его мать медленно угасала от рака, на него оставались младшие брат и сестра. А теперь... теперь Райли погиб из-за него. Это Йенси знал точно.
Зря он подумал о Райли. Похоже, какие-то приборы были подключены прямо к его голове — да здравствует распространение технологий нейроконтакта — и в ответ на тревожные мысли немедленно запищал сигнал. Медсестра что-то пробормотала, выключая его. Она похлопала по подушке около голову Йенси и вздохнула.
— Я еще зайду, мистер Беккет. Кнопка вызова возле вашей правой руки.
Он подождал, пока за ней не захлопнется дверь, прежде чем открывать глаза.
Больничная палата была пустой — чего и следовало ожидать. Шкаф у углу, стул около кровати и какие-то загадочные приборы, которые он не мог разглядеть как следует — они располагались у него над головой и за спинкой кровати. И ничего больше. Везде, где только можно, виднелись символы PPDC. Ну еще бы. не в гражданский же госпиталь отправлять рейнджера Йенси Беккета, даже если теперь он абсолютно бесполезен. Рейнджер без напарника и без егеря.
Усилием воли Йенси подавил эти мысли. Незачем опять включать сигнал и вызывать медсестру — ему хотелось сперва немного подумать. Вот только... ни о чем другом думать не получалось. Он был пилотом егеря. Он никогда не задумывался о том, что мог бы быть кем-то еще. До того, как они с Райли поступили в рейнджерское училище, у них не было серьезных целей в жизни. Они нашли свою цель здесь, в PPDC. Свое призвание. Йенси уставился в потолок, пытаясь прикинуть, какие у него еще оставались варианты.
Как минимум, уборщики в шаттердоме всегда нужны.
Дверь открылась снова, и на сей раз это точно была не медсестра. Слишком громкие и уверенные шаги.
— Ну, привет, — Тендо наклонился над Йенси, чтобы посмотреть ему в лицо. — Выглядишь хреновенько, чувак.
Йенси снова закрыл глаза и чуть заметно покачал головой.
— Чувствую себя примерно так же, — хрипло ответил он.
Тендо придвинул стул, устраиваясь поудобнее.
— Маршал Пентекост хотел быть здесь, когда ты очнешься, но он куда-то вдруг уехал в четыре утра. Что-то срочное, но что именно — не сказал.
— Что, хотел устроить мне разнос лично? — пробормотал Йенси. — Придется ему теперь занимать очередь за тобой, похоже.
— А я-то что? — Тендо одарил его возмущенным взглядом и сделал глоток из принесенного с собой стаканчика кофе. — Йенси, дружище, я не из тех, кто станет пинать упавшего. И кстати, вот тебе хорошая новость. Те рыбаки все-таки выбрались.
— А Райли — нет, — Йенси сам удивился, насколько сухо и обыденно это прозвучало.
Тендо промолчал, и Йенси почти физически почувствовал, как эти слова ложатся ему на грудь тяжелым камнем. Вздохнув, он поднял правую руку — сам не зная, зачем, просто ради хоть какого-то движения.
— Можно сказать, это я его убил, Тендо. Он был моим младшим братом. Я должен был присматривать за ним.
Тендо откинулся назад на стуле и пожал плечами.
— Может быть, — неохотно допустил он. — Но ты не можешь обвинять себя в том, что сделал этот чертов кайдзю. Да он из мертвых восстал! И ты все равно его прикончил. Ты спас этих рыбаков, ты спал черт-те сколько народу — сколько там населения в городе — да еще и самого себя спас потом.
— Потом. После того, как Райли не стало, — уточнил Йенси.
Кажется, теперь все и всегда будет делиться на "до того, как Райли не стало" и "после того, как Райли не стало". Он поймал взгляд Тендо и не стал отводить глаза. Йенси даже не знал, сколько времени прошло. У него было полное право на горе. Но Тендо не спорил, а в его взгляде читалось скорее смирение, чем что-то еще. Впрочем, все-таки хорошо, что рыбаки сумели выбраться. Он беспокоился об этом — даже когда выползал из конн-пода на берег, весь в крови и песке и едва не теряя сознание от перегрузок одиночного пилотирования.
— Итак, — Тендо резко выпрямился, ножки стула ударились об пол. — Что теперь?
Йенси дернул здоровым плечом, тщательно стараясь не задеть второе.
— Понятия не имею. Скорее всего, маршал разделает меня в мелкий фарш за нарушение приказа, ну и отметку в личном деле я уже тоже заработал. Если я что и буду пилотировать в ближайшее время, то разве что швабру.
Тендо покачал головой, явно собираясь что-то сказать, но тут запищала рация у него на поясе. Он отошел в дальний угол и что-то негромко ответил, пока Йенси продолжал смотреть в потолок. Когда-то, когда он был еще маленьким, ему довелось лежать в больнице; ему тогда вырезали аппендицит, и когда он очнулся, мама сидела рядом, а Райли вбежал в палату и спрашивал, чувствует ли он, что стал легче. Там потолок был выложен плиткой с ровными рядами дырочек — идеально, чтобы считать их от скуки. Здесь же потолок был ровный и белый, совершенно не на что отвлечься, оставалось только пытаться разобрать, о чем там говорит Тендо.
— Да, сэр. Только что очнулся. Ну... да. Так точно, сэр. Нет, я понимаю, сэр. Если вы думаете... Нет, сэр, я даже не собирался оспаривать ваши приказы, — даже по голосу можно было представить, как Тендо закатывает глаза. — Я буду здесь, сэр.
— Маршал Пентекост, — догадался Йенси, когда Тендо подошел обратно.
— Точно. Он... Слушай, Йенси, он говорит, что они нашли твою сестру. Она приезжает вместе с ним.
Жасмин. Йенси поморщился, вспомнив последний раз, когда они с Райли видели ее. Они поссорились на похоронах матери, а потом Джес окончательно перестала с ними общаться, когда они вступили в PPDC. От нее приходило несколько писем — она просила не вмешивать ее во все это. Она хотела жить нормальной жизнью — ну, насколько это было возможно с тем, что творилось в мире. Он даже не знал, чем она сейчас занимается. Так что они попросту не упоминали о ней в интервью — кроме того, что у них есть младшая сестра, но она не общается с прессой. В конце концов журналисты от нее отстали; он собирался как-нибудь найти Жасмин, пообщаться с ней, убедиться, не передумала ли она, не хочет ли воспользоваться преимуществами, которые давало ей родство с ним и Райли.
До сих Йенси удавалось не плакать. Не то чтобы Тендо стал бы его упрекать, просто он знал, что стоит начать — и он долго еще не сможет остановиться. Но Джес... Она приезжает с маршалом. Пентекост наверняка уже сказал ей, что Райли мертв. Они знает. И она знает, что в этом виноват Йенси. Он зажмурился, сдерживая слезы, которых не мог себе позволить. Он — старший. На нем лежит ответственность. Слезы не помогут.
— Я не могу с ней встретиться, — сказал он Тендо. — Передай маршалу. Я не могу.
— Она собирается проходить испытания, — пробормотал Тендо. — Не знаю, что он задумал, но обычно у него есть план.
— Да, конечно. Сколько там времени прошло, два дня? — Йенси предположил наугад, но вроде бы это было логично. Краем глаза он заметил, как Тендо кивнул. — Я не смогу впустить ее в свою голову, Тендо. Не после Райли. Она поймет. Она узнает.
Тендо похлопал его по плечу и снова кивнул, направляясь к двери.
— Я выясню, в чем дело, — пообещал он. — А пока что просто отдыхай. Ты нам нужен, так что нефиг валяться в постели. Ясно?
Йенси повернул голову и ухитрился кивнуть в ответ:
— Ага. Ясно.

3.

Несмотря на весь ажиотаж вокруг дрифт-испытаний во время войны — и даже сейчас многие отправлялись провериться на совместимость — Жасмин никогда даже не думала об этом. Никогда даже не заходила ни в один из приемных пунктов. Они забрали ее братьев и превратили их в чужаков. Они стали героями, да — но совершенно чужими. А теперь одного из них больше не было. Тем не менее, вот она — сидит в маленькой комнатке, полной непонятного оборудования, и ждет, когда ее подключат. Местный персонал утверждал, что у них хватает данных о ее братьях и первичную совместимость можно запросто проверить перед физическими тестами. Как они собирались что-то проверять дальше, учитывая, что Йенси все еще оставался в госпитале, Жасмин понятия не имела.
— Добрый день! — в комнату вошел жизнерадостный техник в синем комбинезоне с надписью PPDC на спине; на нагрудном кармане комбинезона значилось "Миллер". — Сегодня ваши тесты буду проводить я. Вообще-то, в нормальной ситуации вы бы сидели здесь вместе с потенциальным партнером, и вас бы попросту сканировали одновременно. Но поскольку мы не можем этого сделать, то мы возьмем запись одиночного теста одного из ваших братьев и прогоним вас через те же самые задания. Просто расслабьтесь и реагируйте естественно. Пока что мы всего лишь сканируем активность мозга.
— Ага, понятно, — вздохнула Жасмин.
Техник закрепил электроды на ее голове и развернул голографический экран, на котором замелькали вопросы, визуальные тесты, головоломки, вращающиеся фигуры, с виду лишенные смысла, но реагирующие, когда она пыталась до них дотронуться. Спустя час Жасмин была полностью вымотана, зато Миллер ухмылялся во весь рот.
— Просто прелестно, — заявил он, глядя на собственный монитор. — Конечно, некоторые расхождения в наличии, но это понятно — разница в возрасте и жизненном опыте... — он замялся, потом напечатал что-то на своей консоли. Жасмин, все еще подключенная к аппаратуре, не решилась пошевелиться, но заметила, что на экране мелькнуло лицо Райли.
— Ух ты. Да. Похоже, неплохо совпадает... — быстро свернув экран, он собрал стопку листов, скрепил их вместе и подошел к Жасмин, чтобы помочь ей отсоединить электроды. — Вы трое близко общались в детстве? Ну там, например, увлекались спортом? Часто играли вместе?
— Вроде того, — Жасмин поморщилась — один из электродов запутался в ее волосах. — А это важно.
— Мы не уверены, — признался Миллер. — Казалось бы, у нас уже все должно быть просчитано, но когда дело доходит до дрифт-совместимости — просто удивительно, какие бывают варианты. Братья и сестры далеко не всегда идеально совпадают. У супругов обычно неплохо получается — но тоже не всегда, и это не зависит от того, как долго они вместе. Случались пары из абсолютно незнакомых людей, которые просто совпадают ни с того ни с сего. В общем, вам еще предстоит пройти через полное физическое и психологическое обследование, чтобы получить как можно больше данных, но на этом этапе это все в основном ради анализа. Потому что на самом деле у вас есть уже минимум два потенциальных дрифт-партнера только на основании вот этого теста... — он осекся и покачал головой. — Так, забудьте, что я это сказал. Я не знаю, что там планирует командование, но лучше об этом не распространяться.
Двое. Значит, не только Йенси. То есть Йенси-то наверняка был одним из этих потенциальных партнеров, раз ее проверяли на его данных; но кто еще? Жасмин вдруг подумала, что у PPDC наверняка должны быть какие-то планы на случай потери пилотов. Сам маршал Пентекост не избежал наказания, когда его со-пилот потеряла сознание посреди битвы. Так что они наверняка пытаются избежать подобного. Еще один потенциальный партнер в запасе — это неплохая страховка.
— Дальше — физические тесты, — Миллер отцепил последний электрод. — Большая дверь в конце коридора. Вот, возьмите, — он протянул ей бумаги и улыбнулся.
Жасмин вышла из комнаты, сжимая бумаги в руке, и отправилась по указанному маршруту. За дверью оказался огромный спортзал, разделенный перегородками на секции поменьше. В каждой секции пары проходили проверку на физическую совместимость. Джес заметила, что не все делали одно и то же. Некоторые дрались на шестах, некоторые занимались чем-то вроде тай-чи, одна пара танцевала.
— Мисс Беккет, — к ней подошла молодо выглядящая женщина. — Сюда, пожалуйста. Проверим вашу физическую совместимость.
— И как это должно выглядеть? — поинтересовалась Жасмин, следуя за женщиной к дальнему краю спортзала. Судя по тому, что она видела, в одиночку это не делали.
— Вы проделаете определенный набор движений и мы сравним данные с записями ваших братьев. Хотя мы не можем пока что проверить ту часть совместимости, которая относится к предугадыванию, мы можем проверить множество других аспектов. Как только мы оценим вашу манеру движения, мы подберем вам подходящего партнера для дальнейших тестов.
Это, конечно, будет не Йенси, поняла Жасмин — но это должен быть кто-то, с кем она, теоретически, немного совпадает. Тот самый потенциальный дрифт-партнер, о котором проговорился техник? Интересно, этот человек вообще здесь? Джес заставила себя отвлечься. Нет смысла пытаться это угадать. Она здесь из-за Йенси. В конце концов ей позволят с ним увидеться.
Вот только они все еще не виделись — и никто не говорил ей, почему. Физические тесты, насколько она понимала, прошли неплохо. Ее ставили в пару с разными партнерами, и постепенно она поняла, что и как нужно делать. Все та же женщина, которая наблюдала за проверкой, в конце улыбнулась и заверила Жасмин, что результаты у нее хорошие и ее можно зачислять в училище хоть прямо сейчас. Это уже кое-что, решила Джес. Наверное — думала она — они поговорили с Йенси об этом и он согласился, так что они хотят воссоединить семью. Во всех новостях и документальных программах говорили, что дрифт-партнеры много времени проводят вместе, так что все выглядело логично. Но нет. Каждое утро находилась какая-нибудь новая причина, чтобы задержать ее на испытаниях — и никто ничего ей не говорил.
Ну, как минимум, она могла пока что потренироваться. Жасмин проводила каждое утро в спортзале, работая с теми, у кого находилось время ей помочь. О том, что она — Беккет, очень быстро узнали все вокруг; и хотя те, кто отдавали приказы, никак не проясняли ситуацию, те, кто это приказы выполнял, были только рады помочь ей освоиться.

Тем не менее, четыре дня спустя она по-прежнему хотела наконец получить ответы.
— Никто мне даже не говорит, в сознании ли он, — проворчала она Миллеру за завтраком.
Он встретил Жасмин в столовой в первое утро и отвел к столу, за которым собирались техники и кадеты, обмениваясь историями и слухами за едой.
Вздохнув, Миллер покачал головой, потом огляделся по сторонам и наклонился к ней чуть ближе.
— Говорят, он пришел в себя, но почти ни с кем не общается. Уж не знаю, насколько это правда.
— Когда он очнулся? — требовательно поинтересовалась Джес. — Мне вообще никто не сказал! Я торчу здесь, когда ему, может быть, нужна моя помощь!
— Не знаю я, не знаю, — прошипел техник, жестом призывая ее говорить потише. — Слушай, я знаком с одной медсестрой оттуда, и она говорит, что к нему не пускают посторонних. А еще я слышал, что сегодня сюда должен приехать маршал Пентекост. Может, он тебе расскажет все, что нужно?
Жасмин залпом допила свой апельсиновый сок и встала из-за стола:
— Я очень на это надеюсь.
Она как раз относила посуду, когда настроение в столовой резко изменилось. Все вдруг притихли, один за другим поворачиваясь в сторону входа. Жасмин тоже обернулась — Пентекост стоял в дверях, спокойно разговаривая с кем-то из персонала. Поколебавшись долю секунды, Жасмин двинулась к нему.
— Маршал, — она остановилась в паре футов от него, вытягиваясь по стойке "смирно". — Я должна увидеться со своим братом.
Все вокруг замолчали, ожидая, что же ответит Пентекост. Но маршал только кивнул и жестом указал ей следовать за собой.
— Я не возражаю против того, чтобы вы увиделись с братом, мисс Беккет, — сказал он, когда они вышли из столовой. — К сожалению, пока что это невозможно. Ваш брат все проходит лечение, а что касается вас — вам нужно приступать к тренировкам.
— Я уже приступила, — заметила Жасмин. — Я только и делаю, что тренируюсь — с тех пор, как мои данные обработали. Все говорят, что я должна быть совместима с Йенси. И я должна его увидеть. Понимаете, маршал, мы все-таки семья. Мы потеряли родителей, потеряли брата. Нам очень, очень нужно увидеться.
— Я опасаюсь, что ваш брат с этим не согласен, — Пентекост нахмурился, и Джес поняла, что в этом он Йенси не поддерживает. — Мы работаем над этим, мисс Беккет, уверяю вас. Пока что лучшее, что мы можем для вас сделать — зачислить вас в рейнджерское училище. Вам предстоит интенсивная программа обучения, пока ваш брат выздоравливает. Полагаю, вскоре он вернется, и к тому времени вы должны быть готовы.
На этом он развернулся и зашагал прочь. Жасмин ошеломленно замерла, а потом рванулась за маршалом. Не могло такого быть. Не мог Йенси вот так запросто отказаться с ней видеться.
— Почему я не могу его увидеть? — настойчиво спросила она. — Он, черт побери, лежит в больнице. Он же не может от меня убежать. Что? Он полагает, что я на него рассержусь?
Она едва не схватила маршала за плечо, но передумала и отступила на шаг. Ее еще даже в училище не зачислили. Пожалуй, не лучшая идея — вот так нагло хватать высшее командование.
Пентекост быстро обернулся к ней, и Джес отступила еще на шаг при виде выражения его лица.
— Я не располагаю сведениями, о чем он думает, — тихо произнес он. — Он не отличается общительностью. Единственное, что я знаю точно — что мне нужны двое действующих рейнджеров. Поэтому вы отправитесь в училище. Вы будете тренироваться. Вы будете готовы, когда ваш брат одумается.
Жасмин посмотрела на него исподлобья, но промолчала. Глубоко вдохнув, она выпрямилась и кивнула:
— Так точно, сэр.

4.

Психотерапевт из PPDC, которого прислали поговорить с Йенси, два часа подряд нудел про вину выжившего, про то, что это естественно и все можно понять. Йенси все это время молча смотрел в стенку и повторял про себя, что Райли уже наверняка бы сорвался и попросту набил бы этому чуваку лицо. В итоге психотерапевт сдался и выжидающе замолчал; затянувшаяся пауза не становилась менее неловкой, продолжая тянуться. Когда он вышел, Йенси закатил глаза и пробормотал "ну наконец-то" — так тихо, что сам не расслышал. И, следовало надеяться, следящие приборы тоже. Он был уверен, что за ним наблюдали. Он был слишком ценным кадром, чтобы за ним не приглядывать, и он был пилотом, оставшимся без напарника. Из суммы этих факторов следовало, что никто не собирается оставлять его в покое дольше, чем на пятнадцать минут.
Первые пару дней здесь торчал Тендо, развлекая Йенси болтовней о бессмысленных новостях и слухами из шаттердома. Он общался с докторами, медсестрами и парочкой доброжелателей, которые оказались в госпитале случайно и прослышали, что здесь находится сам Йенси Беккет. Но в итоге его отозвали по делам — Тендо не сказал, по каким именно, но Йенси подозревал, что дела связаны с обломками его егеря. Он расслышал слова "берег" и "забрать" и побыстрее переключил радио на что-нибудь погромче, лишь бы не слушать, как его девочку разбирают на металлолом.
Спустя день после отъезда Тендо явился маршал Пентекст, уведомив Йенси, что его сестра настаивает на встрече с ним. Что ее показатели дрифт-совместимости отлично совпадают с его собственными. Что новый егерь четвертой серии будет достроен как раз к тому времени, когда Жасмин закончит обучение.
Йенси, тщательно подбирая слова, напомнил, что у Райли еще даже не было похорон, а ему уже находят партнера и собираются запереть в новой механической могиле. Но Пентекост не поддался на провокацию.
— Похороны отложили до того дня, пока вы не сможете на них присутствовать, — сообщил он на прощание.
И что, спрашивается, Йенси мог на это ответить? Он не мог отказаться присутствовать на похоронах Райли. Но ведь там будут все. Все. И Жасмин тоже.
За следующие два дня Пентекост приходил еще два раза, и каждый раз он напоминал, что Жасмин хотела увидеться с Йенси. И каждый раз Йенси отвечал, что он не готов. В последний день он признался Пентекосту, что готов заниматься чем угодно, что только может понадобиться от него в PPDC. Но не пилотировать. Не сейчас.
— Отправьте меня куда-нибудь. Хотя бы тренировать новобранцев. Я быстро вернусь в форму. Но никакого дрифта. Никогда больше.
Йенси смотрел маршалу прямо в глаза и, к его удивлению, Пентекост первым отвел взгляд.
— В таком случае вы нужны нам в Сиднее, — сказал Пентекост. — Будете работать с Геркулесом Хэнсеном. Полагаю, вы знакомы?
— Дрались вместе с ним и его братом в Маниле, — кивнул Йенси. Так странно было — этот мгновенный переход от напряженного спора к деловому обсуждению. — Лаки Сэвен. Я слышал, он теперь больше не пилотирует.
— Да, — подтвердил Пентекост. О деталях умалчивали, но Скотт Хэнсен тоже ушел из пилотов, и он точно не занимался тренировкой новобранцев. Его имя вообще старались не упоминать, и никто не спрашивал, почему. — Ему нужен кто-нибудь с вашим опытом.

Но прежде, чем отправиться в Сидней, ему предстояли похороны Райли.
— Я принес твою парадную форму, — Тендо вошел в палату Йенси, даже не подумав постучать.
Впрочем, Йенси все равно уже встал и был полностью готов убраться из самого скучного места, где ему только не посчастливилось бывать. Он внимательно осмотрел форму.
— Что, не доверяешь мне? — поинтересовался Тендо.
Его собственная форма была идеально отглажена и, разумеется, он удостоверился, что с формой Йенси тоже все было в порядке — но проверить все равно стоило.
Тендо подождал, пока Йенси оденется — а тот застрял перед зеркалом минут на пятнадцать, пытаясь убедиться себя, что нужно двигаться. Пришлось чуть ли не за руку выводить его из комнаты.
— Будешь что-то говорить? — коротко спросил Тендо, когда они уже уселись в машину.
Йенси посмотрел в окно и кивнул.
— Да. Я не хотел, — признался он. — Но я должен. Ради Райли. Хотя бы это я ему должен. И всем остальным.
Он думал над этой речью всю ночь, повторяя ее до тех, пока не был почти полностью уверен, что сможет договорить до конца без слез.
Когда они добрались до кладбища, там было полно народа. Зрители столпились за ограждениями; несколько офицеров PPDC уже ждали их. Йенси огляделся по сторонам, занимая свое место, заметил вспышки фотокамер — и журналистов, и просто зрителей. Ни у кого из присутствующих рейнджеров камеры не было. Точно так же не было камер у кадетов из училища и техников шаттердома, которые смогли прийти на похороны.
Тендо занял место позади Йенси. Стэкер Пентекост разговаривал с еще какими-то людьми в форме чуть в отдалении. Йенси обернулся было к Тендо, чтобы спросить, кому предназначается пустое место рядом, когда увидел, что кто-то поднялся на возвышение.
Жасмин. Она выглядела совсем не так, как он ее помнил. Он или Райли. Ее волосы были собраны в хвост, чтобы не закрывали лицо и не мешали под шлемом; на ней была форма кадета училища, похоже, на скорую руку подогнанная под ее размер. Она так и замерла, глядя на Йенси, пока он смотрел в ответ. Следом за ней поднимался по ступенькам Пентекост, и, пробормотав что-то, она встряхнулась и шагнула вперед, остановившись прямо перед Йенси.
Йенси поднялся. Из толпы зрителей засверкали фотовспышки, освещая встречу двух оставшихся Беккетов — впервые за много лет.
— Джес, — начал Йенси. Что сказать дальше — он не знал. Совсем.
— Дурак ты, — прошипела Жасмин, ткнув его в плечо, а потом крепко обняла. — Мы же все равно семья. Как бы там ни было.
Если он и думал, что не сможет обнять ее в ответ — он здорово ошибался; на несколько секунд он даже ухитрился забыть обо всем, кроме того, что его сестренка была здесь, в полной безопасности. Журналисты, зрители, маршал — ничего не имело значения в этот момент. Конечно, стоило ему немного ослабить объятья, как все вернулось. Но в это мгновение он понял, что у них все-таки может получиться. Он знал свою сестру. Она знала его. Может быть, они еще как-нибудь выгребут.
Джес смотрела на него, чуть наклонив голову набок. Протянув руку, он легонько дернул ее за хвостик — она незамедлительно шлепнула его по руке. Они обнялись еще раз и уселись рядом.
— Тебя попросили произнести речь? — тихо спросил он, пока прибывали последние приглашенные.
Джес кивнула.
— Пиар-ход, не иначе как, — так же тихо ответила она.
Йенси почувствовал, как все его тело напрягается при мысли, что ему придется слушать ее выступление. наверняка она написала что-нибудь достойное. Для Райли она сделает все, как надо. Но ему вдруг захотелось снова оказаться в госпитале, посмотреть на потолок еще немного.
Первым произносил речь мужчина в дорогом костюме, один из представителей правительства — из тех, что всегда жаловались на цены. Он что-то говорил о жертвах и да, конечно же, о цене. Хотя на этот раз он имел в виду жизни, а не деньги. Слушать его все равно было неприятно, и Йенси приложил все усилия, чтобы сохранить на лице выражение скорбного внимания.
Маршал Пентекост был краток. В завершение он сказал, что Райли Беккет воплощал в себе дух проекта "Егерь": всегда готов, всегда на защите чужих жизней.
Следующей была очередь Йенси, и он с трудом заставил себя подняться на ноги. Только почувствовав на плече руку Тендо, он уговорил себя двигаться.
— Когда мой брат предложил нам провериться на совместимость, я едва не отказался, — Йенси обвел взглядом толпу и камеры и покачал головой. — Мне казалось, у нас нет ни единого шанса. Но я никогда не мог отказать своему младшему брату. Он был так уверен, что у нас получится. Он говорил, что если выбирать между дракой с пьяницами в баре и дракой с монстрами в егере, то он предпочитает монстров. Так что мы отправились на испытания... а все остальное — история. Мы давали сотни интервью, и вы наверняка считаете, будто знали Райли Беккета. Вы знали братьев Беккетов. Но вы не знали его так, как я. Никто не знал. В дрифте двое практически становятся одним. Я знаю, что каждый его ответ в интервью — чистая правда. Я знаю, что в каждой битве он был готов отдать свою жизнь ради тех, кого защищал. Я знаю, что он помнил по имени не только каждого техника из нашей бригады, но и каждого из всех бригад, техников и операторов в шаттердоме. Я знаю, что он помнил эти имена, потому что эти люди были ему не безразличны. Я знаю, что он читал все письма, которые нам приходили. Я знаю, что он отдавал продуктовые карточки каждому, кому только мог. Я знаю, что он злился, когда нам не удавалось спасти всех, и спускал пар в тренировках. Я знаю, что он делал это, чтобы в следующий раз получилось лучше. Потому что он всегда хотел быть лучше. Настолько, насколько это вообще возможно. Чтобы спасти человечество. И я почти отказался от всего этого. Я почти сказал "нет" лучшему из всех друзей, какие у меня только были. Я почти отказался спасать жизни. Но я никогда не мог ему отказать. Не Райли. Потому что он был моим братом, но еще и потому, что он был лучшим из людей, кого я когда-либо знал.

5.

Она заплакала уже на первом предложении речи Йенси. Слишком ужасно было об этом думать — если бы Йенси тогда сказал "нет", то, может быть, Райли сегодня все еще был бы с ними. Но она ведь смотрела новости. Она следила за победами своих братьев. Жасмин знала, сколько тысяч людей спасли Райли и Йенси. Райли не отказался бы от своего выбора, даже знай он, как все обернется. Если бы кто-нибудь тогда сказал ему — вот так запросто — что он погибнет в этой машине, убитый огромным чудовищем из глубин океана, так далеко от дома, он бы все равно сказал, что это того стоит, и пожалуй, завербовался еще раньше. Так что Жасмин ничего не оставалось, только сидеть здесь, слушать своего брата и не сдерживать слезы.
Когда Йенси договорил и вернулся на свое место, она протянула руку и крепко сжала его ладонь. Он стиснул пальцы в ответ, а потом отпустил, позволяя ей встать.
— Меня зовут Жасмин Беккет, — сказала она. — Райли был моим старшим братом, и когда я видела его в последний раз, мы поссорились. Тогда наша мать только что умерла, а он пел у ее могилы. Я испугалась. Мне было шестнадцать, мамы больше не было, мир заканчивался, а мои братья уже тогда собирались вступить в армию. И я накричала на него. А он улыбнулся и сказал мне, что все в порядке. Потом мы переписывались время от времени, но у рейнджеров занятая жизнь, я знаю. Так что мы прекратили общаться. Они переезжали. Я тоже. Я так никогда и не извинилась. Хотя я и хотела. Но пока я не писала об этом, всегда оставался шанс сказать ему лично. Теперь этого шанса больше нет. Прости, Райли. Я испугалась. Мне по-прежнему страшно. Но я делаю то, что делал ты. Я буду сражаться. За тебя. За всех, кого ты больше уже не сможешь спасать.
Жасмин замолчала, глубоко вздохнула. Ей давно не приходилось петь. Тем более — перед аудиторией. Она вспомнила, как помогала маме по дому, когда та включала свой старый магнитофон и они пели вместе. Она никогда не думала, что Райли тоже их слушал, пока он не начал напевать возле могилы матери.
Но она упражнялась последние два дня — всего один куплет.
Je ne sais pas pourquoi la route
Qui me pousse vers la cité
A l'odeur fade des déroutes
De peuplier en peuplier
Je ne sais pas pourquoi le voile
Du brouillard glacé qui m'escorte
Me fait penser aux cathédrales
Où l'on prie pour les amours mortes
Je ne sais rien de tout cela
Mais je sais que je t'aime encore
Йенси тоже подпевал, встав и обняв ее за плечи. Закончив, Жасмин поняла, что к ней присоединились и некоторые из зрителей. Немного, но она их заметила. И это было правильно. Так, как надо.
Кое-как она добралась до своего места. Кто-то подошел к ним с Йенси и осторожно отвел их обратно. Она видела, как Йенси на секунду стиснул чье-то запястье, заметила четки на руке. Ощущение было, как будто перед глазами мелькали кадры слайд-шоу. Она сидела, прижавшись к Йенси, и вместе они смотрели, как спускают флаг для Райли; потом Йенси взял сложенный флаг и положил на их колени. А потом все закончилось.

Жасмин после припоминала, что вроде бы тот самый мужчина с четками отвел их к машине и проводил в зал в каком-то отеле. Она слышала, как Йенси назвал его Тендо и зафиксировала имя в своей памяти. Кто-то еще — девушка с синими прядями в волосах — сунула ей в руку стакан с каким-то напитком и испарилась.
— Эта песня, — произнес кто-то рядом. — Жак Брель, верно?
Жасмин подняла взгляд, не сразу узнав собеседника. Когда она в последний раз видела его по телевизору, он выглядел моложе. Теперь Геркулес Хэнсен больше не пилотировал егерей, но в училище говорили, что его сын удался весь в отца и ждет не дождется, чтобы заполучить собственного егеря.
— Верно, — кивнув, Жасмин отпила из своего стакана. Что бы ни было туда налито, оно оказалось не очень крепким — и хорошо, потому что она знала, что сегодня запросто может напиться. — Мама очень любила его песни. Райли пел первый куплет, когда она умерла.
Герк тоже кивнул.
— Красиво звучит. Сожалею о вашем брате. Он был хорошим рейнджером. Хорошим человеком.
Он протянул ей руку, и она пожала ее; потом он куда-то исчез — наверное, найти Йенси или маршала.
Людей в зале прибавилось; они негромко разговаривали, собравшись групками по трое-четверо. Жасмин задумчиво покрутила в руках стакан, глядя, как кубики льда стучат о стекло. Все это казалось такой бездарной тратой времени. Не сама церемония, но все эти разговоры и выпивка после. Может, кому-то другому это и нужно. Может, у них еще не было времени осознать случившееся. Но что до самой Жасмин — сейчас она хотела только вернуться к тренировкам. Если она продолжит сидеть тут в мрачных мыслях, толку от этого никакого.
— Эй, — Йенси подошел к ней, — не хочешь смыться подальше от этой скукотищи? Есть другая комната, там гостей поменьше и все свои.
— Ну, блин, ты еще спрашиваешь, — проворчала Жасмин, оставляя стакан на ближайшем столике. — Пошли.
Комната, в которую Йенси отвел Жасмин, располагалась на десятом этаже — отель был построен еще до начала войны с кайдзю и по нынешним временам, когда все предпочитали зарываться в землю, считался высотным зданием. Людей там собралось и в самом деле немного, к тому же все они, похоже, хорошо знали Йенси и тепло его приветствовали. Жасмин тоже приняли радушно, не забыв представиться и отметить ее речь на церемонии.
Йенси принес им выпить и подыскал Жасмин место в углу комнаты. Тендо развлекал собравшихся историей о коллекции свитеров Райли, и Джес даже послушала немного, прежде чем взглянуть на своего брата.
Йенси наблюдал за ней, и она не могла этого не заметить. Откуда-то она знала, что он смотрел на нее постоянно.
— Мы попробуем это сделать, правда же, — она повернулась к нему.
Йенси кивнул.
— Мы должны, — со вздохом признал он.
Жасмин нахмурилась, опуская взгляд на стакан с пивом. Она еще и глотка не выпила. Хотя это, пожалуй, должно быть качеством получше, чем то, которое ей доводилось пить дома. Время от времени механики в гараже скидывались на пиво, но достать удавалось только разбавленную гадость. Это, как минимум, настоящее. Но ей все равно не хотелось пить.
— Что такого в твоей голове, что ты не хочешь мне показывать? — спросила она. — То есть, конечно, у меня тоже есть всякое личное, но ты же мой брат. Я тебе доверяю.
— Дело не в этом, — сказал Йенси. — Просто... Это нелегко, Джес. Когда впускаешь кого-то в свою голову, в итоге знаешь его лучше, чем самого себя. Теперь, когда Рэлс... когда его там нет, я не знаю, смогу ли я вообще с этим справиться.
Жасмин уже думала о такой возможности, но услышав, как он это говорит — этим надломленным голосом — неожиданно осознала всю реальность. Поставив пиво на столик перед диваном, на котором они сидели, она придвинулась к Йенси и покрепче обняла его. Они сидели так, не разжимая объятий, дольше, чем она планировала — но зато Йенси был здесь, рядом с ней, и он никуда не исчезал.
Наконец, они отцепились друг от друга; Жасмин внимательно посмотрела на Йенси и покачала головой:
— Знаешь, если все так плохо, мы ведь не обязаны даже пытаться. На самом деле есть еще один потенциальный партнер для меня, и тебе тоже наверняка найдется чем заняться.
Нет, — нахмурился Йенси. — Мы должны попробовать. Мы ведь отлично подходим друг другу. Мы вместе выросли. У нас есть общие воспоминания. Мы знаем друг друга. Джес, я прямо сейчас могу сказать, что мы совместимы. И к тому же, тебе дофига еще учиться, а нового егеря нам пока не построили. Так что время у нас есть. Ведь так?
— Так, — согласилась Жасмин. — Только нам нужно сказать маршалу.
— Сказать мне о чем? — поинтересовался знакомый голос.
Жасмин не заметила, когда пришел Пентекост, но тем не менее он был здесь и выглядел достаточно сурово, чтобы остальная компания встала по стойке "смирно", сами того не замечая.
Жасмин и Йенси вскочили на ноги.
— Мы собираемся попробовать, сэр, — сказал Йенси.
Жасмин кивнула, подтверждая его слова, и Пентекост кивнул в ответ.
— Рад слышать, — сказал он. — Завтра. Мистер Чои все организует.
Он кивнул им обоим еще раз, обвел взглядом комнату и вышел. Едва за ним закрылась дверь, все облегченно выдохнули.
— Ребята, вы что, серьезно собираетесь попробовать? — к ним подошел Тендо.
— Ну еще бы, — хмыкнул Йенси.
— Отлично. Значит, завтра в девять утра, и не опаздывайте, Беккеты.
Жасмин улыбнулась, видя, что Йенси позволил себе немного расслабиться. Кое-то из компании наконец решился подойти к ним поболтать; чуть позже появилась подружка Тендо, потом — кто-то из техбригады и пара рейнджеров. В итоге Жасмин добралась до своей комнаты только к полуночи. Будильник она выставила на раннее утро.

6.

Настоящего егеря для тренировок им, конечно, не дали — пришлось обходиться симулятором. Жасмин пришла первой и уже болтала с Тендо, пока он подключал ее к аппаратуре. Конечно, все еще нужно было настроить на них, но на это ушло всего несколько минут. В 9:10, в присутствии маршала Пентекоста у контрольной панели и с Тендо у приборов, Йенси совершил первый дрифт со своей сестрой.
Его захлестнуло водоворотом перемешанных воспоминаний. К этому он был готов. Некоторые из них принадлежали ему самому, некоторые — Жасмин (он знал это, потому что никогда не видел эти события с такой точки зрения), а некоторые — Райли, оставшиеся в его сознании за годы совместного дрифта.
Йенси позволил воспоминаниям течь сквозь себя, впервые глядя на себя и Райли глазами Жасмин, чувствуя ее приглушенную обиду от того, что ее оставили позади, выбросили, в то время как ее братья объединились и двинулись дальше без нее. Он слышал обрывки новостей, видел журналистов, стучащихся в ее квартиру, чувствовал запах машинного масла и металла из гаража, где она работала. Он сам никогда особо не увлекался механизмами, но двигатель внутреннего сгорания, увиденный глазами Жасмин, выглядел прекрасной и совершенной головоломкой, которую можно было разобрать и собрать заново. Как вышло, что он не знал о ней ничего подобного?
Следующей волной нахлынули его собственные воспоминания, и он ощутил, как Жасмин впитывает их, отчаянно желая узнать его лучше — он попытался успокоить ее.
Тихо, Джес, тихо, — послал он через дрифт. — Не торопись. У нас есть время.
Она остановилась на одном из его воспоминаний, пытаясь замедлить темп, не спешить в попытках наверстать упущенное время. Но когда он попытался присмотреться к воспоминанию — это был момент, когда они с Райли подрались из-за девушки. А потом это было уже не его воспоминание, а Райли, разделенное годы назад и застрявшее в разуме Йенси.
Все это сбивало с толку, и он видел это глазами Жасмин, чувствовал через нее, видел самого себя в своей памяти о памяти Райли о нем — они кричали друг на друга — а потом это была уже не драка из-за девушки, это была драка с Найфхэдом. Йенси чувствовал злость и страх Райли, и собственный страх, когда они отчаянно пытались справиться с чудовищем — и Жасмин никогда не испытывала подобного. Никакие кадры новостей не способны подготовить к тому, чтобы оказаться один на один с кайдзю, проламывающим тебе голову и разрывающим тебя на части — Жасмин кричала, но она кричала имя Райли — он все еще смотрел глазами Райли, видел самого себя и пытался не сдавать контроль над егерем, пока его не вырвали из конн-пода и все не поглотила темнота.
Йенси не знал, сколько прошло времени, прежде чем он наконец очнулся — но он пришел в себя уже не в симуляторе, а в медблоке. Его койка была отгорожена ширмой, и рядом слышались голоса.
— Я просто не знала, — тихо говорила Жасмин. — Я не знала, что это будет... так.
— Обычно все не так плохо, — ответил Тендо. — Говоришь, ты видела воспоминания их обоих?
Жасмин не ответила, но он услышал, как Тендо вздохнул. Конечно, она видела воспоминания их обоих. В дрифте нет разницы, что принадлежит Райли, а что — Йенси, особенно теперь, когда все это только в его голове.
— Может, все еще исправится, — предположил Тендо. — Со временем и практикой. В первый раз ведь никогда не бывает идеально.
— Нет, она права, — Йенси сел, отодвигая ширму.
Жасмин устроилась на кушетке рядом, Тендо напротив нее. Оба они уставились на Йенси.
— Йенси, я... извини, — пробомотала Жасмин. — Я так надеялась, что у нас получится.
— Я тоже, — заверил он.
И ведь он действительно надеялся. Не сразу, но когда он ее увидел — он понял, что на самом деле этого хотел. Хотел, чтобы его сестра стояла рядом с ним в конн-поде.
— Мистер Беккет, — Стэкер Пентекост не стал заходить в палату.
Он стоял в дверях, ожидая, пока Йенси встанет по стойке "смирно". Тендо и Жасмин вскочили секунду спустя.
— Маршал, сэр, — сказал Йенси.
— Пару слов наедине.
Тендо потянул было Жасмин за рукав, но она выступила вперед.
— Это я виновата, — упрямо заявила она. — Мне просто нужно лучше контролировать себя. Больше тренироваться. Я могу это сделать.
— Да, можете, — согласился Пентекост. — Но не с вашим братом. Мы обсудим это позже. Пока что мне нужно поговорить с ним. Мистер Чои? Будьте так добры, проводите мисс Беккет к выходу.
Тендо увел Жасмин куда-то — скорее всего, чтобы ее тоже осмотрели, прежде чем отправлять обратно в училище. Проводив их взглядом, Йенси повернулся обратно к маршалу.
— Мистер Беккет. Не буду отрицать, что я рассчитывал на вашу с сестрой дрифт-совместимость. Вы знаете, что нам нужен каждый пилот, которого мы можем получить. Нам нужен каждый егерь. Но в своем рвении я допустил ошибку. Я позволил вам войти в дрифт, не учитываю вашу потерю. Вы не можете входить в дрифт вдвоем. Ваш брат всегда будет на первом плане. Я должен был это знать.
Пентекост не признавал ошибок. Никогда прежде на памяти Йенси. Он ошеломленно смотрел на маршала несколько секунд, прежде чем кивнуть.
— Да, сэр. Но Жасмин — у нее ведь есть потенциал. Вы должны подобрать ей кого-нибудь.
— У меня есть кое-кто на примете, — сказал Пентекост. — Можете не переживать, ни один из вас не будет просто отставлен в сторону.
— Так что мне теперь делать, сэр?
— То же, что собирались делать до дрифта с сестрой. Вы отправляетесь в Сидней, помогать Герку Хэнсену. Обо всем остальном я позабочусь.
Райли стал бы возражать. Райли попытался бы поспорить. Йенси только кивнул:
— Так точно, сэр.

У них с Жасмин было еще немного времени, пока они ожидали всех, кто еще должен был отправиться в училище. Оставалась всего пара часов, и он совершенно растерялся, не зная, с чего начать, пока Джес не толкнула его плечом, посмотрев искоса.
— Расскажи мне какую-нибудь глупость про Райли, — попросила она, проводя пальцами по выпуклым буквам на своем армейском жетоне. — Я вот видела — ну, в дрифте — видела его с фотоаппаратом.
— Да, он вечно что-нибудь снимал. Этот фотик подарил ему какой-то фанат, почти сразу после того, как мы завалили своего первого кайдзю. Так что Райли сделал снимок, узнал адрес того чувака и отправил ему фотографию. Я ему говорил, что цифровые снимки проще, и возни с ними куда меньше, но ему нравилась эта старая штука. Фотоаппарат, наверное, валяется теперь где-то в моих вещах.
Жасмин кивнула, прислоняясь к его плечу.
— А еще я видела его с вязанием, — сказала она; Йенси рассмеялся.
— А видела, какой бардак у него в итоге получался? — спросил он. — Был у нас один парень в техбригаде, он умел вязать вообще невероятные вещи. Мы как-то раз застряли с ремонтом недели на две, и Рэлс уговорил того парня дать ему пару уроков, но получалось у него... ну, так себе. Думаю, в итоге ему удалось связать что-то вроде подставки для чайника. Может быть. Таскал с собой огромный клубок шерсти целый месяц, словно ждал, что она волшебным образом сама по себе превратится в свитер.
Жасмин тоже засмеялась.
— Так и вижу, как он пытается сообразить, как же это делается, — хихикнула она. — А нитки запутываются и запутываются, а он продолжает утверждать, что еще все исправит. Вот точно, так и было!
— Именно! — согласился Йенси. — В том году на Рождество мы все подарили ему по свитеру. Подозреваю, что он хотел тогда нас придушить.
— Я буду писать тебе из училища, — сказала Жасмин. — И ты тоже не пропадай там в этой своей Австралии. Не думай, будто расстояние в половину земного шара дает тебе право не писать письма.
— Минимум раз в неделю, — пообещал Йенси. — И кто знает, может, когда ты закончишь подготовку и получишь егеря, тебя отправят именно туда.
— Ну да, чтобы ты опять мог мной командовать?
— А ты как думала?
Стук в дверь напомнил им, что Жасмин уже пора. Она встала и отсалютовала Йенси на прощание.
— Увидимся, Йенс.
Он обнял ее как можно крепче.
— Увидимся, Джес.

7.

Весь мир по-прежнему пребывал в уверенности, что они собираются выиграть эту войну, что происшествие с Найфхэдом было всего лишь досадной случайность, а потеря Райли Беккета — всего лишь единичной неудачей. Но судя по тому, с какой скоростью Жасмин прогоняли по программе рейнджерского училища, дела обстояли ровно наоборот. Слухи, расходящиеся из научного отдела, только подтверждали эту догадку. Все кадеты их слышали. Новые кайдзю — больше, сильнее, заточенные под конкретных егерей. Ротация егерей между разными шаттердомами стала чаще — теоретически, это делалось для того, чтобы пилоты не теряли бдительности. Жасмин, впрочем, прекрасно умела читать между строк и подозревала, что таким образом пытаются скорее обмануть бдительность кайдзю, чтобы они не смогли подстроиться под конкретного егеря и вынести его одним ударом.
Прошло уже три месяца интенсивного обучения, когда Жасмин получила приказ явиться в тренировочный зал для проверки нескольких перспективных дрифт-партнеров. Пока что ей никого не подобрали, и она занималась в одиночку. А заниматься приходилось много: геология, метеорология, тактика — все это было новым для нее, и усилий на эти предметы уходило немало. С инженерным делом и прочими технологиями было полегче, это ей по-настоящему нравилось. Инструкторы давали ей дополнительные задания — маленькие проекты, которые, она была уверена, все были связаны между собой, но она пока что не могла понять, как именно и что должно из этого получиться.
Ей не терпелось начать, так что Жасмин пришла в зал на полчаса раньше и пока что разминалась. Конечно, ей по-прежнему было далеко до совершенства, но она уже выучила достаточно необходимых движений и тренировалась каждую свободную минутку. Она как раз заканчивала свой привычный комплекс упражнений, когда заметила, что за ней кто-то наблюдает.
— Эй, — она остановилась и взяла полотенце.
Вытерев лицо, она повнимательней присмотрелась к стоящей в дверях девушке. Совсем юная, с виду, кажется, японка, синие пряди в волосах. Эти пряди что-то напомнили Жасмин. Ну точно, она же видела ее раньше. На похоронах Райли.
— Мисс Беккет, — девушка вежливо кивнула ей. — Меня зовут Мако Мори. Я одна из кандидатов.
— Мы виделись на похоронах, — сказала Джес, подходя ближе. — Жасмин Беккет. Приятно познакомиться.
— Мисс Мори, мисс Беккет, — маршал Пентекост вошел следом за Мако. — Остальные скоро подойдут.
Они обе вытянулись и кивнули, Мако чуть быстрее, чем Жасмин.
Через пару минут прибыли другие кандидаты, и разминка продолжилась. Жасмин внимательно наблюдала за остальными, пытаясь заметить что-нибудь знакомое или примечательное в их стиле движений.
— Если честно, здесь каждый запросто может вытереть мною пол, — призналась она Мако.
Девушка разминалась рядом с Жасмин и сдержанно улыбнулась в ответ.
— Это ведь не главное, — напомнила она. — Дело в совместимости, а не в превосходстве.
— Ну да, но все-таки... — вздохнула Джес.
Она потянулась и отступила на шаг — один из инструкторов призвал всех к вниманию.
— Итак, я полагаю, все знакомы с сегодняшним распорядком дня. Большинство из вас здесь как раз для этого. Мы подбираем дрифт-совместимые пары, и у всех вас отличные показатели, но не с кем дрифтовать. Так что давайте посмотрим, что получится. Мисс Беккет? Вперед и в центр, пожалуйста.
Первые двое кандидатов были абсолютно безнадежны. И дело было даже не в том, что они были сильнее и быстрее нее — они просто ощущались неправильно. Как бы они ни пытались угадать, что она собирается сделать, как бы она ни старалась предвидеть их движения — они все равно наступали друг другу на ноги и сталкивались лбами. Ни у кого не получалось оказаться в нужное время в нужном месте.
С третьим, вроде бы, кое-что было возможно. Жасмин чувствовала едва заметный намек на совпадение, когда они обменивались ударами и даже ухитрились попасть в более-менее устраивающий обоих ритм.
Четвертым кандидатом оказалась Мако. Стоило Жасмин увидеть, как та двигается — и она уже готова была впасть в отчаяние. Мако была лучше подготовлена. Умела больше. Быстрая, решительная, грациозная. Жасмин ринулась в бой — пропадать так пропадать, смысла же никакого — и вдруг обнаружила, что совпадает с каждым движением Мако. То ли Мако подстраивалась под ее ограниченные умения, то ли Жасмин действительно многому научилась (сама она подозревала первое) — это было неважно. Они двигались в почти идеальном синхроне. Когда инструктор наконец остановил их посреди очередного слаженного обмена ударами, Жасмин поняла, что все следили за ними, затаив дыхание.
— Я полагаю, у нас есть совместимая пара, — сухо отметил Пентекост. — Мисс Мори, мисс Беккет, подойдете ко мне после обеда.
Остальные кадеты и рейнджеры разразились апплодисментами и подошли поздравить Жасмин и Мако, но Жасмин их почти не замечала. Все, что она могла делать — это смотреть на Мако, изумленно улыбаться и кивать, пока ей пожимали руку и хлопали по плечам.
— Это было... невероятно, — сказала она Мако, когда они снова остались одни в тренировочном зале.
Мако улыбнулась:
— Мы будем пилотами.

продолжение в комментах

@темы: фандомное побоище, we're cancelling the apocalypse, перевожу слова через дорогу

---

А еще у нас был текст, который лично я не писал, но как соавтор концепта просто не могу молчать. Тем более что обзоры на автора на подписаны, а у меня и читателей побольше (=
Поэтому вот: "Валькирии", упрлс ретеллинг и скандинавщина, четыре с хвостиком тысячи слов. Курили мы с со-пилотом, судя по эффекту, натурально исландский мох, но результат достойный (=.

В качестве рекламы: маленький кусочек, который должен был стать продолжением этого всего уже в канонном таймлайне, но увы - так я это и не дописал. Впрочем, еще допишем. Там еще должна быть фраза "Сегодня мы отменяем Рагнарёк".

триста слов

(3 января 2025 г.)
Шаттердом внизу тонул в бушующей метели. Впрочем, Райли мог бы и не смотреть — хотя он никогда не бывал здесь, на Шпицбергене, он знал, что увидит: укрепления, центральный купол, ворота в море… Вертолет заложил вираж, заходя на посадку, и знакомые очертания строений полностью пропали из вида.
Райли все еще не был окончательно уверен — зачем он решил вернуться. Даже если допустить, что Рагнарёк приближается и Гарм вот-вот разорвет путы — не все ли равно, где встречать неизбежный финал? Но… слова маршала что-то разбудили в нем, что-то, в чем он не решался признаться и самому себе. Пресловутое «северное мужество»? Смешно звучит. Впрочем, без эпического пафоса рейнджерам никуда, профессия обязывает… «И вообще, — напомнил он себе, — я пока еще не рейнджер. И вряд ли буду — вряд ли я смогу войти в дрифт с кем-то еще…» Ладно, хватит пустых размышлений. Пока что — время действий.
Райли вышел из вертолета следом за маршалом. Снег бил в лицо, и он не сразу разглядел, кто их встречает — очень юная и очень серьезная девушка в черной форме PADC; черты лица выдавали эскимосское происхождение.
— Мако Мори, — коротко кивнул Пентекост. — Одна из лучших здесь.
«Одна из лучших» смотрела прямо на Райли — так, будто просвечивала насквозь сканером.
— Ég ímyndað hann öðruvísi, — негромко произнесла она, обращаясь к маршалу.
Исландский, значит, подумал Райли. Значит, представляла иначе… Кажется, кто-то здесь полагает одного бывшего рейнджера полным, гм, ясенем битвы, в смысле — дуб-деревом? Окей…
— Betri eða verri? — усмехнувшись, уточнил он. И в самом деле, интересно — лучше или хуже?
Мако смутилась. Немного. На пару секунд. Если бы Райли не следил так внимательно за ее лицом, он бы и не заметил.
— Вы знаете исландский, мистер Беккет? Извините.
— Самую малость, — он пожал плечами. — Это вы извините. И… рад знакомству.
Она тряхнула головой — качнулась ровненькая, словно по линейке начерченная, смоляная челка:
— Добро пожаловать в шаттердом.
Последний шаттердом, подумал Райли. Последний бастион. Рагнарёк уже близко.

@темы: we're cancelling the apocalypse, буквы руками, links_in_the_chain

---

ФБ - миди

Первый раз в жизни у меня получился текст такого размера, честно говоря (=. Писалось оно долго, курилось - еще дольше, с конца прошлого ноября примерно (опять же, раскурено преимущественно с Чиорой, половина идей тоже ее, а я так - пищащая пишущая машинка). И на самом деле эту АУшку еще можно дописать. И нужно. И допишу. А пока - что есть, то и есть.
Из несущественных изменений по сравнению с тем, что лежит в выкладке: эпиграф вот прикрутил. И названия к частям. Концептуальненько (=

Название: Returning
Размер: миди, 5 712 слов
Пейринг/Персонажи: Райли Беккет | Мако Мори, куча народу из PPDC
Категория: джен/гет
Жанр: AU
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: что, если бы Райли после боя с Найфхэдом не свалил в даль светлую, а остался бы в шаттердоме? Об утратах и обретениях, о поиске пути и его продолжении.

возьми в ладонь пепел,
возьми в ладонь лед
это может быть случай,
это может быть дом
но вот твоя боль —
так пускай она станет крылом
лебединая сталь в облаках
еще ждет
(с) БГ

1. Пепел и лед

Март 2020 года Райли помнил плохо. По правде говоря, почти не помнил: последнее четкое воспоминание было — как Джипси падает на промерзший прибрежный песок, опускаясь на колено, чтобы не рухнуть разом со всей высоты своего роста. И еще снежинки, летящие с блекло-белого неба. И холод.
Холод с тех пор преследовал его неотступно, сквозь туман всех следующих дней. Может, так даже лучше, думал иногда Райли: замерзнуть, застыть, стать льдом и камнем, не чувствовать ничего.
Он не собирался оставаться в шаттердоме — ну в самом деле, что ему было делать здесь теперь? Но сперва его не выпускали из госпиталя две недели… или три? в счете дней он сбивался. А потом, когда Райли уже собрался подавать заявление об отставке, к нему явился побеседовать лично маршал Пентекост. Конечно, он бы и маршала послал… гм… скажем, в Разлом, и наплевать было бы на авторитет и субординацию — но Пентекост напомнил про Джипси. Еще бы, он ведь и сам был рейнджером, он знал, на что брать пилотов… Джипси должны были восстановить. И Райли не мог — не имел права — вот так запросто ее бросить.
Он остался — сам не понимая толком, зачем. Не затем же, чтобы дни напролет просиживать в ангаре, прислонившись к ноге Джипси, не шевелясь, чувствуя спиной холодный металл. И уж точно не затем, чтобы бродить ночами по полупустым коридорам, пугая случайных встречных отсутствующим взглядом — уснуть обычно не удавалось, а когда он все-таки заставлял себя, виделось такое, что… нет, лучше уж не спать.
Где-то там, за стенами шаттердома, наступала весна. Райли не помнил о ней.
Джипси была… не мертва, нет. Но он не мог назвать ее живой, как не смог бы назвать живым себя самого. Джипси молчала — и он молчал тоже.

…— Беккет, ты опять здесь торчишь?
Райли не шевельнулся, только медленно открыл глаза. Илисапи Флинт, пилот Хром Брутуса, нахмурилась; ее со-пилот, Зеке Амарок, привычной молчаливой тенью маячил за плечом. Они оба знали Беккетов еще с училища — выпускались в тот же год, на той же третьей серии. Не то чтобы дружили, но… общались время от времени.
— Эй, ты меня вообще слышишь? — Илисапи помахала ладонью у него перед лицом.
Райли моргнул:
— Да… Я всегда здесь. А что?
— И он еще спрашивает! — Илли возмущенно уперла руки в бока. — Чувак, мы вообще-то беспокоимся. Если человек который день подряд сидит и прикидывается деталью от егеря — это как-то не очень нормально, ты не находишь?
— Со мной все в порядке, — монотонно ответил Райли, глядя вниз, на носки ее ботинок.
— Если это называется «в порядке», то я — кайдзю. Слушай, я все понимаю, тебе нелегко и все такое, но ты все-таки… не забывай, что еще живой, а?
Райли поднял глаза. Илисапи, наткнувшись на его взгляд, запнулась было, но тут же с напором продолжила:
— А я говорю — не забывай! Выгребать отсюда надо, хотя бы иногда. Вот ты, например, когда в столовой был в последний раз?
— Не помню, — пожал плечами Райли. — Вчера, наверное.
— Вот именно, сегодня мы тебя там не видели. То есть ты с утра не жрамши. Нельзя же так. Поэтому — рейнджер Беккет, встал и пошел, шагом марш.
— Так точно, сержант Флинт, — Райли поднялся на ноги.
Выражение лица у него было… словно он помнил, что полагается улыбнуться, но совершенно не представлял, каким образом это делать.
— Райли, — Илисапи отвела глаза, — мы ведь… серьезно, мы за тебя беспокоимся. И ты… извини, если что.
— Я понимаю. Спасибо, ребята. Нет, правда спасибо, — что-то мелькнуло в его замороженных до самого дна глазах. — Но беспокоиться обо мне не нужно. Все в порядке.

***

— Слушайте, а где Беккет? Что-то я его не вижу…
— Где-где, в ангаре остался, наверняка. Где ему еще быть…
— Опять он обед пропускает! И завтрак, кстати, тоже пропустил. Я его тресну когда-нибудь, честное слово…
— Лора, не кипятись. А то ты ведь как треснешь, так бедный парень обратно в госпиталь загремит… Лучше отнесите ему кто-нибудь пожрать. Эй, Кевин!
— А вот фиг вам, младший в бригаде уже не я! Между прочим, Мори уже вторую неделю на этой почетной должности, а вы все никак не запомните…
— Ладно, рыжий, обосновал. Сиди где сидел. Мако, милочка, ты уже поела?
— Да, миссис Джонс.
— Я же говорила, называй меня просто Лора…
— Извините, Лора-сан.
— Эта девчонка со своей японской вежливостью просто невозможна… Короче. Сделай, пожалуйста, доброе дело во имя идеалов гуманизма — отнеси обед нашему долбо… гм… пилоту. Найдешь его в ангаре? Он там где-то около Джипси торчит, сто процентов.
— Хорошо, Лора-сан.
— Вот и умница.

«Так, а вот здесь третью резервную схему надо бы перепаять…»
Все-таки хорошо, что он решил участвовать в ремонте Джипси: здесь всегда находилось, чем заняться. Райли так увлекся, что не сразу расслышал, когда его окликнули откуда-то снизу.
— Извините, мистер Беккет…
Он оторвался от развороченных внутренностей егеря и посмотрел вниз. Девчонка в светло-серой спецовке с эмблемой Джипси Дэнджер, с подносом в руках. Новенькая из техбригады, совсем недавно здесь работает, с начала июля. Как же ее зовут-то… Мико? Мару? а, да, Мако. Мако Мори, точно. Опять техники решили, что он тут пропадет без присмотра…
Вздохнув, Райли перебрался на мостки и отцепил страховочный пояс. Махнул рукой Мако — поднимайся сюда.
Спустя пару минут она уже стояла рядом.
— Извините, что отвлекаю… — начала было она.
— Все нормально, — перебил Райли, забирая у нее поднос. — Спасибо, мисс Мори. Можете возвращаться.
— Я… можно я здесь… побуду? — спросила Мако — осторожно, словно боялась, что он ее выгонит. Райли вдруг обратил внимание, как преувеличенно-четко она выговаривает слова. — Я не буду мешать.
Райли удивленно приподнял брови, но уточнять ничего не стал — только пожал плечами. Мако уселась чуть в отдалении, задумчиво глядя на Джипси.
Вернее, на то, что осталось от Джипси… Нет, в этом направлении думать не стоит, сказал он самому себе. Лучше уж думать, например, хоть про ту же Мако. Райли украдкой покосился на девушку. А ничего так, даже симпатичная по-своему, только очень уж серьезная. Черные волосы до плеч — подстрижены ровно, будто по линейке, и челка такая же ровная. Половина челки справа покрашена в синий — очередная безумная мода, что ли. Впрочем, на ней этот синий смотрится… уместно. Как будто так и надо. И сколько ей лет, интересно? Шестнадцать, семнадцать? Мелкая совсем, и что она только здесь делает…

***

Райли сам не заметил, когда и как привык к постоянному присутствию Мако. В те дни, когда она не появлялась в ангаре, он чувствовал… чувствовал себя так, как будто в Джипси не хватало какой-то маленькой, но важной детали. Странное сравнение, должно быть; но он привык думать именно так — не отделяя себя от егеря. Слишком долго они были единым целым, чтобы теперь он был способен думать иначе.
Конечно — следовало признать — поначалу ее присутствие чаще раздражало. Впрочем, как и чье бы то ни было; большая часть обитателей шаттердома обходила «этого свихнувшегося Беккета» по дуге, бросая косые взгляды, меньшая — пыталась растормошить. Райли предпочитал не общаться ни с теми, ни с другими. А Мако… Мако не попадала ни в одну категорию, и вообще казалось, что Джипси интересует ее куда больше, чем бывший пилот этого егеря. Она частенько оставалась в ангаре в перерывах — не забывая всякий раз вежливо спросить, не мешает ли ему. При очередном вопросе до Райли дошло, что — нет, действительно не мешает. Иногда они пересекались при работе — но тут общение сводилось к просьбам, скажем так, передать паяльник.
В перерывах они чаще всего молчали — Мако смотрела на Джипси, о чем-то размышляла, хмуря брови. Время от времени кто-нибудь решался заговорить на нейтральную по возможности тему («Мисс Мори, а какие у вас результаты на симуляторе?» — «Двадцать из двадцати»; «Мистер Беккет, а на Аляске всегда так холодно?» — «Неправда, у нас бывает лето. Если повезет – целую неделю») Вопрос-ответ, камень, брошенный в глубокую темную воду; круги по воде и тишина.
Сегодня он не видел Мако с самого утра. И — понял Райли — это ему не очень-то нравилось.
Она вошла в ангар, когда вторая смена уже приступала к работе — быстрыми шагами, прижимая к груди планшет.
— Мисс Мори, — Райли подошел к ней, ловя себя на желании улыбнуться. — Я уже и не думал вас дождаться.
— Я обсуждала планы реконструкции Джипси. У меня есть некоторые предложения… — она постучала пальцем по планшету. — Маршал их одобрил.
— А меня в планы не посвящают? — он все-таки усмехнулся.
— Вся документация, — Мако оставалась совершенно серьезной, — отправлена вам на электронную почту. Для рассмотрения и обсуждения. Вчера. Конечно, если вы, мистер Беккет, вообще проверяете почту.
Вопреки собственным словам она протянула Райли планшет с развернутыми чертежами. Он пролистнул несколько страниц — ага, неплохая задумка… это, гм, странно, но определенная логика здесь есть… а это…
— Стоп. Мечи?
Мако кивнула:
— Да, именно. Как на Нова Гиперион, только я знаю, как сделать эффективнее, я просчитала…
— Мисс Мори, — остановил Райли поток оправданий, — я же не сказал, что я против. Мне даже нравится эта идея. И потом, левую руку все равно собирать с нуля…
— А, ну… — она выглядела растерянной, — ну хорошо. Спасибо, мистер Беккет.
— И кстати, — напомнил он, возвращая планшет, — меня можно звать просто Райли.
— Конечно, мистер Беккет, — кивнула Мако.
Райли так и не понял, пошутила она или нет.

***

… — А с чего всё это начиналось для тебя? — спрашивает Мако, по привычке глядя в сторону.
Впрочем, Райли это не смущает. Достаточно и того, что он не так давно убедил ее забить на японскую вежливость и обращаться к нему на «ты» и по имени. Так что пусть смотрит куда хочет.
Он и сам смотрит туда же. На Джипси.
— Что именно «всё»? — уточняет Райли. — Егеря?
Скажи ему кто еще весной, что он будет сидеть в полупустом ангаре и вот так запросто болтать с девчонкой из техбригады — Райли бы не поверил. Но вот — разговаривать с Мако вполне получалось… Не всегда это было легко, и часто, особенно поначалу, они просто сидели рядом и молчали, перебрасываясь редкими репликами; тем не менее, постепенно эти беседы вошли в привычку, и сейчас, в октябре, Райли уже не представлял, как без них обойтись.
— Вообще весь этот… — Мако неопределенно пожимает плечами, произносит что-то по-японски — Райли не успевает разобрать. — Конец света… или как сказать?
— Как для всех, наверное. K-day, новости по всем каналам… Мы с Йенси тогда прилипли к телевизору — ощущение было, как будто мы в кино или в комиксе. Страшно не было совсем, ведь в таких случаях всегда находится герой и человечество спасают. Потом был еще один кайдзю, и еще, и стало ясно, что человечеству придется как-то выкручиваться самостоятельно…
— А потом вы решили стать героями сами? — Мако внимательно смотрит на него.
— Не-а, — усмехается Райли. — Мы ни о чем таком вообще не думали, героев же в реальной жизни не бывает… Просто как-то раз мы… ну ладно, я, но Йенс же меня не отговаривал! Короче, поспорил с одним чуваком на ящик пива, что мы пройдем вступительные экзамены в рейнджерское училище. Тогда как раз набор объявляли, а остров Кодьяк — вот он, рукой подать… Мы, честно говоря, думали, что нас быстренько выкинут пинком, мы поржем и поедем домой — но нас неожиданно приняли. И даже с совместимостью все оказалось в полном порядке. Так что в итоге геройства нам досталось — выше головы… — он замолкает, нахмурившись, отводит взгляд. Рассказывать дальше ему категорически не хочется. — Мако, а как насчет тебя? Ты-то почему здесь?
— Ну, когда все только началось, я даже не верила, — Мако задумчиво наматывает на палец прядь волос, выкрашенную в синий. — Я совсем маленькая еще была, и казалось, что это где-то ужасно далеко и не имеет к нам никакого отношения… И к тому же, я точно знала: чудовищ не бывает. А потом… — она качает головой, сцепляет пальцы в замок и тут же расплетает их. — Потом ты сам знаешь, — договаривает она немного резковато. — Токио, 2016 год, в любом учебнике написано.
— Ладно, я понял, — кивает Райли. — Не хочешь говорить — не надо. Извини. Гомэн, — зачем-то добавляет он по-японски — в расчете на то, что Мако улыбнется. Но она не улыбается.
— Я… потом расскажу, — неуверенно обещает она. — Позже.
— Эй, я же не заставляю, — разводит руками Райли. — Как хочешь…

Как ни странно, Мако не забывает. То есть будь это кто другой, Райли бы удивился, но до каких пределов доходит пунктуальность и обязательность этой милой девочки — он уже успел понять. Вернее, вот как раз пределов он пока не замечал. Поэтому удивляет его только то, что о своем обещании она вспоминает на следующий же день.
— Как было тогда, в шестнадцатом… — Мако тяжело вздыхает. — Я не знаю, как про это рассказывать. Вот представь: еще вчера — тебе одиннадцать лет, и красные лаковые туфельки, и мама расчесывает волосы, и вы в столице — это как будто маленький праздник… И в одну минуту все это заканчивается. Тебе говорили, что чудовищ не бывает — но вот оно, чудовище, клешни и жвалы, реальней некуда. Оно огромное — ничто живое не может, не должно быть таким огромным, и все, что ты можешь — это бежать и прятаться, пусть даже и понимаешь, что тебе не убежать… А потом, когда затихает лязг и грохот, и только пепел беззвучно падает с неба, ты еще не веришь в спасение, но знаешь одно: какая-то часть тебя уже умерла здесь. Та девочка, милая маленькая Мако Мори, навсегда осталась там, под обломками, вместе со своими родителями… Мое детство закончилось тогда, пятнадцатого мая. Понимаешь теперь, почему для меня так важно остаться в PPDC?
— Кажется, да… — медленно произносит Райли. Он думает о том, что Мако сейчас стоило бы обнять, но… с этим — к кому-нибудь другому. Да и не факт, что она позволит себя обнимать — что-что, а чувствовать границы он всегда умел, а уж теперь-то…
Мако молчит. Не требует ответной откровенности, хотя могла бы, имеет право. Но Райли знает: когда-нибудь он ей всё расскажет. Скоро. Ей — можно.

Откровенность за откровенность, думает Райли. Но проходит еще несколько дней, прежде чем он решается об этом заговорить.
— Знаешь, дрифт-совместимость — такая странная штука… — он смотрит на Джипси, на полуразобранный реактор. Чувствует на себе взгляд Мако — почти физически, как прикосновение. Она ничего не требует, просто ждет.
— Стоит втянуться, и ты никогда уже не уберешься из чужой головы. Как и твой партнер — из твоей. И не имеет значения, подключены вы к егерю или нет — связь только становится сильнее или слабее, но полностью не исчезает. Вы всегда вместе. Нет, это не значит слышать мысли друг друга — это значит не различать, где чьи мысли… Иногда даже не различать, на которое имя из двух тебе следует откликаться — на всякий случай реагируешь на оба. Это общие сны, которые выглядят слишком реальными, чтобы быть просто снами. И так — три года, и вас обоих это полностью устраивает, даже более чем… А потом все заканчивается. Сразу и навсегда.
Он замолкает, опускает взгляд на свои сцепленные в замок пальцы. Смотреть на Мако он все еще не решается. В конце концов, она же молчит.
— Ты остаешься один на один с тишиной… Нет, не так: остается только тишина. Потому что тебя — нет, потому что ты не веришь, что можешь существовать один, потому что вы погибли оба, одновременно, как и должно быть у дрифт-партнеров… И тишина уносит тебя — пустую скорлупку — куда-то по течению. Неважно куда.
Райли вздыхает, откидывается назад, опираясь ладонями о ребристое железо помоста.
— А самое странное в этом всем, — добавляет он, — что жизнь все равно продолжается. Даже если кажется, что она больше не имеет к тебе никакого отношения.
Он чувствует, как Мако опускает свою руку рядом с его. Не прикасаясь, просто — рядом. Этого достаточно.

***

Они ни о чем не договаривались. Ни единого раза. Просто однажды пересеклись среди ночи в пустом тренировочном зале… К тому времени (был это, кажется, август) Райли уже выяснил, что отработка приемов до изнеможения — неплохой способ борьбы с бессонницей. (А еще, если ты бревно, тебе не снятся кошмары. Ну, чаще всего не снятся. Если повезет.)
Зачем Мако принесло сюда в такое время — он не спрашивал. Они редко разговаривали во время этих ночных встреч; в первый раз и вовсе не произнесли ни слова — Мако, увидев его, только кивнула и встала в стойку, приглашая на поединок. Райли усмехнулся — ему тогда казалось, что это самоуверенно с ее стороны — принимая вызов. Но вскоре стало ясно, что самоуверенности в Мако не было ни капли — только целеустремленность и упрямство. И еще она понимала главное: поединок — это не драка, а разговор.
Сперва было сложно — они словно говорили на разных языках, запинаясь и мучительно подбирая слова. Со временем они научились смотреть и слушать, продолжать движения и фразы; иногда — если удачно попадало настроение — казалось, что они могут проплясать так до самого утра.
И они по-прежнему почти не разговаривали — то есть, не вслух. Но каким-то образом Мако угадывала, когда Райли в очередной раз не спалось — или он угадывал, когда ей в очередной раз захотелось потренироваться без посторонних взглядов.
Потом — когда они по привычке сидели в пустом ангаре в компании Джипси, а техбригада ушла на обеденный перерыв — Мако как-то раз призналась:
— Знаешь, девочки думают, будто я по ночам хожу на свидания.
— Какие еще девочки? — Райли опешил от такой формулировки.
— Ну, моя соседка по комнате и ее подружки. То есть они так шутят, наверное. Они же не знают…
— Не знают, что это я? — хмыкнул Райли. — Ну да, со мной понятие «свидания» как-то не монтируется.
Мако кивнула:
— Просто если тренироваться днем, то начнут задавать вопросы — зачем мне, я же не пилот… А я очень хочу быть пилотом. Несмотря ни на что.
— Если найдешь себе дрифт-партнера. Может, из следующего выпуска кто-нибудь…
Тогда он даже не подумал заговаривать об их потенциальной совместимости. Тогда он вообще не думал, что сможет снова войти в дрифт хоть с кем-то. Позже…

…— А ведь мы совместимы, знаешь?
Позже, два месяца спустя — когда после очередного спарринга, больше похожего на танец, они лежали, устало раскинувшись, прямо на полу, головами друг к другу — по-прежнему не было никакой нужды в словах. Райли сам не знал, зачем заговорил про совместимость. Пусть даже это и было чистой правдой.
— Знаю, — ответила Мако, когда он уже решил, что не дождется ответа.
Конечно, она знала. Знала и то, что он никогда не вернется в дрифт, никогда не сможет впустить кого-то еще в свой разум, и лучше бы тебе, целеустремленная девочка, подумать о поиске других кандидатов в напарники, а не заниматься глупостями…
Райли рывком поднялся на ноги.
— Извини, — бросил он, не оборачиваясь. — Зря я это.
Мако тоже вскочила — только затем, чтобы растерянно смотреть ему в спину, пока он широкими шагами удалялся по коридору. Окликнуть его она не решилась.

***

В небе над Аляской разворачивалось северное сияние, и это было безумно красиво… если бы только не было так безумно холодно. Что поделать — январь, ночь, а Мако выскочила, накинув только легкую курточку, и теперь стояла на крыше шаттердома, задрав голову и ежась от пронизывающего ветра.
— Ты не замерзла? — Райли подошел чуть ближе.
— Н-ничуть, — выдавила Мако, стараясь не стучать зубами. Не то чтобы у нее получалось, но она очень старалась.
— Замерзла, — констатировал Райли, бесцеремонно беря ее руки в свои. — Вот, лапки холодные совсем…
А у него такие теплые руки, и ее закоченевшим ладоням так уютно — Мако помедлила пару секунд, прежде чем их отдернуть.
— Но ты же не мерзнешь.
Райли даже не надел шапку, и ветер с залива трепал его светлые волосы — но, похоже, это его ничуть не заботило.
— Я здесь вырос, вообще-то, — усмехнулся он. — Слушай, есть идея. Иди сюда, — он приглашающим жестом распахнул куртку. — Так теплее будет, честно.
Мако недоверчиво посмотрела на него, но, вздрогнув от очередного ледяного порыва, сочла за лучшее согласиться. Райли застегнул куртку (застежка «молнии» уперлась в подбородок Мако), заключая их обоих в кокон, и осторожно обнял ее за плечи. Мако прижалась спиной к его груди — просто потому, что для двоих внутри куртки места не очень много — чувствуя его дыхание на своем затылке и думая о том, что так действительно намного теплее. И неожиданно удобно.
Они смотрели на небо. Северное сияние все еще не гасло.
— Мако... — произнес Райли тихо, как будто пытаясь не спугнуть — что?
— Да?
— Мы ведь и правда совместимы, ты знаешь? — выдохнул он ей в ухо горячим шепотом.
Она кивнула.
— Давай… давай проверим. Если ты не против.
Мако вздрогнула. Руки Райли на её плечах вздрогнули тоже.
«Да, да, конечно!» — будь это кто другой, она бы уже выпалила это, не задумываясь. Но здесь, сейчас… Она кожей чувствовала напряжение и тщательно скрываемый страх. Понимала: здесь не стоит спешить.
— А... ты? — только и спросила она.
— Честно? — нервный смешок. — Мне жуть как стремно. Я ведь убедил себя, что никогда… и никакого дрифта, и ни с кем. Но нельзя же все время убегать.
Пауза. Мако ждала. Она хорошо умела ждать.
— Давай попробуем, и в самом деле, — наконец сказал Райли. — Рискнем.
— Если только нам разрешат, — вдруг вспомнила она.
— Разрешат. Совместимость на дороге не валяется, — Райли улыбнулся, и Мако почувствовала его улыбку, хотя и не видела ее.
Она улыбнулась в ответ — зная, что он точно так же чувствует это, не глядя. Сияние в небе, кажется, полыхнуло еще ярче.

2. Сны станут светлы

Апрель 2021. Значит, чуть больше года прошло. Всего-то. Немного же мне понадобилось, думал Райли. Совсем немного времени, чтобы найти себе нового со-пилота, чтобы… предать Йенси? Наверное, думать так было неправильно. Йенс, пожалуй, еще и отругал бы его за это. Но почему-то сегодня, в день первых испытаний, Райли не мог избавиться от мысли, что разделить Джипси с кем-то еще значило — забыть и отбросить то, что принадлежало только им двоим, что должно было быть всегда…
Соберись, Беккет, одернул он себя. У тебя две минуты до дрифта, а ты думаешь черт-те о чем. Мако сейчас меньше всего нужны твои метания.
Впрочем, войдя в конн-под, Райли напрочь забыл обо всех и всяческих метаниях. Джипси была рада его видеть — это чувствовалось даже без подключения. Можете говорить что угодно о невозможности машинного сознания — Райли привык доверять своим ощущениям, и он знал своего егеря. Джипси ждала его. Их обоих.
Зажимы креплений защелкнулись на драйв-сьютах, присоединяя пилотов к егерю, делая их одним целым с машиной; развернулись голографические экраны. Райли повернул голову к Мако, встретил ее серьезный взгляд сквозь стекло шлема. Так сосредоточенно смотрит, словно экзамен сдавать готовится… Впрочем, это покруче любого экзамена. Несмотря на проверенную уже совместимость и все такое.
Он попытался ободряюще улыбнуться. Вышло не очень, но Мако улыбнулась в ответ — одними уголками губ, как она всегда это делала.
— Эй, Джипси, — раздался в наушниках голос Тендо, — вы там не уснули?
Райли щелкнул клавишей, активируя связь.
— Не дождешься, — хмыкнул он и добавил, вспомнив, что маршал тоже в комцентре: — Экипаж Джипси Дэнджер докладывает полную готовность.
На экране мелькают цифры, отсчитывая секунды в унисон с голосом оператора. Дублирование информации, дублирование систем… Все привычно, все как всегда.
…первый дрифт — еще на симуляторе, их кресла стоят рядом, они с Мако соприкасаются кончиками пальцев. Они листают воспоминания друг друга — светлые и страшные, радостные и отвратительные — увязают в чужой памяти, как в зыбучих песках; они отыскивают общие воспоминания — все их дни в шаттердоме, над схемами егеря, среди полуразобранных механизмов, в тренировочном зале — все складывается, как детали паззла. «Совместимость — 99,8 процентов», говорят им после, и маршал кивает, тщательно скрывая улыбку, и Райли еще несколько дней слышит эхо мыслей Мако у себя в голове.
…первый дрифт — Йенси, и Джипси, и осознание того, что ты напрямую подключен к этой невообразимой куче боевого железа — нет, что все это боевое железо и есть ты, и соленые волны разбиваются о твою броню — последний дрифт… последний? Йенси? где ты? «Райли, слушай меня…» — он в конн-поде слева, а справа в обшивке зияет дыра, и чудовищные когти кайдзю…
— Райли! Райли, ты выпадаешь из дрифта! — бьется голос в наушниках.
Я знаю, знаю, хочет ответить Райли. Незачем так орать. Сейчас все будет в порядке, это всего лишь воспоминания…
…кайдзю протискивается сквозь улицу, снося наростами на панцире стены домов; под клешнями крошится асфальт. Оно огромно — ничто живое не может, не имеет права быть таким огромным, но оно есть — а говорили, что чудовищ не бывает. Туфелька… ремешок порвался, но бросать ее все равно нельзя…
…пепел кружится в воздухе, смешиваясь со снегом над замерзшим берегом — другим берегом океана. Все, что я могу — это упасть.
Но если один из нас упадет — мы рухнем оба. Мы не можем себе этого позволить.
— Мако, — он говорит вслух, потому что не доверяет мысленной речи, раз за разом повторяет ее имя, как будто это может помочь, — Мако, держись. Это всего лишь воспоминания. Не думай о них. Оставайся в дрифте…
Райли протягивает руку — через все пространство их разума и памяти, через весь бесконечный равнодушный океан, до другого берега — и тонкие пальцы Мако стискивают его запястье. Он точно так же держит за руку ее. Главное — не отпускать.
Кто из нас кого вытаскивает? Или неважно, потому что это — одно и то же, потому что мы — одно?
— …нейроконтакт установлен, — заявил механический голос. Что ж, системе виднее.
Они распахнули глаза — навстречу бьющему в лицо свету. Ворота шаттердома медленно открывались, и за ними ожидало яркое весеннее солнце. Райли глубоко вздохнул, заново привыкая к тяжести металлического тела, к обзору в ультрафиолетовом и инфракрасном диапазоне, к тому, чтобы снова думать о себе «мы».
Джипси сделала шаг. И еще один. И еще. В океанские волны, в наконец-то наступившую весну.

***

Их первый кайдзю, как обычно, свалился им на голову абсолютно внезапно. «Эти твари как будто нарочно выбирают время, когда их меньше всего ждут», — подумал Райли, глядя на мигающий красным монитор.
— Команда Джипси Дэнджер, на выход, — раздалось из динамиков. — Повторяю, команда Джипси Дэнджер…
Вот оно. Конечно, Райли знал, что их с Мако наконец включили в боевое расписание, что они и должны были быть следующими на очереди — но сердце все равно забилось быстрее. Вот оно. Настоящее.
— Третья категория, кодовое имя — Кокэси… — Райли пробежал глазами по всплывающим строчкам. — Предполагаемая цель — Ванкувер… По времени хреново, придется перехватывать у самого берега… Ладно, успеем. Мако? Ты чего тормозишь?
Мако растерянно переводила взгляд с монитора на экран своего ноутбука и обратно.
— Ой. У меня контрольная сейчас… по алгебре…
Райли молча, но очень выразительно на нее посмотрел: какая контрольная, может, еще кайдзю попросим подождать? По лицу Мако было видно, что она это тоже понимает, а ляпнула просто от неожиданности.
Она решительно кивнула, поднимаясь:
— Да. Идем.

— Запуск нейроконтакта через десять… девять… — голос Тендо в наушниках привычно отсчитывал секунды. — Два… один… ноль. Поехали.
Райли прикрыл глаза, пережидая мгновенное головокружение дрифта. Обрывки воспоминаний накатили приливной волной, схлынули, оставляя пустой берег и на нем — двоих, ставших одним целым. Последней картинкой мелькнуло северное сияние в небе над шаттердомом.
Пилоты глубоко вздохнули; егерь мигнул сигнальными огнями. Загудела, набирая обороты, турбина разгорающегося реактора.
— Джипси Дэнджер — контакт установлен, синхрон сто процентов… Молодцы, ребята, — одобрительно прокомментировал Тендо. — А теперь замрите и не шевелитесь, вас ждут вертолеты.
— Как же я не люблю эту транспортировку… — проворчал Райли.
— Никто не любит. Ты же рейнджер, терпи. Бери пример с Мако — она вон молчит и не возмущается, умница.
Райли заготовил было язвительный ответ, но ему помешал голос маршала:
— Экипаж Джипси Дэнджер, внимание. Задача — оборона береговой линии Ванкувера. Операция совместная: из шаттердома Лос-Анджелеса выслали Гидру Коринфиан, они вас прикроют.
— Прикроют? — возмутился Райли. — А сами мы не справимся, значит?
— Слушай, Беккет, — вмешался Тендо, — эта тварь реально здоровая, ты же сам видел, еще чуть-чуть — и была бы четвертая категория. Можно, конечно, и в одиночку такое завалить, если ты великий герой, но лучше почем зря не рисковать.
— Рейнджер Беккет, — в голосе Пентекоста звякнул металл, — боевое задание понятно?
— Так точно, сэр!
— Рейнджер Мори?
— Да, сэр, — напряженно откликнулась Мако. Нервничает, понял Райли, посылая ей импульс через дрифт — что-то вроде ободряющего похлопывания по плечу, только мысленно.
— Выполняйте, — маршал вздохнул и добавил вполголоса: — Удачи.

— Стеф, не нервничай. Успеваем мы, успеваем.
— Угу. Просто это мой родной город, поэтому…
— Я знаю. Ничего, сейчас мы набьем морду этому кайдзю…
Пилоты Гидры Коринфиан обменивались репликами исключительно по привычке. После трех лет в дрифте они понимали друг друга и без слов.
— Черт, ну и здоровая же тварь! Это точно третья категория?
— Фигня, справимся. И не таких валили…
На самом деле, приходилось признать, таких они еще не валили. Во всяком случае, не в одиночку.
— Ты видишь где-нибудь нашу поддержку? Из Анкориджа, блин, обещали выслать…
— Комцентр говорит — уже на подходе. Все, хватит трепаться, вот оно, прямо на нас прет. Давай!
Кайдзю двигался неправдоподобно быстро для такой огромной туши. Который раз Кеннеди такое видела, но все равно это казалось невероятным… Преимущество в скорости пока оставалось за ними — все-таки четвертая серия — но было ясно, что один на один Гидра долго не продержится. Они едва успевали уворачиваться от чудовищного носового тарана кайдзю, способного пробить насквозь корпус, и времени зарядить пушки просто не оставалось.
— Джипси Дэнджер на связи, — раздалось в наушниках, и почти тут же в кайдзю ударил заряд плазмы.
Рискованное это занятие — вот так палить по сошедшимся врукопашную противникам. Но, похоже, ребята на Джипси были абсолютно уверены в точности прицела…
— Гидра, как вы там?
— Держимся, — выдохнула Стефани. — Пока еще…
Они увернулись снова — невероятным, запредельным усилием. Почти увернулись. До конн-пода кайдзю не дотянулся, но когти ударили по левой руке егеря, вспарывая броню, раздирая сплетения проводов.
Кеннеди пошатнулась и упала бы, если бы не крепления.
— Руку… не чувствую… — даже сквозь стекло шлема было видно, как она побледнела.
— Отходим, — скомандовала Стефани, закусив губу.
Джипси была уже рядом, и кайдзю развернулся к ней — очевидно, сочтя второго егеря более опасным противником.
— Не ввязывайтесь, он наш! — донеслось по общей связи.
«Беккет, ты не изменился», — синхронно подумали девушки. Впрочем, сейчас вмешиваться и в самом деле не было смысла.
А драться экипаж Джипси и в новом составе умел неплохо, надо было признать. Стандартная тактика, но зато эффективно…
Ой, нет. Нестандартная.
В правой руке егеря развернулось и застыло длинное сверкающее лезвие. Меч двинулся вниз, разрубая кайдзю пополам, прорезая бронированную шкуру, оставляя за собой фонтаны ядовито-голубой крови. И еще раз. И еще. Джипси не останавливалась, пока от кайдзю не остались только бесформенные куски мяса.
— Эй, ребята, — решилась окликнуть их Стефани, — у вас там что, приступ боевого безумия?
Джипси замерла, опустив меч.
— Все нормально, — ответил Беккет, чуть задыхаясь. — Надо же было… — он хмыкнул, — проверить пульс.
— Знаешь, у этого пульса уже точно нет…

Возвращение в шаттердом Райли толком и не запомнил. Улыбки, смех, поздравления, похлопывания по спине — все сливалось в размытый сверкающий ком. Слишком яркий свет бил по глазам — никак не удавалось перестроиться после дрифта. Лицо Мако — единственное, что четко различалось всегда — светящееся изнутри, каждый шаг — словно вот-вот взлетит. Бокалы с шампанским в руках — странно, по обычаю же это только после первого выхода… а, ладно, не будем спорить с народным мнением, это тоже засчитаем за первый… Допить залпом, и об пол. На удачу. Звон осколков, стекло разлетается яркими брызгами. Руки тянутся со всех сторон — до вернувшихся с победой пилотов непременно нужно дотронуться, пока они еще не сняли драйв-сьюты: считается, что это тоже к удаче. Райли, правда, весьма скептического мнения о собственной удаче… а впрочем, живой же? И все хорошо, да что там — отлично просто…
Маршал. Что-то говорит. Одобрительное. Да, сэр, спасибо, сэр. Райли придерживает Мако за руку — а то ведь и впрямь, судя по ощущениям, сейчас взлетит под потолок. Как воздушный шарик.
— Ну вы даете, ребята, — из толпы выныривает Тендо, — покрошили бедное кайдзю в мелкий фарш…
— Мы мечи проверяли, — отмахивается Райли. — Натурные испытания, все дела… А если честно, — добавляет он вполголоса, — очень уж он на Найфхэда похож был, зараза. Вот меня и сорвало.
— Научный отдел, подозреваю, будет жаловаться — им теперь исследовать нечего.
— Пусть изучают на молекулярном уровне, — неожиданно вклинивается Мако.
— Ладно, так им и передам, — смеется Тендо. — Шли бы вы отдыхать, герои. С ног же валитесь.
Мако протестующее мотает головой, но Райли уже утаскивает ее за руку. Он знает эту обманчивую легкость, которая очень быстро сменяется свинцовой тяжестью. Добраться бы до комнаты прежде, чем они и вправду упадут.
…По последнему коридору Райли тащил Мако практически на себе. Он бы и на руках донес, но она отказалась — предпочла упрямо спотыкаться. Рухнула на койку, не раздеваясь, и осталась лежать без движения.
Райли укрыл ее одеялом и присел рядом. Все, можно расслабиться, ни о чем не думать, вместе молчать в отголосках фантомного дрифта…
Мако вдруг дернулась, явно порываясь вскочить:
— Контрольная же! Совсем забыла… Надо позвонить… пересдать…
— Лежи, где положили, — Райли выставил руку, пресекая все попытки встать. — Что ты пересдашь в таком состоянии?
— Но я же должна… — растерянно пробормотала Мако. — Я же никогда еще…
— Радость моя, ты сейчас бревнышко. Замечательное бревнышко, не спорю, но абсолютно деревянное. Поэтому пересдашь ты завтра или когда там назначат, а я сейчас позвоню твоему куратору и все объясню. А ты отдыхай, лучше — спи. И да, — добавил он, видя, что Мако собирается что-то возразить, — это приказ старшего по званию и обсуждению не подлежит.
Мако вздохнула, закрывая глаза:
— Ладно, убедил…
— Вот и умница, — улыбнулся Райли.
Отключилась она спустя несколько секунд. Прихватив ноутбук Мако, так и оставшийся стоять на столе, Райли вышел в коридор и закрыл за собой дверь. Пусть спит, в самом деле, незачем ей мешать. Так, и что здесь в качестве пароля… Нечестно, конечно, подглядывать чужие коды в дрифте, но причина-то уважительная… Да и Мако наверняка все его пароли тоже знает… Стоп, как «chainsword» не подходит? Он же точно видел…
Райли уселся на пол, пристроив ноут на коленях. Задумчиво почесал в затылке. А если по-японски в английской транскрипции? Ага, сработало. Мако, как настоящий рейнджер, легких путей не ищет…
Ноутбук приветственно пискнул. Это же надо, у нее даже на заставке чертежи егеря… Понятно какого егеря. Вот реактор во всех подробностях… Райли прокрутил список контактов в скайпе вверх-вниз, пытаясь сообразить, кто здесь куратор Мако. Визуально-то он его бы опознал — видел, опять же, в дрифте — но вот как его зовут…
Скайп замигал окошком вызова. Эдвард Карстен, точно. Вот это он и есть.
— Добрый вечер.
— Мисс Мори… — начал было куратор и осекся. — Простите…
— Мисс Мори, — улыбнулся Райли, — отдыхает. Скорее всего, уже спит. У нее сегодня был нелегкий день, видите ли. Если что-то хотите ей сказать — говорите мне. Я ее со-пилот, — уточнил он.
— Да, я… — куратор выглядел явно растерянным. — Я хотел поздравить ее… с победой. И вас тоже, разумеется…
— Ага, — кивнул Райли, — спасибо, я передам. И еще кое-что: у Мако сегодня была какая-то супер-важная контрольная, и она очень волновалась, что не успела сдать. Форс-мажор, сами понимаете. Честно, я был даже готов уговорить кайдзю немного подождать, но вряд ли бы он стал слушать…
— Да-да, конечно. Мисс Мори сможет пересдать, нужно только назначить время…
— Ну и отлично. Спасибо, — Райли ткнул «отбой» и захлопнул ноут.
— Ну вот, а ты переживала, — негромко сказал он, возвращаясь в комнату. — Все в полном порядке, маленькая, можешь спокойно спать… — он присел на край койки. — Вот если бы ты еще подвинулась немножко, цены бы тебе вообще не было…
Мако что-то пробормотала сквозь сон.
— Ладно, сочтем это выражением согласия на то, что можно двигать… — Райли устроился рядом с ней, обнял. — Ты все-таки офигенный молодец была сегодня. Просто невероятная…
Он проваливался в сон, как проваливаются в дрифт, только медленней — перебирая нити воспоминаний, сплетая их в один узор. В их общие сны.

***

Ему снится Джипси. Им обоим – Мако тоже здесь, стоит рядом на берегу, и он знает, что это – чуть больше, чем просто сон. Странно, но Райли до сих пор – хотя сколько раз они с Мако уже бывали в дрифте – ни разу не видел таких снов. Только теперь.
Джипси в этой реальности выглядит как человек – высокая, смуглая и золотоглазая; приглядевшись, можно заметить следы недавнего боя – сбитые костяшки пальцев, ссадина над бровью… Мако узнает ее мгновенно, хотя и не встречала в снах никогда. Ей даже не нужно заглядывать в мысли Райли. Впрочем, еще бы – невозможно не узнать своего собственного егеря…
Да, теперь уже точно – ее. Чувство вины (Джипси принадлежала только им с Йенси, никогда не могла быть ничьей больше) колет острой льдинкой и тает, воспоминания появляются и отступают – как волны, накатывающиеся на песок у их ног. Волны того самого бесконечного и беспощадного океана, над которым когда-то кружился пепел и снег, но теперь – только ясное небо, только солнечный свет.
Прости, Йенс, думает Райли. Знаю, ты ни в чем меня не винишь, но все равно – прости.
Джипси смотрит на него, улыбаясь. На них обоих, и Мако улыбается в ответ – чуть неуверенно, но все-таки улыбается.
«Может быть, все еще будет хорошо. Или, во всяком случае, все будет правильно, в этом я точно уверен».
Это все-таки возвращение. Даже если он, кажется, никуда не уходил – это возвращение.

@темы: we're cancelling the apocalypse, буквы руками

---

ФБ - тексты рейтинговые

Рейтинговое раз. Тройничок с технофилией. И с дрифтом, как же иначе-то. Да, я когда-то про такой расклад уже писал, но ведь без подробностей же. Тема требовала раскрытия (=.
Название: Контакт
Размер: драббл, 956 слов
Пейринг/Персонажи: Райли Беккет / Мако Мори / Джипси Дэнжер
Категория: гет/фемслэш
Жанр: PWP, флафф
Рейтинг: R
Краткое содержание: немного о том, как еще можно любить своего егеря
Примечание/Предупреждения: технофилия и фантомный дрифт

…Так обычно начинаются сны — с середины действия, без предысторий, без разъяснений. Мако обнаруживает себя в объятиях двух пар рук; чувствует, как ее по очереди целуют и прижимаются с вполне, хм, недвусмысленными намерениями. Ощущения кажутся реальнее, чем в обычном сне, но не такими, как в «настоящей» реальности.
Фантомный дрифт, понимает Мако.
Это снится сейчас одновременно ей и Райли. И Джипси, если егеря видят сны. Если считать, что Джипси в ее человеческой форме — смуглая и золотоглазая, с каскадом черных как смоль волос — представляет собой нечто большее, чем продукт воображения ее пилотов.
Мако высвобождается из объятий, отступает на шаг.
— Это… — она пытается восстановить сбившееся дыхание, — это что, совместные эротические фантазии?
— Способ установления контакта, — Райли обнимает Джипси за талию.
Джипси молчит, только смотрит нечеловеческими янтарными глазами и улыбается.
— Тебя никто не заставляет присоединяться, — добавляет Райли, заметив, как Мако качает головой. — Только… один нюанс: если бы происходило что-то, что тебе не нравится, контакт бы уже оборвался.
Мог бы и не напоминать, думает Мако.
— Я… пока просто посмотрю, можно? — она отчего-то смущается.
То есть не «отчего-то», конечно — у нее нет никакого практического опыта, и ей ужасно стремно. Даже если это сон. Ну, почти сон.
Райли все понимает, это же дрифт. Им с Джипси есть чем заняться и вдвоем. Мако смотрит, чувствуя, как лицо заливает краска, не в силах отвести взгляд — как Джипси дергает молнию спецовки, выскальзывает из одежды одним текучим движением, как Райли притягивает ее к себе, вплетает пальцы в ее локоны, чтобы удобнее было целовать…
Джипси отрывается от губ своего пилота.
— Мако, — произносит она чуть хрипловатым грудным голосом. — Иди к нам.
Райли смеется:
— Она права. Давай, тебе понравится.
Мако неловко кивает, и они обступают ее с двух сторон.
— И ничего не бойся, — шепчет Райли, касаясь горячими губами ее уха.
Чьи-то проворные пальцы — Мако не успевает разобрать, чьи — расстегивают одну за другой пуговицы на ее форменной рубашке. Райли обнимает ее сзади, Мако упирается лопатками в его грудь; его руки лежат на ее животе, не сдвигаясь пока ни выше, ни ниже, но одного прикосновения его ладоней к коже достаточно, чтобы тело Мако отзывалось легкой дрожью. Джипси наклоняется — она почти на голову выше Мако — и накрывает губами ее губы. Мако никогда раньше не целовалась с девушками (да и с парнями, по правде говоря, всего пару раз, и то это не в счет), и совсем не ожидает, что это может оказаться так здорово. Впрочем, это же Джипси. Ее Джипси. Наверное, в этом все дело.
…Она сидит на краю постели, Джипси — за ее спиной, прижимается маленькой крепкой грудью, жарко дышит в затылок. Райли опускается перед ней на колени; Мако судорожно сдвигает ноги, но он только касается легким поцелуем ее щиколотки, потом неторопливо поднимается выше. Он знает, что спешить здесь не стоит. Ладони Джипси накрывают грудь Мако, легонько поглаживают; пальцы Райли рисуют замысловатые узоры на внутренней стороне ее бедер. Мако чувствует его дыхание там, где ее до сих пор не касался никто, кроме нее самой. Она прикрывает глаза. Ей хочется, чтобы он продолжал, очень хочется, и хорошо, что об этом можно даже не говорить вслух…
От первых прикосновений его языка Мако словно пронизывает электрическим током. Джипси целует ее в шею, прикусывает мочку уха — как ни странно, это действует успокаивающе. Смущение переплавляется в желание, в огненную лаву, медленным потоком разливающуюся по телу. Она хочет запустить пальцы в волосы Райли, но не решается и только сжимает кулаки так, что ногти впиваются в ладони.
Ему требуется совсем немного времени, чтобы довести ее до края — еще бы, он ведь знает о ней все — до края и за край, и Мако закусывает губу, чтобы не вскрикнуть, когда под ее стистнутыми веками рассыпаются алые и золотые искры. Джипси продолжает обнимать ее — крепко и надежно, не позволяя обмякшему телу выскользнуть из ее рук.
— Это только начало, — с улыбкой обещает Райли.
Они с Джипси переглядываются — Мако не знает, что означает этот безмолвный обмен взглядами, не может поймать, все-таки эти двое в дрифте куда дольше (и она завидует им, завидует тому, что не может быть с ними полностью…)
— Можешь, — Райли ловит ее мысль. — Ты уже с нами.
— Ты всегда… навсегда с нами, — эхом отзывается Джипси.
…Джипси прекрасна — запредельно и нечеловечески. Да, именно нечеловечески, потому что невозможно забыть о встающей на краю сознания гигантской тени, о том, что она — сила и мощь, металл и пламя, идеальное оружие… Зато очень легко забыть о том, что она всего лишь машина и не может быть живой. Здесь у нее сухая горячая кожа, и требовательные губы, и Мако слышит, как бьется ее сердце — и как пульсирует в такт никогда не гаснущее атомное пламя реактора. Мако знает каждую ее микросхему, каждую заклепку на броне — и сейчас, лаская Джипси с неожиданной смелостью, она чувствует, как по контактам егеря пробегают каскады искр… как учащается ее дыхание. Она живая, в этом невозможно даже сомневаться.
Джипси втягивает воздух сквозь сжатые зубы; пальцы Мако погружаются в горячую влажную глубину, находят нужный ритм. Джипси тянется к Райли, стискивает его запястье, и он понимает, что пора присоединяться. Мако давно уже готова, и когда он одним движением входит в нее, вздрагивает не от боли, а от ощущения замкнутого контакта — так, должно быть, чувствуют себя звенья в цепи.
— Мако… — выдыхает Райли, замирая на мгновение. — Какая же ты…
Она подается ему навстречу, не давая договорить, и им не нужно даже ловить ритм — ритм внутри них, один на троих, пульсирует в закипающей крови. Джипси распахивает глаза — Мако ясно видит, как в их глубине разгорается янтарное сияние. А потом сияние накрывает все, и Мако понимает, что так и должна выглядеть абсолютная совместимость.
…В сером сумраке между сном и явью, между дрифтом и реальностью, где они с Райли все еще не могут расцепить переплетенные пальцы, Мако спрашивает едва слышно:
— Ты уверен, что это правильно — любить ее? Так сильно?
— Ее нельзя не любить, — пожимает плечами ее со-пилот. — Я никогда не умел. И потом, мы ведь все равно одно целое.
— Одно, — Мако не может не согласиться. — Навсегда.

Тут все началось с того, что мне захотелось посмотреть на Райли-девочку. Почему получился рейтинг - не знаю. Третий левел надвигался и я решил, что не пропадать же бобру сюжету. Тем более что фемслэша всегда не хватает (=.
Название: Step forward
Размер: мини, 1428 слов
Пейринг/Персонажи: фем!Райли Беккет / Мако Мори
Категория: фемслэш
Жанр: романтика/повседневность
Рейтинг: R
Краткое содержание: Райли Беккет любила две вещи в жизни: своего брата и своего егеря. Она никогда бы не подумала, что к ним прибавится третья. И никогда бы не подумала, что это окажется девушка.
Примечание/Предупреждения: гендерсвитч

Ее звали Райли Беккет, и она любила ровно две вещи в жизни: технику и старшего брата. Вернее, брат был на первом месте, всегда — даже когда они присоединились к проекту «Егерь» и абстрактная техника трансформировалась в весьма конкретную Джипси Дэнджер. Джипси была прекрасна, но Йенси был одной из опорных точек мироздания, маяком, по которому Райли выверяла себя. Всегда. Даже в дрифте, когда они становились единым целым и потом путались в собственных именах. Он был — старший, он был лучше во всем, и Райли так отчаянно хотела быть на него похожей. Сильной, решительной, ответственной. Даже иногда жалела, что не родилась мальчишкой.
(— Ну зачем ты так коротко стрижешься? — Йенси смеется, ероша ее непослушные пряди.
— С длинными волосами я буду выглядеть как девчонка.
— А ты-то кто?
— Я рейнджер, — Райли упрямо поджимает губы.)
Когда Йенси не стало, мир... не рухнул, нет. Просто перестал существовать. Райли было все равно, где она и что с ней. Стена? — ну, пусть будет Стена. На высоте, среди переплетений железных балок было по меньшей мере спокойно.
Она сама не знала, почему согласилась вернуться в шаттердом. Может, потому, что разглядела в глазах маршала кружащийся серый пепел — отражение ее собственной ледяной пустыни. Какая разница, где умирать — на Стене или в егере? Одно ничуть не хуже другого.
Она не ожидала, что окажется снова жива.
Райли Беккет любила две вещи в жизни: своего брата и своего егеря. Она никогда бы не подумала, что к ним прибавится третья. И никогда бы не подумала, что это окажется девушка.

Они с Мако Мори оказались совместимы — стопроцентно, идеально совместимы, и Райли даже не успела привыкнуть к этой мысли, когда оказалась в одном конн-поде с сосредоточенной, обманчиво-хрупкой японкой. В одном конн-поде и в одном дрифт-пространстве. Райли не допускала возможности — даже тени возможности — того, что сможет впустить кого-то еще в свою голову — но Мако, казалось, уже была там, была всегда, не заполняя пустоту (эту пустоту невозможно заполнить), но дополняя, придавая новый смысл, определяя вектор и направление…
Потом пустота взяла свое. Мстительная тварь.
Они не сорвали дрифт — несмотря ни на что — но испытания завалили безнадажно, и Райли знала, что это ее вина. Что бы там ни говорил маршал.
Отчасти поэтому она вернулась в ангар поздним вечером — извиниться перед Джипси. Как ни странно, перед егерем Райли тоже чувствовала себя виноватой. (Ничего странного, на самом деле, любой пилот отлично знает, что егеря тоже живые.) А еще — ей просто хотелось еще немного побыть рядом с Джипси. Они так давно не виделись…
В опустевшем ангаре было темно и тихо; каждый шаг отдавался гулким эхом, и Райли старалась ступать осторожнее, сдерживая привычную размашистую походку. Добравшись до ведущей в конн-под двери, она приготовилась было набрать код на замке — выцепленный из памяти Джипси в дрифте — но обнаружила, что дверь не заперта. Райли замерла, насторожившись. Тишина. Она пожала плечами — в конце концов, в сегодняшнем бардаке и не такое можно было забыть — и шагнула внутрь.
Темнота в конн-поде нарушалась только парой лампочек на приборной панели. Полную иллюминацию сейчас, конечно, не включить, но аварийка-то остается… аккумуляторы завтра на техосмотре все равно зарядят… Райли привычно нашарила выключатель — и в тускло-оранжевом свете аварийного освещения разглядела, что не одна здесь.
— Мако?
Мори ответила настороженным взглядом из-под челки. Она сидела у дальней стенки, подтянув колени к груди и обхватив их руками. «Как сжатая пружина, — подумала Райли. — Вот сейчас распрямится и…»
— Что ты здесь делаешь? — дурацкий вопрос, но ничего лучше ей не пришло на ум.
Мако встала — одним движением, и впрямь как пружина — вскинула голову.
— Я пришла к Джипси, — пояснила она так, словно это было самой естественной вещью на свете.
Впрочем, именно так оно и было. Райли чувствовала — кожей, покалыванием в кончиках пальцев, сбивающимся ритмом сердца — связь между ними троими, дрожащие невидимые струны.
— Только не говори, будто пришла прощаться, — выпалила она прежде, Мако успела раскрыть рот.
— Но я же… меня теперь и близко к конн-поду не подпустят. В лучшем случае останусь техником.
«Если еще будет, где оставаться», — не договорила она.
— Ну нет! — Райли шагнула вперед, подходя почти вплотную. — Мой со-пилот — или ты, или никто. И я докажу это маршалу. Ты имеешь право на второй шанс.
— Спасибо тебе, но…
— И никаких «но»! — еще шаг.
Еще ближе.
Струны фантомного дрифта неслышно зазвенели, натягиваясь. Райли ощущала это притяжение все время, пока они разговаривали — и знала, что Мако чувствует то же самое. И к тому же — Джипси. Джипси, которая была вокруг них и в их головах одновременно, и от принадлежности собственному егерю кружилась голова…
— Пост-эффекты дрифта, — Мако подняла руку, коснулась лица Райли. Та замерла, боясь спугнуть почти невесомое прикосновение, прохладную ладонь на обветренной щеке. — Всего лишь пост-эффекты, правда?
— Не только, — едва слышно выдохнула Райли. — Не только…
Она наклонилась к Мако, осторожно запуская пальцы в волосы на ее затылке.
— Знаешь, я еще никогда не делала это с девушками, — призналась Райли за секунду до того, как их губы соприкоснулись.
— Я вообще… никогда и ни с кем, — Мако попыталась спрятать смущение за наигранным смешком.
Не получилось.
— Для девчонки, которая «никогда ни с кем», ты здорово целуешься, — заметила Райли, когда смогла наконец вдохнуть.
Мако смутилась еще сильнее, но взгляд не отвела. Продолжала упрямо смотреть в глаза, и Райли, проваливаясь в бесконечную глубину ее зрачков, с каждым ударом сердца (с каждым аккордом звенящих невидимых струн) все отчетливее понимала: неважно, если завтра заканчивается мир, неважно, если это всего лишь остаточные эффекты дрифта — этому притяжению невозможно сопротивляться. Сейчас и здесь — невозможно.
Райли Беккет никогда не ожидала, что с ней случится нечто подобное.
…Под свитером Райли по привычке ничего не носит, и пальцы Мако скользят вдоль позвоночника, очерчивают контуры груди. Райли вздрагивает — до чего же, оказывается, она истосковалась по прикосновениям за эти пять лет; пытается расстегнуть куртку Мако, но пуговицы выскальзывают из ставших неожиданно неловкими пальцев. От бесконечных поцелуев кружится голова и подкашиваются колени, и обе они, не в силах удержаться на ногах, опускаются прямо на холодный металлический пол, около пилотских креплений.
…По визору Джипси пробегают изнутри едва заметные огоньки — или Райли это померещилось? Пол под ними слегка вздрагивает и уже не кажется холодным — словно егерь вот-вот воспрянет к жизни. Райли понимает, что наверняка все это только иллюзии, глюки дрифт-контакта — но в то же время знает, что Джипси здесь, с ними. И это настолько правильно и прекрасно, что на секунду она едва не забывает о Мако. Впрочем, та не дает о себе забыть.
…Мако плавится в ее руках, как послушный воск — а в следующее мгновение застывает несгибаемой сталью, беспощадным отточенным клинком, и ласки едва не превращаются в поединок. (Так же, как тот их первый поединок на арене был чем угодно, только не сражением.) Ни одна из них не желает поддаваться, уступать инициативу — до тех пор, пока они не сдаются друг другу обе и одновременно.
…Райли ловит ускользающую мысль: это — как все, что могло быть с Йенси и никогда не случилось. Лучше, потому что Йенси теперь — всего лишь воспоминание, а реальность — вот она, жадная и нетерпеливая. Реальность — это Мако, и ее тонкие запястья, и синяя прядь, которую она заправляет за ухо быстрым жестом, и выступающие ключицы, и тяжелый ботинок, упирающийся Райли под ребра, пока она возится с пряжкой ремня, и еще тысяча деталей, которые она осознает все одновременно, как бывает в дрифте, при расширенном восприятии. (Странно, что зрение еще не переходит в инфракрасный и ультрафиолетовый диапазоны… Ах да. Это же все-таки не дрифт. Хотя и похоже, слишком похоже.) Мако запрокидывает голову, вцепляется в крепление, когда Райли накрывает губами ее сосок и легонько прикусывает. Ей нравится, Райли знает это абсолютно точно. Райли знает все, что чувствует ее со-пилот.
…Рифленое железо под лопатками — жестко и неудобно, но Райли наплевать. Мако — сверху, обтягивающая маечка задрана, обнажая маленькую грудь; они даже не разделись до конца, один ботинок Мако так и не сняла — узел на шнурках затянулся, и им не до того, чтобы распутывать его дрожащими пальцами. (Наверняка Мако и подумать не могла, что ее первый раз будет происходить в такой неразберихе, да еще и в самой неромантичной обстановке, которую только можно представить. Но сейчас, кажется, ее это абсолютно не волнует.) Райли притягивает ее бедра к своему лицу, и Мако закусывает костяшки пальцев, сдерживая стон, когда чувствует прикосновения ее губ и языка. Шестое чувство, дрифт, внизу живота сворачивается тугая пружина, еще немного — и кольца пружины распрямляются, рассыпаются искрами, и Мако на секунду забывает даже, как дышать. Райли тоже на грани, еще несколько движений — Мако кладет ладонь поверх ее собственной руки, и этого оказывается достаточно — она выгибается и замирает с обессиленным вздохом. Звон невидимых струн затихает, повисая в воздухе.
…Они лежат, обнявшись, чувствуя, как присутствие Джипси обволакивает их обеих, покачивает на теплых волнах.
— Надо бы возвращаться, — произносит Райли, еле шевеля губами. — А то ведь нас не поймут…
Мако молча кивает. Не хочется никуда уходить, но ведь и правда не поймут.
…Перед дверью комнаты Мако останавливается.
— Это моя комната… — начинает было Райли.
Мако обрывает ее коротким жестом.
— Я думаю, мы уместимся вдвоем на твоей койке.

А это вообще из АУшки, про которую есть отдельный текст. Как-то так вышло, что этот эпизод в то миди не поместился по сюжетным и структурным соображениям, так что будет существовать сам по себе. Когда-нибудь я допишу это АУ до самого конца и найду там всему место.
Название: First time
Размер: мини, 1360 слов
Пейринг/Персонажи: Райли Беккет / Мако Мори
Категория: гет
Жанр: PWP, romance
Рейтинг: R
Краткое содержание: "В последнее время он все чаще ловил себя на мысли, что воспринимает Мако не только как напарника и со-пилота, но и как девушку. Очень, очень привлекательную девушку."
Примечание: сиквел к фику "Returning"

Райли уже привык, что они с Мако спят вместе — только спят, ничего больше, что бы там не болтали по шаттердому. После дрифта — он знал — быть как можно ближе к партнеру казалось абсолютно естественным, чуть ли не единственно возможным вариантом. А то, что Мако, перетащив вещи в его комнату, решила не тащить туда же вторую кровать и предпочитала делить с Райли узкую койку — если ей так больше нравится, то пожалуйста. Он не возражал. Тем более, что рядом с ней ему почти не снились кошмары…
И все бы ничего, но в последнее время он все чаще ловил себя на мысли, что воспринимает Мако не только как напарника и со-пилота, но и как девушку. Очень, очень привлекательную девушку. И все невыносимей становилось просыпаться с ней в одной постели, чувствовать тепло ее тела и стараться не думать… ни о чем неподобающем не думать, в общем. Черт, Беккет! Ей шестнадцать лет, ты интересуешь ее исключительно как деталь егеря, и она точно заслуживает кого-нибудь получше… А она здесь, двигается и дышит, и у нее острые локти и коленки и… интересно, а какие у нее губы на вкус?..
Где-то на этом пункте размышлений Райли рывком вставал с постели и отправлялся в душ. Холодный. Не то чтобы сильно помогало, но хоть как-то.
Мако ничего не замечала. Вроде бы.

Все начинается с ее вопроса, заданного словно бы невзначай, почти обыденным тоном.
— Райли, — спрашивает Мако, наполовину повернувшись из-за стола, — скажи честно: я привлекаю тебя в сексуальном плане?
Вообще-то Райли не из тех, кого легко застать врасплох — но ей это несомненно удалось.
— Подожди, Мако, что ты… — он чувствует, как предательски краснеет.
— Я же должна знать, — продолжает она — все так же, вроде бы спокойно, с той же ужасающей точностью формулировок, — то, что я видела в дрифте — это твои эмоции тоже или только эхо моих собственных?
— То есть… это значит, ты тоже… — слова разбегаются, никак не удается подобрать нужные.
К черту слова. Райли в два шага пересекает комнату, осторожно извлекает Мако из-за стола и так же осторожно целует ее. То есть пытается — осторожно, но… у него почти два года ничего ни с кем не было, он уже несколько месяцев мечтал вот так держать ее в объятиях, и крышу от этого сносит напрочь, и поцелуй получается куда резче и откровеннее, чем ему бы хотелось.
Но Мако не пытается высвободиться или хотя бы отстраниться, наоборот — закидывает руки ему на шею и прижимается сильнее.
— Послушай, Мако, — последняя отчаянная попытка к отступлению, пусть даже он знает, что это безнадежно, — ты ведь не обязана… То есть — я не хочу, чтобы это выглядело так, будто я тебя вынуждаю…
— Конечно, я не обязана, — она улыбается чуть заметно, уголками губ. — Но ты ведь не отказываешь мне в праве принимать решения?
— Разумеется, нет, но…
— Тогда замолкни и продолжай делать то, что начал.
Сопротивление бесполезно, понимает Райли. Отступать некуда. Да и незачем.
…А ее поцелуи — как ключевая вода в жаркий полдень, как дождь, проливающийся на иссушенную землю…
Он обнимает ее за талию, притягивает к себе, чувствуя под тонкой майкой выступающие позвонки; она запускает пальцы в его волосы, заставляет наклониться ниже. Так, не расцепляясь, они добираются до кровати и, споткнувшись, падают на жалобно скрипнувшую койку. Мако оказывается сверху, и пару секунд Райли не дает ей никуда сдвинуться — настолько здорово чувствовать ее вот так, всю целиком. Впрочем, она все равно высвобождается, устраивается рядом поудобнее, и Райли ничего не остается, кроме как целовать ее снова и снова — губы, шею, маленькие идеальной формы уши, ямочки над ключицами…
Мако не закрывает глаза, и он падает, падает в ее расширенные черные зрачки. В сознании мелькают две коротенькие мысли: «Боже мой, ей ведь еще и семнадцати нет…» «Маршал меня убьет. Точно убьет». На этом способности Райли к рациональному мышлению отключаются напрочь.
Он стягивает с Мако майку — вернее, пытается стянуть, потому что делать это лежа ужасно неудобно. Она как-то изворачивается, оказываясь в полусидячем положении, и послушно поднимает руки над головой, помогая избавиться от ставшего вдруг ненужным предмета одежды. Она не носит лифчик, и Райли это знает, но знать — одно, а непосредственные тактильные ощущения — совсем другое… теплая гладкая кожа под пальцами, маленькие округлые холмики груди, идеально ложащиеся в ладони…
Мако прекрасна, невыносимо, запредельно прекрасна, и Райли не может удержаться, чтобы не сказать ей об этом, не повторять снова и снова, сбивчивым горячечным шепотом, в промежутках между поцелуями, которыми он покрывает ее плечи, грудь, плоский живот… Он берется за пряжку ее ремня; Мако чуть заметно вздрагивает и накрывает его пальцы своей ладонью.
— Да? — Райли поднимает взгляд. — Хочешь остановиться?
Она качает головой:
— Все в порядке, просто… подожди секунду.
Он обнимает ее, крепче прижимая к себе.
— Моя маленькая отважная Мако, — шепчет он ей на ухо, расстегивая пряжку. — Никогда не отступаешь, верно?
В ответ она поджимает губы — не то чтобы недовольно, а скорее пытаясь скрыть улыбку. Встает, стягивает с себя штаны и аккуратно складывает их на стул. Находит брошенную в угол смятую майку, расправляет и так же аккуратно складывает поверх.
— Мако, бросай уже эту одежду, — не выдерживает Райли. — Иди сюда.
Она неуверенно присаживается на край койки. Райли опускается перед ней на колени — прямо на пол, но это ничего, так удобнее делать то, что он задумал…
Он целует ее в ямочку под коленкой, поднимается поцелуями выше по внутренней стороне бедра и останавливается у самой границы, у резинки трусиков. Ярко-синих, черт побери. Мако не была бы Мако, если бы не носила что-нибудь такое под стандартной униформой.
Райли касается ее сквозь ткань — сперва осторожно, потом все настойчивей, внимательно следя за реакцией Мако, пока наконец она сама не приподнимает бедра, помогая раздеть ее до конца.
Его накрывает пост-эффектом дрифта. Кажется, еще никогда это не случалось так вовремя — впрочем, не то чтобы он сомневался, что сумеет доставить ей удовольствие, но… Ощущения Мако и его собственное возбуждение отражаются, дублируются, переплавляются в бесконечный зеркальный коридор. Волна за волной, усиливаясь с каждым движением его языка и пальцев…
Мако запрокидывает голову, вцепляется пальцами в простынь. Прикусывает губу, сдерживая стон. Не молчи, хочет сказать ей Райли, не стоит. Но ему некогда отвлекаться.
Достигнув финальной точки, она все-таки коротко стонет и обессилено падает на кровать. Райли обнимает ее и думает, насколько же она прекрасна сейчас — раскрасневшаяся, тяжело дышащая, с блестящими глазами. На языке вертится дурацкий вопрос «ну как, понравилось», но он молчит. В конце концов, ответ он и сам прекрасно знает.
— Слушай, Райли, — говорит Мако, чуть отдышавшись, — у меня к тебе один вопрос: почему ты все еще одет?
— М-да, упущение, — усмехается он. — Надо срочно исправить…
Одежда летит куда-то в угол; Мако наблюдает за ним широко раскрытыми глазами.
— Ох вау, — только и говорит она.
— Да ладно, — Райли перехватывает направление ее взгляда и неожиданно смущается, как школьник, — можно подумать, ты никогда не видела… А, черт. Да.
— Видела, но… вживую как-то иначе воспринимается, — Мако тоже краснеет. Делает глубокий вдох: — Иди сюда.
Я и так здесь, хочет ответить Райли, но они уже обходятся без слов, новая волна фантомного дрифта накрывает их медленно, но неотвратимо. Он садится на койку, Мако устраивается у него на коленях, лицом к нему; Райли позволяет ей контролировать ситуацию — так удобнее им обоим. Она опускается, принимая его в себя — осторожно, невыносимо-медленно, но он не торопит ее; меньше всего ему хотелось бы причинить ей боль.
— Подожди, — вдруг вспоминает Райли, — я…
— Тсс, — Мако кладет пальцы на его губы, — если ты о предохранении, то не волнуйся. У меня все под контролем.
Все серьезно, понимает Райли. Все очень серьезно, раз она и правда все продумала… Впрочем, это же Мако, она не действует непродуманно.
А потом все мысли вылетают из его головы, потому что Мако начинает двигаться, и он понимает, что долго так не продержится, и хочет еще раз сказать ей, как она совершенна, но его губы заняты ее грудью, и как удачно, что им не нужны слова… Мако впивается ногтями в его плечи. Лицо у нее такое сосредоточенное, будто поиск наслаждения — это задача, которую нужно выполнить как можно лучше.
Биение пульса — одно на двоих. Общий ритм. Райли слышит чей-то сдавленный стон — кажется, его собственный; Мако по-прежнему молчит. Точка идеального синхрона, щелкает в его голове. Дальше — только дрифт, только зеркальный коридор ощущений, больше похожий на пропасть — падение и взлет одновременно…
Кажется, он выдыхает ее имя. Она стонет — как-то странно беспомощно. Последняя волна накрывает их с головой.
…Они приходят в себя медленно, словно выныривают из глубины. Не отпускай меня, думает Мако, закрывая глаза. Даже не собираюсь, думает в ответ Райли, обнимая ее. Он целует ее искусанные губы: я, наверное, никогда не смогу тебя отпустить.

@темы: we're cancelling the apocalypse, буквы руками

---

ФБ - переводы два

Один из самых любимых текстов с этой ФБ. Я технофил, да. Но ведь такие прекрасные железяки, просто невозможные (=.
Название: Хорошо меж подводных стеблей
Оригинал: "and it's peaceful in the deep", автор — theviolonist; разрешение на перевод получено
Размер: мини, 2149 слов в оригинале
Пейринг/Персонажи: егеря
Категория: джен
Жанр: психоделика
Рейтинг: G
Краткое содержание: У машин тоже есть сердце.
Примечание: 1. мыслящие егеря
2. название — отсылка к этому стихотворению
3. название оригинала — отсылка к этой песне
Предупреждение: Поток сознания. Нечеловеческого сознания.

Они медленно просыпаются, появляясь на свет совсем не так, как их создатели: сперва конечности, костяшки пальцев, колени; потом — руки и ноги, тяжелый металл, дремлющая сила; потом — все остальное, голова, реакторы, пушки, клинки, цепные лезвия, сотни разновидностей оружия, которое они не держат в руках, но содержат в себе, делают своей неотъемлемой частью; и наконец — сердце.
Тогда все начинается. Сердце -
бум бум
сердце — оно бьется и сияет, и в будущем обретет тысячу признаков, по которым будут определять его состояние, несмотря на то, что у него уже есть бесконечное множество имен, и знамен, и символов — сердце. И что куда важнее — факт, который ученые не замечают, или не желают замечать, потому что они боятся, потому что они повидали достаточно чудовищ и знают, что случается с рабами, история повторяется и все такое [и к тому же, как бы они могли на самом деле справиться с трехсотфутовым ожившим роботом, как], куда важнее этот вопрос, только этот:
есть ли создание с живым сердцем, которое не боится умереть?

Первая серия едва успевает очнуться ото сна, когда они погибают — почти все из них. Волна чудовищ, соединенных коллективным разумом — так будут говорить позже, отказываясь добавить: "не так уж отличающихся" — уничтожает их: быстро, жестоко, не зная жалости или милосердия, даже не задумываясь. Они крушат металл брони так же, как крушат стены зданий; егеря — создания рук человеческих, и потому они не кричат, не издают ни звука, только рассыпаются на части, а пилотам достается вся тяжесть их боли, вся ошеломляющая тоска существа, падающего лицом вперед в океан. Егеря и их пилоты. Если бы кто-нибудь из них выбрался из-под обломков, выплыл бы на поверхность, несмотря на раны и пробитый череп, он бы сказал в благоговейном ужасе и почти неразличимо: они живые.
Конечно же, они живые. А кого нельзя считать живым в эти дни, в эпоху чудовищ и гигантов? Кто — не живой? Может, это как раз люди — крошечные люди — может, именно поэтому они теряют присутствие духа, проигрывают битвы, проигрывают войну. Может, им стоит прекратить сражаться, стоит спрятаться в одном из своих шаттердомов и позволить взрослым разобраться с делами.
И пилоты чувствуют это, чувствуют их восхищение: когда ты впервые ступаешь в егеря, которого тебе дали, которого ты выбрал — егеря, который выбрал тебя — и ты сжимаешь пальцы в кулак, и — вот оно! — и ты думаешь (как когда-то, когда трехлетний ты стоял перед зеркалом и пытался понять, почему тот, кто на той стороне и так удивительно похож на тебя, делает то же самое, только наоборот) ты думаешь, а что, если он продолжает двигаться и без тебя, если он танцует всю ночи напролет, отбивая ритм многотонными ногами.

У егерей нет воспоминаний. Если бы они были —
звук. огонь. "это начало революции, маршал. с этим мы сможем выиграть войну. я уверен, мы сможем." "да, конечно, но давайте сначала выиграем войну, а потом будем уверены." еще огонь. сердце. бум бум. дрифт. воспоминания. гравий. металл. ядерные реакции пушки броня интерфейс дрифт дрифт ДРИФТ. пилоты. друзья. огонь. вода. враги (чудовища). "когда ты впервые ступаешь в егеря -" "не провались в кроличью нору, мако." орудия стреляют. огонь. рыба. еще рыба. акулы. города. снег. зеркала. имена. юкон танго ронин профет эден брутус гиперион эхо егерь егерь егерь. охотник. "сегодня мы -" огонь. тишина. "ты всегда можешь найти меня в дрифте." тишина. тишина.
Но у егерей нет воспоминаний. Любой ученый скажет вам об этом, и — если копать глубже — пилоты тоже, те, кто были в этих егерях снова и снова, те, кто блуждали в разумах друг друга и выбрались оттуда относительно целыми (потому что никто, никто не возвращается с войны целым) — они скажут вам. Послушайте Мако Мори, когда репортеры расспрашивают ее — после, в ангаре, когда она опирается на своего со-пилота, даже не замечая этого (так случается в эти дни, потому что егеря соединяют людей, сплетают разумы, сердца и память в одно целое, в нечто похожее на них самих, только меньше и намного проще) — "Нет. У егерей нет воспоминаний". Она даже улыбается едва заметно. Не для репортеров, конечно.
Но она знает. Она знает, и Райли Беккет знает, и каждый, кто жил и умирал вместе с егерями знает, что в дрифте есть вещи, которые не принадлежат ни тебе, ни твоему со-пилоту, не принадлежат никому — могут принадлежать всей Вселенной или этой огромной груде металла, которой они пытаются управлять. У егерей нет воспоминаний. Конечно же, у егерей есть воспоминания. Если камень может хранить память, то почему не металл?
Но ответы остаются теми же. Мера предосторожности. И в каком-то смысле они — Джипси, Страйкер, все остальные, живые или мертвые — они благодарны. Так они могут сохранить воспоминания для себя: они оберегают их, словно сокровища, оттачивают их до тех пор, пока они не оказываются выгравированы в металле, в дальних уголках их сердец. И их прицел не дрогнет, направляемый памятью об огне.

Прежде чем кто-нибудь мог предположить, что они выиграют войну, они были уверены, что проиграют. Так всегда бывает на войне: тебе говорят, что ты должен поверить, ты должен заранее победить в своих мыслях, окончательно и бесповоротно, не заноситься, конечно, но точно знать, что мы победим. Тебе говорят, что ты должен верить — но ты не веришь. Ты не можешь в это поверить. Пока ты не выиграл войну — ты проиграл; все предельно просто.
И потому — война проиграна. Война проиграна еще до начала проекта "Егерь": это всего лишь еще одна бесполезная попытка защититься от наступающих чудовищ, еще одна кирпичная стена, которую огромные клыки и когти сомнут, словно бумагу. И потому егеря просыпаются в страхе. А чего еще вы ожидали? Люди, создавшие их, охвачены страхом; каждый вечер, возвращаясь домой, они боялись, что какая-нибудь гигантская акула проглотит весь их дом вместе с их детьми; и они не осмеливались поверить, что модель робота-трансформера в натуральную величину поможет победить в этой бесконечной, апокалиптической войне. Как они могли верить?
егерь. охотник. Если бы все было настолько просто, верно? Егеря — не охотники теперь: спасители, рыцари в сияющих доспехах, железные супергерои Америки — проходят парадами по улицам городов, становятся игрушками и героями телешоу. Люди ахают со всех сторон, бросают цветы, восхищенно кричат — без конца, до тех пор, пока эти крики не сливаются в глухой рев, пульсирующий в металлическом черепе. Назад, в воду. Прочь от камер, которые не решаются даже приближаться, шаг за шагом — и их шаги отдаются дрожью на безмолвном дне океана. Лицом к лицу с чудовищем. Пилоты задерживают дыхание, их сердца бьются быстро, суматошно, как у кроликов. [есть ли создание с живым сердцем, которое не боится умереть?] Один удар. В дрифте тоже бывают взрывы; нестерпимо яркий свет и огонь. Каждый боевой прием, каждое движение имеет свое название — но здесь кажется, будто все происходит по воле случая, будто исход каждый раз висит на волоске. Иногда — говорят пилоты, если они достаточно выпьют — иногда кажется, будто это егерь направляет тебя, а ты всего лишь следуешь, иногда кажется, будто на самом деле машина — кукловод, а ты — марионетка. Кто-то боится этого; кто-то нет. Трезвея, они не говорят ни о чем подобном. Что, я правда так сказал? Да нет же. Чушь. Пьяный бред.
А что до остальных — остальные предпочитают им верить.

Смерть достается нелегко. И недешево. В условиях военной экономики у всего есть цена, и смерть позволена только наиболее отличившимся, самым достойным и верным. Она приходит с очередным ударом — звук смятого железа, ядовито-голубая кислота и неописуемая боль, когда тебя разрывают на части, на куски. И в дрифте остается только боль: искаженные воспоминания, искореженные и сломанные разумы (посмотрите на того человека и его брата); егеря сражаются до последнего удара сердца, и смерть не принимает их в милосердные объятия — она приходит, словно мстит за что-то, вырывая их из когтей кайдзю.
В эти дни смерть не бывает одинокой. Их сердце может вместить три разума, четыре (десять, сотню, тысячу), и все они были рождены братьями. Времени на то, чтобы попрощаться со всеми, никогда не хватает, даже если выкрикивать только человеческие имена. Броулер Койот Хорайзон Ромео Та -

Братья. В дрифте все — и всё — становится единой семьей. Возлюбленные, родители, дети, братья, сестры, друзья: неважно, "семья" в дрифте значит то же самое, что "Вселенная", а "Вселенная" — то же самое, что "Бог". В дрифте егеря смотрят вглубь и видят братьев и сестер, и забывают людские имена, предпочитая жесты, и тянутся вперед, делают шаг и еще шаг, и сердце бьется все громче и громче. Людские имена годятся для людей, но егеря — не люди: они машины, машины с живым сердцем, на ступеньку ниже бога. Один из людей говорит, что математика — это письмена Бога: их бога, безразличного маленького бога, недостойного внимания — и они бы улыбнулись, если бы умели улыбаться; потому что они-то знают, где искать настоящие божественные письмена — прямо здесь, в дрифте, среди сплетения контактов, в мешанине волн, среди причудливо перепутанных нитей звуков, памяти, любви, радости и неудачи.
Багровый Тайфун ступает в океан и гибнет, падает на дно. Черно Альфа следует за ним и падает тоже. Когда в шаттердоме становится тихо и темно — относительно тихо и относительно темно — егеря плачут. Они изливают свой страх — страх того, что чудовища однажды победят, свою тоску по павшим братьям — их так много, так много солдат, которые были построены только для битвы и не знали в своей жизни ничего иного. Они плачут об одиночестве тех, кто остается, об их пилотах, об усталости, и огне, и море. Когда они встречают чудовищ, они говорят -
убирайтесь убирайтесь убирайтесь
но чудовища слепы, или, может быть, безжалостны — они не слушают. Они упрямо раскрывают свои пасти — знакомые теперь куда лучше, чем хотелось бы — и с клыков капает пронзительно-бирюзовая кислота, способная прожечь насквозь металлическую кожу егерей. Убивай или умри, говорят люди.
бум бум
Убивай.
[егерь. охотник. иногда это и в самом деле настолько просто, и они выходят на охоту.]

Никто из тех, кто был на войне, не может назвать последнюю смерть — неважно, твою или врага — поражением или победой. Эти слова предназначены для толпы, для напуганных горожан, которые наконец-то могут отпереть свои ставни и выйти на улицы без страха. Солдатам остается другое: пустота. Истощение. Усталость. Они считают свои шрамы, считают выживших, и шаттердом больше нельзя назвать шаттердомом — ведь там нет егерей. Мако Мори и Райли Беккет — которые оба, в разные периоды своей жизни, прежде чем они узнали друг друга, называли Джипси Дэнжер "она" — оставили ее на дне океана, в чужом враждебном мире. Может быть, она кричит, но они не слышат, они слишком заняты своим собственным неотступающим дрифтом, отпечатком нейроконтакта, который не сотрется никогда, который они не хотят терять — даже если они могут сказать об этом только в их общем разуме, и нигде больше.
Но понимаете, понимаете — [есть ли создание с живым сердцем, которое не боится умереть?] страх — это вовсе не конец всего, страх — это только начало, и если егеря разобраны на части, это еще не значит, что они перестали быть живыми. Среди торжеств и ликования они — словно затерянное кладбище слонов, и их разбросанные останки продолжают хрипло кричать в глухие уши: мы. еще. живы. Потому что теперь, когда чудовища повержены, освободилась вакансия для новых чудовищ, и...
Если бы они достаточно владели речью, они бы сказали — как вы можете не знать, неужели вы не видели достаточно фильмов о разумных роботах, чтобы не понимать, что металл — это не только металл, что давать машине ядерное сердце — не самая лучшая идея. Но сейчас они устали; день окончен, война выиграна. Они не только солдаты — но и солдаты тоже, не люди (не. люди) и они не чувствуют ни зависти, ни горечи, ни разочарования — только тяжелую тоску, сродни той, что можно увидеть в глазах мыслящих зверей.

Вы не задумывались об обломках, что покоятся на дне океана? Для горстки людей они будут сокровищем — для людей, которые скоро будут мертвы, но которые, прежде чем умереть, расскажут своим детям вместо сказки перед сном: "Представь машину. Машину с живым сердцем". И улыбнутся, потому что они — знают.

Название: Не целься в луну
Оригинал: Don’t Reach For The Moon, автор — tielan; разрешение на перевод получено
Размер: мини, 1240 слов в оригинале
Пейринг/Персонажи: Райли Беккет | Мако Мори
Категория: джен, гет
Жанр: драма, character study
Рейтинг: G
Краткое содержание: Поиск ушедшего не всегда приводит нас в тупик. Иногда он позволяет нам подготовиться к грядущему.

Длина у этой железяки не совсем подходит, а вес так тем более. Но Райли привычно находит баланс и встает в начальную стойку для тренировочного боя, и ждет.
Никого нет.
На мгновение мир вокруг него темнее; это как открытая рана, истекающая кровью. Потом он заставляет себя двигаться, повторяет одиночные упражнения-ката, и становится легче. Немного.
В его голове звучит голос Пентекоста, отдается глубоким эхом — все эти бесконечные наставления. Райли начинает с этих воспоминаний и старается не думать о пустом месте рядом, двигаясь со всей сосредоточенностью и решимостью, которые принадлежали его внешне беспечному брату.
У фундамента Стены, среди стальных опор, которые завтра зальют бетоном, Райли входит в дрифт с памятью о своем брате.
Этого недостаточно.
Это все, что у него есть.

Когда приходит время двигаться дальше вдоль Стены, Райли оставляет ханбо позади.

Работа на Стене — тяжелый, изматывающий труд. В конце дня у большинства строителей едва хватает сил на то, чтобы выпить свою положенную кружку пива и рухнуть в постель.
Райли не может успокоиться, даже поудобнее устроившись в койке. Его голова гудит от мыслей и воспоминаний, от эха того последнего крика — Райли, слушай меня!..
Пустота внутри требует, чтобы ее заполнили хоть чем-то, и на следующий день он проводит весь перерыв, роясь в строительном мусоре в поисках подходящего обрезка трубы или какой-нибудь другой железки — чего-то, что сошло бы вместо деревянного шеста.
Он повторяет последовательность движений, одиночные упражнения, снова, и снова, и снова. Когда он наконец выдыхается, он падает в койку и спит как убитый.
Это входит в привычку по вечерам — выпивка, упражнения в ночной темноте, а потом постель.
Когда ката переходят в парные упражнения, он едва не останавливается. В последний раз, когда он это делал, Йенси стоял напротив, был готов встретить и отразить его атаку. Холодное железо в руках обжигает ладони, отдается болью в плечо, обжигает тем же холодом душу — все, что он потерял, все, чего у него больше уже не будет.
"Беккеты не сдаются, Рэлс" — звучит голос Йенси у него над ухом, и Райли хочется кричать — конечно, Йенси-то хорошо, он уже мертв.
Он снова становится в начальную стойку, не обращая внимания на ноющие мышцы, и пытается не дать пустоте поглотить себя.

На этот раз, меняя место, он забирает ханбо с собой.

Проходят месяцы. Стена растет. Кайдзю по-прежнему являются. Егеря по-прежнему сражаются с ними.
Райли продолжает упражняться с ханбо. Он, пожалуй, почти достиг того уровня, которым владел, когда они с Йенси были пилотами — хотя в одиночку, без партнера, определить сложно.
Хотя... иногда Райли кажется, что кто-то еще двигается рядом с ним, повторяя те же упражнения. Не физическое присутствие — просто ощущение, будто где-то существует его партнер, будто их ханбо встречаются в параллельном измерении, которое Райли не может разглядеть, но это не значит, что его не существует.
Это почти похоже на дрифт — их психопрофили совпадают, пока они кружат в поединке, больше похожем на танец. Но его противник вовсе не Йенси — кто-то куда меньше ростом, с легким шагом, с другим стилем боя, быстрый и гибкий.
Райли ловит себя на том, что ждет очередной ночи с нетерпением; ждет ощущения чьего-то присутствия в своей голове, синхронного биения сердца. Может быть, все это ему только кажется, может быть, это только игра воображения, порожденная отчаянным желанием заполнить пустоту в душе.
Пусть даже так; его это не волнует.

Всю долгую дорогу до Гонконга Райли не позволяет себе думать о дрифте с кем-то еще, кроме Йенси.

Мастер единоборств в Гонконге славится своей репутацией жесткого, но успешного тренера. Стоит ему встретиться с ней на арене, как Райли понимает, откуда взялась репутация. Она требует выкладываться на полную, не принимая никаких оправданий.
— Вы тренировались раньше, — замечает она, когда он начинает: первая стойка, вторая, третья.
— Так, упражнялся с куском трубы в свободное время.
— Хм, — только и отвечает она, переходя в атаку.
Райли ее стиль кажется слишком жестким — как броски змеи, угловатые и стремительные. Но это только подталкивает его стараться лучше, проверять пределы своих возможностей — он не делал так уже давно.
После поединка она хмыкает:
— Вы слишком долго работали на Стене — сплошной напор и грубая сила. Вам не нужно "ввязаться и победить", рейнджер Беккет, вам нужно найти себе кого-нибудь с дрифт-совместимостью.
Райли не согласен. Он был совместим с Йенси, и чем все это закончилось.
Он здесь, в Гонконге, с одной-единственной целью: умереть в егере.

Разминаясь, Райли убеждает себя, что он сможет это сделать. Найти со-пилота, повести егеря вместе, добраться до Разлома. И, может быть, потом он сможет умереть спокойно.

Он бросает вызов мисс Мори, потому что ему надоело. Кандидаты, которых она подобрала, не подходят — ничуть. А Райли становится интересно, как она ведет себя в поединке.
Не то чтобы Пентекост готов разрешить ей попробовать, конечно.
Райли настаивает — может, немного перегибая палку. Напор и грубая сила, ну да. Но он добивается своего.
Пружинящей походкой она выходит на арену — словно это он новичок, а она — закаленный годами боев пилот. На ее лице — насмешка и вызов, даже когда он поддразнивает ее.
А потом начинается настоящий поединок.
Она — быстрая и гибкая, неудержимая, словно острый отточенный клинок. Это не бой. Это даже не диалог. Это танец, и Райли знает все шаги, и она тоже, так четко, будто они тренировались дни напролет — каждый шаг, вперед и назад, как ветер и волны, как инь и ян. Но она не знает, не осознала еще — даже когда опрокидывает его на спину, на жесткий пол, не оставляя ему путей к отступлению, не давая никаких поблажек.
Мако не понимает, что происходит между ними — она не может, иначе она даже не подумала бы отказаться от этого.

Тестовый запуск проходит идеально, с точки зрения Райли. Их разумы — одно целое. Совместимость. Завершенность. Даже падение в "кроличью нору" ничего не меняет.

После Разлома, после медблока, после пожимания рук и похлопывания по спине от всех подряд, после долгой ночи, которую они провели, свернувшись в клубок, как два котенка, после долгого дня, заполненного поздравлениями и слезами вперемешку — они возвращаются туда, где все это началось: в тренировочный зал.
— Ты мне снился, — говорит Мако, пока они повторяют одиночные ката: первая стойка, вторая, третья, четвертая...
— Фантомный дрифт, — они смотрят друг на друга, не отражая движения, но все равно совпадая. — Мне кажется, я представлял тебя.
— Тебе не хватало Йенси.
— Да, — их ханбо рассекают воздух, в соответствии с наставлениями Пентекоста — больше контроля, мисс Мори — контакт держится ровно, после Гонконга, после Разлома. — Тебе всегда будет не хватать Пентекоста — как и твоих родителей. Это никогда не проходит полностью. Но это не значит, что тебе не станет легче.
И теперь у них есть они сами. Это не нужно говорить вслух, и Райли не говорит.
Они переходят к парным ката, не сговариваясь, даже не задумываясь.
Она нападает, он парирует, и они снова танцуют.
— Соберись, — поддразнивает Мако, когда Райли проигрывает.
— Будь внимательнее, — отвечает он.

Мако — не Йенси.
Она не должна им быть.

@темы: фандомное побоище, we're cancelling the apocalypse, перевожу слова через дорогу

---

ФБ - переводы раз

Вообще должен признаться, что большая часть из этого переводилась в режиме "человек-промт, два часа до выкладки, вычитаем после полуночи". Как ни странно, получалось даже читабельно (=. Хотя, конечно, все равно надо бы это вычитать по-человечески...

Название: Не забывать
Оригинал: "Indelible", автор — samyazaz; разрешение на перевод получено
Размер: драббл, 984 слова в оригинале
Пейринг/Персонажи: Райли Беккет, Мако Мори
Категория: джен
Жанр: character study
Рейтинг: G
Краткое содержание: Есть разные способы помнить.

Все начинается с крохотной синей звездочки на внутренней стороне запястья Мако. Райли замечает ее во время очередного спарринга — яркий промельк цвета, отвлекающая его внимание ровно настолько, чтобы дать ей возможность воспользоваться преимуществом и уложить его на лопатки.
Усмехнувшись, он салютует ей, признавая ее победу. Но Мако не улыбается в ответ, только смотрит на него неодобрительно, поджав губы: ты можешь и лучше. Впрочем, она все равно протягивает руку, чтобы помочь ему подняться.
Райли принимает и руку, и помощь. И, уже встав, разворачивает ее руку запястьем к себе — чтобы рассмотреть там свежую татуировку, все еще немного покрасневшую и припухшую.
— И что это значит?
Вместо ответа она выдергивает руку и говорит:
— В столовой уже обед, идем.
Они, как обычно, забирают свои подносы и устраиваются в ангаре — там же, где когда-то сидели, глядя на Джипси — и не заговаривают об этом.

До Райли доходит, когда она набивает три звездочки — красные с золотом. К этому времени Мако успевает добавить себе татуировок, и вообще-то ему бы стоило сообразить уже давно. Темно-синяя — маршал Пентекост, серо-стальная — Чак Хэнсен и Страйкер Эврика, две золотисто-коричневых звездочки — Саша и Алексей, три рядом — братья Вэй. Список ушедших, отпечатанный на внутренней стороне ее предплечья с военной точностью; Райли чувствует груз каждой потерянной жизни, проводя пальцами по этой линии.
Ему хотелось бы войти в дрифт снова — чтобы он мог понять. И чтобы Мако поняла — что он слишком долго носил в себе память о Йенси, что эта память выжгла в нем черную дыру, которую только недавно удалось заполнить. Он бы предупредил Мако, если бы мог — о том, как опасно отводить своим мертвым слишком много места в сердце. Но они по-прежнему не разговаривают — не об этом — и им больше не нужен дрифт, не теперь, когда Разлом закрыт, и кайдзю больше нет, и PPDC до сих пор пытается понять, что же им делать дальше, когда враг побежден. И потому все, что Райли может сделать — это догадываться.

— Дело не в том, что они мертвы, — говорит Мако вроде без повода, пока он перебирает увядшие листья салата, пытаясь отыскать хоть что-то съедобное. — Дело в том, что они... имеют значение.
— Ты имеешь значение, — выпаливает Райли не задумываясь; она удивленно моргает, недоверчивая улыбка появляется на ее лице. — И Джипси.
— Да, — кивает Мако.
— Нам стоит как-то отметить и это тоже. Выжившие заслуживают памяти не меньше, чем погибшие, — идея приходит к нему внезапно, но стоит произнести ее вслух, и он уже знает, что это правильно.
Улыбка Мако становится ослепительной.
— Да, — говорит она и крепче сжимает его руку.

Тендо рисует эскиз, а Ньют дает им контакты своего тату-мастера. В один из дней — просто день, никаких памятных дат — они отправляются в тату-салон и молча сидят, ожидая своей очереди.
Мако потирает внутренную сторону предплечья, и Райли не нужен дрифт, чтобы знать, где она попросит нанести рисунок. Она даже не вздрагивает, когда инструмент начинает жужжать и мастер приступает к работе. Ее взгляд не отрывается от собственной кожи, от символа, появляющегося под иглами. Когда мастер пытается завести разговор, чтобы занять время, Мако рассказывает о своей семье — о том, как они погибли, и как она вступила в PPDC, чтобы отомстить за них. Как она это сделала.
Расположение рисунка делает его похожим на щит, но Райли знает другое: это и есть ее сила; на той же руке, где отпечатан список ее мертвых, на той же руке, которой она управляла Джипси Дэнжер и завершила свою месть. Это — самое сильное в ней.
Когда подходит очередь Райли, мастеру не приходится даже спрашивать. Он забирается в кресло и расстегивает рубашку, обнажая участок кожи над сердцем.
— Прямо здесь, — говорит он и устраивается поудобнее, пока мастер меняет иглы.
Это — самое сильное в нем.
Он смотрит на Мако, пока касания игл обжигают кожу. Она тоже смотрит на него и улыбается, глядя, как четкие чернильно-черные линии прорисовываются на его коже: крылья, и щит между ними, и звезда в центре. Джипси Дэнжер; те, кто выжил — вместо потерянной ими семьи. И Мако стоит рядом, со сверкающими глазами, проводя пальцами по свежей повязке.

Постепенно это распространяется повсюду — медленно, потом быстрее и быстрее. Райли вдруг замечает крохотную татировку на запястье у одного из техников — случайно, в столовой. Даже Ньют добавляет символ Джипси в свои рисунки — вроде бы незаметно, но отчетливо различимо, если присмотреться.
Конечно, не все наносят эти знаки прямо на кожу — такой способ подходит не каждому. Но все равно оно повсюду — подвески на шее, нашивки на куртках, наброски на полях чьих-то черновиков.
Это принадлежит им. Это значит, что они выжили — и что они помнят. И это вовсе не груз, как он боялся, это даже не якорь, не дающий сдвинуться с места. Это просто отражение тех отметин, которые они уже оставили друг на друге, только теперь видимое. Это значит, что они — семья. Что они — вместе — что-то да значат.

Название: День Благодарения
Оригинал: "Thanksgiving", автор — suyari; разрешение на перевод получено
Размер: драббл, 682 слова в оригинале
Пейринг/Персонажи: Райли Беккет, Йенси Беккет
Категория: джен
Жанр: местами флафф
Рейтинг: G
Краткое содержание: Парад в честь Дня Благодарения и Беккеты; при участии Ромео Блю и Джипси Дэнжер.

Когда они в первый раз увидели настоящего егеря, Райли задрал голову так, что чуть не опрокинулся назад на Йенси. К счастью, позади них обоих стоял отец, держа Джес на плечах, так что они не упали. Это была любовь с первого взгляда.
Тогда егеря только появились и еще казались невероятными. Битвы выглядели так, что просто дух захватывало. По телевизору показывали самые настоящие победы против пришельцев, угрожающих существованию человечества. Егеря становились знаменитостями наравне с их пилотами, и руководство PPDC использовало каждый шанс продемонстрировать их публике и заработать общественную поддержку.
И поэтому сейчас, оказавшись на праздники в Нью-Йорке, Йенси и Райли Беккеты во все глаза глядели на ошеломляющее зрелище — как Ромео Блю непоколебимо, но осторожно шагал по улицам города. Толпа вокруг бурлила, взрывалась аплодисментами и восторженными криками. Но Йенси и Райли Беккеты просто смотрели. Молча, полностью захваченные эмоциями, совершенно не осознавая, как проходит момент, который изменит всю их жизнь.
— Йенси, — прошептал Райли, дергая брата за руку. — Ты думаешь о том же, о чем и я?
Йенси сжал его руку в ответ; они все еще стояли, не шевелясь, и смотрели вслед уходящему егерю, не обращая никакого внимания на сани Санта-Клауса, машущего рукой Санту и разбрасывающих конфетти эльфов.
— Однажды, — сказал он, — мы оба будем точно знать, о чем мы думаем.
Райли улыбнулся, с запозданием поняв, что они пропустили Санту, только когда Ромео Блю повернул за угол и он наконец перевел взгляд на уезжающие прочь сани. Толпа уже расходилась в разные стороны. Им протянули руки, но они по-прежнему стояли на месте, не отпуская друг друга.
— Эй, — негромко произносит Йенси, и Райли моргает. Повернув голову, он видит, что Йенси улыбается. И смотрит он совсем не укоризненно, как следовало бы — но Йенси всегда не особенно следовал правилам — в его взгляде только тепло. — Кроликов своих придержи, мелкий. Осторожнее с воспоминаниями.
— Да я вроде бы не... — Райли быстро переключает внимание на их непосредственную задачу.
Йенси смеется; этот смех отзывается теплом внутри Райли. В тех частях его разума, которые и есть Йенси. Невозможное, бесповоротное, всепоглощающее — Райли хотел бы (разумеется, тщетно), чтобы каждый хоть раз в жизни имел счастье испытать это чувство. Никогда не быть одному, никогда не быть нелюбимым; никаких секретов и никаких ненужных слов. Непоколебимая поддержка, без сомнений и страха, без нужды в сожалениях, извинениях, прощении.
— Ничего так толпа, — замечает его брат.
— Ага, — соглашается Райли. — Все-таки здорово, что именно нас для этого выбрали. Конечно, это та еще гадская задачка...
Они должны соблюдать предельную осторожность в каждом своем движении. От их внимательности сейчас зависит больше жизней, чем если бы они дрались с очередным кайдзю у побережья. Малейшая ошибка в вычислениях... От Йенси исходит ровная волна поддержки, и Райли концентрируется снова. Ему нравится, что они могут общаться таким образом. Как легко это получается. И как от этого он чувствует себя правильно.
— Но, знаешь, я бы не согласился быть сейчас где-то еще.
— Я тоже. Кто знает, вдруг мы вдохновим парочку детишек сегодня?
— Мы вдохновляем детей каждый день, — хмыкает Райли с напускной гордостью.
— Это точно, Рэлс. Это уж точно.
— Нам, конечно, скажут, что мы чрезмерно выпендриваемся, но...
Они поднимают правую руку Джипси и машут. Не самое безопасное движение, но места хватает. Искры веселья перескакивают между ними при мысли о том, что маршала наверняка бы удар хватил от такого нарушения порядка.
— Да, я знаю. Я тоже.
— Мы можем говорить это вслух, когда захотим, — смеется Райли. — Это же не преступление.
— Ну да, но слова кажутся такими бессмысленными, — возражает Йенси. — Как и все остальное в сравнении с этим.
Райли согласно кивает.
— И все равно... люблю тебя, Йенс.
— Люблю тебя тоже, Рэлс.
И если Райли и есть за что быть благодарным в этом году, так это за то, что он и Йенси — вместе. За то, что они делают то, что им по-настоящему нравится (и дает возможность побыть героями), и за уверенность в том, что пока они живы — они всегда останутся дрифт-совместимы. Если Райли что и знает абсолютно точно, то только это.
Он чувствует, как Йенси соглашается; и так, едва ли не взлетая, они шагают дальше по улице, выполняя свой почетный долг по защите Санты и будущего.

Название: Чаепитие
Оригинал: "Tea" by Kira_K; разрешение на перевод получено
Размер: драббл, 300 слов в оригинале
Пейринг/Персонажи: Стэкер Пентекост, Мако Мори
Категория: джен
Жанр: флафф
Рейтинг: G
Краткое содержание: Чаепитие — одна из тех вещей, в которых они пытались найти точки соприкосновения с особым усердием, но без особого успеха.

Стэкер узнавал ее традиции и язык — по мере того, как сам учил ее английскому и искусству выживания; это оказалось на редкость увлекательным занятием. Мако непреклонно настаивала на том, чтобы называть его "сэнсей" (и он согласился, зная, какую честь она оказывает ему этим словом; но все же иногда ему хотелось бы услышать "папа" из ее уст), даже когда он пробивался через тысячелетние традиции с типичной неуклюжестью уроженца Запада.
Чаепитие — одна из тех вещей, в которых они пытались найти точки соприкосновения с особым усердием, но без особого успеха.
Будучи англичанином, он был уверен, что настоящий чай — черный, крепко заваренный, с молоком и сахаром. Такой чай полагалось пить из большой чашки (с отбитым краем, но все равно любимой, потому что это был подарок "для лучшего в мире папы"), и он служил для привнесения уюта и утоления жажды.
Она же, несмотря на всю глобализацию, всегда была уверена, что чаепитие означало нечто большее. Это должна быть церемония (хотя никто не учил ее, как правильно проводить такие церемонии, и ей оставалось полагаться на описания из книг и фильмов), нечто, что необходимо ценить и уважать. И, конечно же, чай должен быть зеленым, и его совсем не нужно портить сахаром или молоком. Его следует пить маленькими глотками, достигая внутреннего спокойствия и готовясь к сражению. Она хотела бы разделить такую церемонию со своими настоящими родителями — но, увы, теперь это было невозможно.
Тем не менее, Мако подарила сэнсею чашку в День Отца (глупый обычай — выбирать всего один день в году, чтобы почтить отцов, как будто все остальное время никто не испытывает к ним любви); а на свое четырнадцатилетие она получила в подарок маленький чайник и набор фарфоровых чашек.
— Умение находить компромисс, — сказал он, когда они уселись с чашками в руках — и каждый с чаем по собственному рецепту, — именно это делает нас лучше, мисс Мори.
— Да, сэнсей, — она наклонила голову, улыбаясь в ответ на его едва заметную улыбку. — А также чай.

Название: "И до ночлега путь далек"
Оригинал: "And Miles To Go Before I Sleep", автор — tielan; разрешение на перевод получено
Размер: драббл, 642 слова в оригинале
Пейринг/Персонажи: Стэкер Пентекост, виртуально Тэмсин Севьер
Категория: джен
Жанр: драма, ангст
Рейтинг: G
Примечание: отсылка в названии — Роберт Фрост
Краткое содержание: Иногда Стэкер Пентекост по-прежнему слышит голос Тэмсин у себя в голове.

После этой проверки на совместимость он думает вовсе не о разочарованной Мако. И не о Беккете, почувствовавшем притяжение дрифта во время поединка, пришибленном, когда Стэкер указал ему на его место. И даже не о Герке, укоризненно качающем головой — "приятель, что за фигню ты творишь?"
Стэкер думает о Тэмсин, cпускаясь в лифте к вертолетной площадке, когда кровотечение начинается снова.
Он вытирает кровь, привычно глотает таблетку метароцина.
Он выходит из-под мрачных сводов шаттердома — под ветер, пахнущий городом и океаном, и следует мимо вертолетов и транспортной разметки к нависающим над морем перилам. Ветер швыряет ему в лицо клочья морской пены. И он думает — как не единожды уже думал, глядя на этот океан — о своем со-пилоте.
Он думает о Тэм и ее неукротимом боевом духе. Он думает о той ярости, с которой она сопротивлялась раку, не отступая ни на шаг. Он думает о том, как блестели ее глаза, когда она смотрела на Мако, когда та упорно тренировалась каждое утро.
И он помнит, как видел в ее глазах тревогу — вскоре после того, как документы об удочерении были полностью оформлены — она смотрела на него не как на маршала, не как на своего со-пилота; она видела просто мужчину, который изо всех старается вырастить из маленькой девочки женщину, которой она может стать.
Она хочет быть пилотом.
Если у меня все получится, ей никогда не придется им становиться.
А если не получится?
Тэм лежала на другой стороне кровати, уже укутавшись в свои одеяла. Они делили постель — ничего больше. Не спали вместе.
Знаешь, она чем-то напоминает мне Луну.
Этого он не ожидал. Они почти никогда не говорили о Луне.
Мако напоминает тебе Луну?
Именно. Она будет делать то, что ты хочешь, но что-то в ней стремится к полету. Попытайся удержать ее на земле — и ты потеряешь ее.
Годы спустя, за тысячи миль от того места, где похоронена Тэм, Стэкер смотрит в бушующий предрассветный океан и снова слышит голос своего со-пилота.
Не вздумай это испортить, Стэкс.
По его плану, он сам должен был пилотировать Джипси вместе с Беккетом. Последний бой, последний рывок; уйти в пламени, сделав, наконец, то, зачем он пришел в PPDC. Последний удар — ради Тэм, и Луны, и всех тех, кого он знал, с кем работал, с кем стал друзьями, кем командовал и кого потерял.
А если у тебя не получится?
Он мог бы войти в дрифт с Беккетом, если понадобится. Мог бы не пустить Мако в конн-под, оставить ее в безопасности.
Ты ее потеряешь.
И на этот раз он знает, что Тэм права.
Да, Мако справится с заданием — и справится на отлично. Но дело уже не в том, чтобы признать за ней право быть кандидатом в пилоты. Сейчас он отнимает у нее возможность после того, как она оказалась лучшим из кандидатов.
Стэкер не хочет видеть Мако в конн-поде. В какой-то степени, он не хочет видеть мистера Беккета даже близко от своей дочери. И он совершенно точно не хочет потерять еще одну из тех, кого любит — и снова из-за кайдзю.
Но что-то в Мако стремится к полету.
Тэм была права.
И Стэкер может дать Мако крылья и отпустить в небо, которое ей так нужно — или подрезать перья и приковать к земле навсегда.
Его часы сигналят, напоминая, что скоро — тестовый дрифт мистера Беккета и его со-пилота. И он все еще не объявил, кто это должен быть.
Ты научишь меня?
Может быть, однажды.
Он отворачивается от океана и от Разлома и шагает назад в шаттердом, приняв решение.
Он дал обещание, которое нужно исполнить.

Внезапный рейтинг. И невнезапный беккетцест (=. С переводом названия ничего пристойного так и не вышло и дух Третьего легиона витает тут где-то рядом, что уж там
Название: Совершенство
Оригинал: "Heat and Sound and Perfection" by Schizzar; запрос на перевод отправлен
Размер: драббл, 863 слова в оригинале
Пейринг/Персонажи: Райли Беккет / Йенси Беккет
Категория: слэш
Жанр: флафф, character study
Рейтинг: R
Краткое содержание: "Они были — взрыв и свет, сила, перед которой ничто не могло устоять. Их разумы идеально сочетались друг с другом..."
Примечание/Предупреждения: инцест

Они были — взрыв и свет, сила, перед которой ничто не могло устоять. Их разумы идеально сочетались друг с другом — наблюдая за пляской графиков на экранах, Тендо говорил, что это похоже на балетную хореографию. Конечно, они с Йенси всегда были близки.
Райли обожал своего брата; они вместе поступили в рейнджерское училище, и он был просто вне себя, когда Йенси отказался принимать участие в разработке прототипа четвертой серии егерей — только потому, что он ждал, пока его младший братец не сдаст все тесты. Не то чтобы кто-то сомневался, что они будут командой, но Райли считал, что Йенси не стоило упускать такую блестящую возможность только ради него.
Но стоило им впервые соприкоснуться в нейроконтакте — и Райли понял, что на самом деле у них обоих никогда не было никаких других вариантов. Синхрон был идеальным — так, что перехватывало дыхание; когда они одолели своего первого кайдзю, от торжества и радости, поделенных на двоих, едва не остановилось сердце.
Потом, разумеется, наступил неизбежный откат. Их предупреждали еще на тренировках. Отложенная реакция на обрыв контакта. Когда Райли, кое-как цепляясь за Йенси, добрался до их общей комнаты, его уже тошнило. Йенси помог ему привести себя в порядок, а потом затащил младшего в постель и обнял, прижимая к себе дрожащее тело. Вдвоем на узкой койке было тесно, но они как-то поместились — как тогда, в тот жуткий год, когда кайдзю разрушил их родной город, и оставалось не так уж много мест, где можно было спрятаться и выжить.
— Это просто адреналин выветривается, — сказал Йенси. — И ты заново привыкаешь, что меня больше нет в твоей голове, — он крепко держал Райли широкими ладонями, большим пальцем проводя вдоль позвоночника.
— Мне нравится быть в твоей голове, — пробормотал Райли. Он слышал, как Йенси рассмеялся, слышал, как бьется его сердце — возле самого уха, бесконечный настойчивый ритм.
— Мне тоже нравится там быть, — ответил Йенси.

Со временем стало легче. Ему уже не казалось, что он полностью отключается от разума Йенси — скорее, просто что-то приглушает контакт. Конечно, Райли сказал об этом брату, и Йенси подтвердил, что чувствует себя точно так же — но никому другому они не говорили ни слова. Им хотелось оставить себе нечто, что принадлежало бы только им двоим, нечто, нетронутое смертью, разрушением и страхом, царящими вокруг.
Все это казалось абсолютно естественным — как маршрут из точки А в точку Б, словно так и должно было быть. Откат от нейроконтакта постепенно ослабел, но куда легче было справляться, тесно прижавшись друг к другу; незаметно объятия перешли в поцелуи, а потом — в медленный ленивый секс на нижней койке, от которого кружилась голова и казалось, что они снова в дрифте с Джипси Дэнжер, бесконечно свободные и невесомые.
Райли не был уверен, знает ли об этом кто-то еще — но ему было все равно. Он любил Йенси и знал, что Йенси любит его тоже. Он чувствовал это каждый раз, когда их разумы сливались воедино, а весь остальной мир мог отправляться к черту — он не собирался отказываться от доставшихся ему крупиц счастья. Иногда по ночам Райли просыпался в холодном поту и перебирался в постель к Йенси — просто чтобы быть рядом.
Иногда бывало наоборот.

Все было просто. При их образе жизни нередко случалось так, что адреналин некуда было девать, они нервничали и злились друг на друга, и никто, кроме них самих, не смог бы ничего с этим сделать. Иногда они затевали драку, швыряя друг друга через комнату, не разбираясь, кто побеждает — потому что они были друг у друга в голове весь день, и предугадывать движения вне конн-пода было так же легко, как и в дрифте. Но иногда это не помогало тоже, и они падали обратно в постель, награждая друг друга поцелуями, больше похожими на укусы.
Обычно Йенси был сверху. Никто из них никогда не испытывал влечения к другим парням — но их тянуло друг к другу, и Райли казалось, что это его естественная предрасположенность — позволять Йенси вести, давать ему то, что нужно, брать то, что он хочет. Но были ночи, когда откат особенно ударял по Райли, и тогда Йенси оказывался под ним, закидывал ноги на плечи Райли, позволяя младшему искать свое освобождение, заново утверждать — физически — что их контакт никуда не исчез, что их связь остается такой же прочной и вне дрифта. Все это неизменно заканчивалось небрежными поцелуями и шепотом "я-люблю-тебя" — глупая сопливая романтика, до которой они бы никогда не опустились ни с кем другим, но друг с другом это казалось правильным.
Все — абсолютно все — было правильно, пока они были вместе. И они должны были быть — всегда. Теперь Райли уже не мог избавиться от присутствия Йенси в своей голове — и он ничуть не хотел этого. Йенси был занозой, которую он никогда бы не выдернул; эта сладкая боль и (каким бы затасканным ни было это слово) любовь, заполняющие все его существо — они вдвоем всегда были совершенны.

@темы: фандомное побоище, we're cancelling the apocalypse, перевожу слова через дорогу

---

ФБ - драбблы

Начинаем традиционное пост-ФБшное разрывание ленты (=. Сперва, как обычно, семечки, то есть драбблы и около.

Тут, на самом деле, моего меньше половины - то, что после звездочек. Все остальное и идея текста принадлежит Чиоре. Укур, понятно, общий (=.
Название: Весна
Размер: драббл, 717 слов
Пейринг/Персонажи: Райли Беккет, ОЖП
Категория: джен
Жанр: general
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Весна 2020 года. "Пора уже просыпаться".

В Анкоридж, кажется, пришла весна — так ярко светило солнце.
Лола протянула руку — опустить солнцезащитный козырек, а в следующую секунду чудом успела отвернуть руль. Серая куртка мелькнула, казалось, рядом с самым зеркалом заднего вида, с нарядной синей дверцей её новой машины.
Первую секунду она, кажется, не могла думать ничего вообще, в следующую — вспомнила несколько крайне непечатных выражений, еще через одну — повторила их вслух, съезжая на обочину, выпрыгивая из дверцы и пересекая газон.
Серая куртка удалялась по улице, как ни в чем не бывало, и это взбесило её ещё больше, хотя, казалось бы, уже некуда.
— Эй! — прокричала она вслед, слегка подпрыгивая от ярости. — Эй ты… уб-блюдок, ты что решил, блять, — ты в танке?! В егере, черт бы тебя забрал?!
Со стороны её пляски выглядели, должно быть, комично. Но, как говорил дядюшка, школьный учитель физики, потенциальная энергия у Лолы отсутствовала — была только кинетическая, и останавливаться она не умела.
Только вот и тот парень не останавливался, словно вовсе и не заметил её ругани вслед, уходя спокойной размеренной походкой.
— Дерьмо! — взвыла Лола, выхватывая из кстати подвернувшегося мусорного бака банку из-под пива, разгоняясь вслед подонку и швыряя свой снаряд ему в спину.
Попала.
Он обернулся так резко, словно готов был встретить напавшего со спины — совсем не так эффектно, как в кино, но очень ловко.
Она пробежала по инерции ещё пару метров и остановилась, наткнувшись на его взгляд, а глаза у него были… нехорошие, неживые, пыльные как будто, и что-то оттуда, из припорошенной пылью серой глубины, медленно всплывало что-то. Что-то вроде недоумения. Она испуганно попятилась, но врожденное упрямство победило.
— Вы, — показала она на него, для верности, — дорогу переходили. Я вас, — она, не в силах остановиться, ткнула себе в грудь, снова указала на него, а в заключение — на свою брошенную машину, — вас чуть не сбила.
Парень вопросительно приподнял бровь. Если бы при этом раздался скрип, Лола бы не удивилась.
— Блять, — сказала она. Негодование постепенно перегорало.
— Мисс, — сказал он неожиданно, голос у него был хриплый, как будто он давно не разговаривал. Она вскинула голову и снова наткнулась на его взгляд, отчего её передернуло. — Извините, я…
— Дорогу не заметили? — саркастически спросила она. Её затрясло от пережитого испуга и почему-то остро захотелось горячего кофе. — Купите себе очки, а если вы решили убиться, то, пожалуйста, не об мою машину. Ни об чью машину, понятно вам? Мне совсем не хочется… садиться в тюрьму из-за придурка вроде вас. И никому не хочется!
Это прозвучало визгливо и уже совсем обиженно. Она закусила губу, повернулась и пошла обратно, остро ощущая спиной его взгляд.
«Идиот», — подумала она, захлопывая за собой дверцу — чуть сильнее, чем нужно было.
«Псих».
Руки дрожали, и она твердо решила остановиться возле ближайшего кафе, чтобы придти в себя. Но только не здесь — где незнакомый светловолосый парень всё так же стоял и смотрел ей вслед.
Почему — было совсем не её дело.

***
...Кажется, и вправду уже весна. Райли прищурился от бьющего в лицо солнца. Апрель... вроде как апрель, хотя точно сказать он не смог бы — он не считал дни. Зачем, если они ничем не отличаются друг от друга? Одинаковая серая пустота — серая, как тот туман, затянувший берег, когда… Стоп, сказал тихий голос в его голове. Не думай об этом.
Тряхнув головой, Райли побрел дальше по улице. Не стоять же тут, дожидаясь, пока еще кто-нибудь не наедет. Краем глаза поймал свое отражение в стекле витрины — и в первый момент даже не узнал. Да, приятель, насмешливо протянул все тот же внутренний голос, такого бы тебя в рейнджеры не взяли.
Плевать, молча огрызнулся Райли. Я не рейнджер и никогда уже им не буду.
А тебе не кажется, что в чем-то эта девчонка была права? Пора уже просыпаться. Ты жив, как бы ни старался убедить себя в обратном.
(Говорят, разговоры с самим собой — плохой признак. А если разговариваешь с собственным со-пилотом? Не бывшим, потому что бывших никогда не бывает.)
Его взгляд упал на объявление на столбе. «Для постройки Стены Жизни требуются рабочие…»
Стройка, значит. Идея ничем не хуже любой другой. Может, если занять себя работой по горло, удастся спать без снов. Или хотя бы просто спать.
Он когда-то работал на стройке, вспомнил Райли. После того, как закончил школу и перед тем, как пойти в рейнджерское училище… То есть нет, не он. Это же был Йенси. Он понял, что почти не может различить, где чьи воспоминания.
Но это ничего. Я просто буду помнить за двоих. Это не так уж сложно.
И, пожалуй, стоит начать заново считать дни.

Изначально это был просто так драбблик, я ему даже названия не успел придумать (так и проходил под кодовым обозначением "Райли и кайдзюисты"). А потом мы подумали и решили, что кайдзюисты - тема широкая и надо бы расширить и углубить, а потом Айриэн растаращило на миди... Драбблик был в оное миди успешно интегрирован, но я все-таки стащу его отдельно. И да, финальные пара абзацев - это опять не я и опять Чиора, что характерно (=.
Название: Благодать
Размер: драббл, 942 слова
Пейринг/Персонажи: Райли Беккет, строители Стены, проповедники культа кайдзю
Категория: джен
Жанр: повседневность
Рейтинг: G
Краткое содержание: некоторые особенности взаимодействия сектантов с бывшими рейнджерами

Июнь 2021, Аляска
Здесь, на Стене, к служителям культа кайдзю относились по-разному. Кому-то было просто наплевать, кто-то откровенно презирал — «тьфу, сектанты!»; кто-то даже верил — нынче и не в такое поверишь… Энди в число верующих не входил, но, когда двое проповедников культа Повелителей Глубин заявились в столовую, полную строителей, под конец обеденного перерыва — решил остаться послушать. Вдруг что интересное расскажут. Тем более что обратно на Стену пока никого не гнали, даром что смена вот-вот должна была начаться — договорились эти болтуны с начальством, что ли?
Сама проповедь оказалась короткой, и ничего нового Энди не услышал — обычные россказни про то, что грядет Апокалипсис и всем живым надо не сопротивляться, а срочно покаяться и принять кайдзю как искупление грехов. Тем, кто во имя более эффективного покаяния присоединится к секте, разумеется, гарантировали хорошую жизнь в обновленном и очищенном мире. После того, как этот закончится.
«Только что-то он никак не заканчивается, — подумалось Энди, — восемь лет уже. До фига нагрешили, видать, всё не искупим…»
Сектанты тем временем перешли к индивидуальной обработке. На людей, переживших не лучшие времена и готовых схватиться за что угодно, у них глаз был наметанный. Долгие годы практики, не иначе.
За спиной Энди кто-то присвистнул:
— Ну, они и додумались — к Беккету прикопаться! Сейчас будет шоу…
— А в чем дело-то? — упомянутый Беккет выглядел вполне нормально — светловолосый парень лет двадцати пяти, не старше самого Энди; разве что взгляд странный, застывший какой-то, но мало ли у кого какой взгляд… — Что с ним не так?
Стоявший рядом крепкий мужик со сварочным аппаратом через плечо хмыкнул:
— Э, парень, да ты никак новенький.
— Ну… позавчера приехал, — пожал плечами Энди.
— Оно и видно. А Беккет… он, во-первых, психованный малость. Ты, кстати, это запомни на будущее. Он вроде и спокойный, но лучше с ним не связываться. Драться этот парень умеет, этого не отнять.
— Ну, а во-вторых-то что? — поторопил Энди — ему становилось интересно.
— Он, говорят, раньше рейнджером был. А потом егеря угробил, его за это из PPDC и выперли. И с головой у него тоже как раз с тех пор непорядок. Ну и… можешь представить, что он думает про кайдзю и все, с ними связанное.
— Да уж…
— Спорим на двадцатку, что эти своими ногами отсюда не уйдут? — вмешался еще один строитель.
— Что я, дурак, что ли? — отозвался мужик со сварочным аппаратом. — Вопрос только в том, сколько они успеют проговорить. Минут пятнадцать, не больше.
— Десять. Ну что, спорим? — он повернулся к Энди: — Парень, разбей. И пошли поближе, послушаем.
Начало разговора они не расслышали — впрочем, там наверняка были стандартные заходы на тему «поделитесь тем, что вас гнетет», «обретите покой»… Беккет слушал молча, не меняя выражения лица. Тем временем проповедники добрались до журналов — те же тексты, только с цитатами и картинками.
— …И помолимся также, — тот сектант, что был повыше ростом, перелистнул на последнюю страницу, — за великих грешников, именующих себя рейнджерами. Ибо хотя и противостоят они в неразумии своем воле Повелителей Глубин, но даже для них не закрыт путь к покаянию и спасению. Так, брат наш Йенси Беккет, приобщившийся ныне благодати Владык Бездны…
— Простите, — перебил его бывший рейнджер, — что вы сейчас сказали?
— Брат наш по вере, — второй культист потряс журналом, и Энди разглядел там фото улыбающегося светловолосого парня в рейнджерском костюме, — пребывающий во благодати, ибо принял дар гибели от посланца…
Договорить он не успел. Беккет ударил коротко, почти без замаха, так, что Энди даже не заметил начало движения. И еще раз.
— Еще добавить… благодати? — спросил он. Очень тихо, но в наступившей тишине всё было отлично слышно.
Проповедники не ответили: один поднимался с пола, потирая ушибленную челюсть, второй, хотя и устоял на ногах, со страдальческим выражением лица ощупывал подбитый глаз. Он-то в итоге и подал голос:
— Мы будем жаловаться в полицию…
— Найдите сперва в этой глуши полицию, — хмыкнул кто-то из строителей.
— И вообще, шли бы вы отсюда, — посоветовал кто-то еще, — а то ведь вас сейчас вынесут…
Как выяснилось, с инстинктом самосохранения у культистов, несмотря на идиотские убеждения, все было в порядке — ретировались они мгновенно.
— Ну, гони мою двадцатку, — напомнил один из заключавших пари. — Я вроде выиграл.
— Ни хрена подобного, — возразил второй. — Семь минут с секундами, я время засекал. Так что все при своих…
Энди повернулся поискать взглядом Беккета — интересно же, что он будет дальше делать — но увидел только спину в сером свитере, затерявшуюся в толпе. Словно ничего и не случилось.
«М-да… И впрямь псих, похоже. Ну или, как минимум, что-то с ним не так. Вот хотел бы я знать, от егерей у всех крыша едет или это ему одному так не повезло?..»

Ночью, идя по коридору барака в общую уборную, Энди краем глаза заметил какое-то движение в окне... и замер, увидев, как легко Беккет сейчас нападает, уворачивается, атакует, делая выпады шестом, и отскакивает — неожиданно тихо, как во сне. На мгновение показалось, что воображаемый противник существует — просто его не видно.
…егерем управляют два пилота…
…часто они являются родственниками, но в любом случае крайне близки эмоционально…
…брат наш по вере, пребывающий во благодати, ибо принял дар гибели от посланца…
…егеря угробил… и с головой у него тоже как раз с тех пор непорядок…

Всё, что парень знал о рейнджерах, о егерях и о Беккете, соединилось, словно кусочки паззла. Энди всегда считал это выражение преувеличением. Но почему-то сейчас он никак и ничем не отреагировал на своё открытие — только развернулся и пошел обратно.
— Чего бродишь? — спросил сосед с нижней койки, когда Энди, влезая наверх, нечаянно потревожил его.
— Там… — замялся он, пытаясь подобрать слова, — во дворе…
— А, Летун танцует. Он так частенько. Заснуть не может. Не бойся, не прирежет.
— Да я и не боюсь, — ответил Энди, заворачиваясь в одеяло и пытаясь выбросить эту историю из головы. Хотя — он чувствовал — долго еще не выбросит.

Здесь комментировать особо нечего - ну, очередное МакоРайли. Люблю я их. И могу гнать о них километрами (=.
Название: Разговоры
Размер: драббл, 722 слова
Пейринг/Персонажи: Райли Беккет, Мако Мори
Категория: джен
Жанр: missing scene, character study
Рейтинг: G
Краткое содержание: Перед последним броском в бездну есть еще время досказать недосказанное.

… — Помнишь, ты говорила, что представляла меня иначе? — спрашивает Райли.
Мако раздраженно дергает плечом. То есть она бы это сделала, но когда ты подключен к егерю, который болтается на тросах под вертолетами, особо не подергаешься — так что она ограничивается соответствующей эмоцией. Благо дрифт позволяет.
— Теперь-то какая разница?
— А мне интересно. Нам лететь еще несколько часов, — Райли, похоже, счел своим долгом разъяснить все предельно доступно. — Если все это время думать о предстоящей битве, то к решающему моменту будешь не пилот, а тряпочка. А такой вариант нам с тобой, ясное дело, ни к чему. Так что лучше болтать о всякой ерунде.
Ужасно странный этот разговор сам по себе, думает Мако. Можно было бы и прямым контактом обойтись, зачем слова… Впрочем — самокритично признает она — мысленная речь ей пока что не очень удается. Опыта маловато. А если молчать, можно и вправду с ума сойти… Поэтому они болтают по внутренней связи Джипси, удостоверившись, что ни в комцентре, ни в Страйкере их не слышат.
— Это ты себя относишь к категории «всякой ерунды»? — уточняет Мако.
— Ну, вроде того, — Райли обезоруживающе улыбается. — Так вот: что ты там обо мне навоображала, а?
Мако вздыхает. «Я представляла его иначе…» Разумеется: пересмотрев гору материалов — от технических отчетов до телерепортажей, выучив чуть ли не наизусть каждый боевой выход Джипси, все особенности тактики — сложно было не составить хоть какое-то мнение…
— Нет, серьезно? — смеется Райли, поймав образ из ее мыслей. — Вот прямо-таки рыцарь в сияющей броне?
Мако поджимает губы — не то обиженно, не то возмущенно:
— Вы выглядели такими… героями новой эры.
— Мы были ужас как юны и самонадеянны, — признается Райли, посерьезнев. — И да, честно говоря, мы были те еще паладины. Защитники человечества…
— Я помню, как ты говорил в одном интервью: «Мы тут спасаем мир — ну, точнее, помогаем спасать». Скромно так.
— Угу. Только это говорил не я, а Йенси. Я молча улыбался в камеру. Помнится, это было почти сразу после нашей первой победы. Мы вообще здорово умели побеждать. Вот проигрывать, как выяснилось, совершенно не умели… Ну, или я один не умел.
Не надо об этом сейчас, хочет сказать Мако, но оказывается, что достаточно подумать — и Райли ее понимает. Все-таки общение в дрифте — странная штука, она все еще не может привыкнуть…
— Ничего, к этому быстро привыкаешь. Еще пара выходов — и нормально будет.
Ну вот, опять. Ну как он это делает?
— Извини, больше не буду, — снова улыбается Райли.
— А это как в том анекдоте: больше и не надо… — ворчит Мако.
— Ты что, опять на меня злишься?
— Вот еще. Делать мне больше нечего!
На несколько секунд повисает тишина.
— Ты тоже хочешь что-то спросить, — наконец говорит Райли. — Ну?
— Ладно, — Мако облизывает губы. — Почему… почему ты заступился за меня тогда, на испытаниях? Ты ведь даже не думал тогда, что мы и вправду можем быть совместимы.
— А ты — думала?
— Я сверяла сканы энцефалограмм. Это, конечно, очень приблизительный результат, но просчитать вероятность можно… Стоп. Не уходи от вопроса.
— Нипочему, — Райли пожимает плечами — мысленно, разумеется. — Просто я заметил, что для тебя это важно. Отчего бы не помочь хорошему человеку?
— Это я-то хороший человек? — скептически уточняет Мако. — Я на тебя тогда так наехала…
— Я видел, как ты смотрела на Джипси. Знал, сколько ты сделала для нее. Что, после этого я мог думать о тебе что-то плохое?
Они улыбаются — абсолютно одинаковыми улыбками. И чувствуют, что Джипси тоже улыбается, как бы странно это ни звучало в отношении 80-метрового боевого робота. Но ни Мако, ни Райли это не удивляет — как любой пилот, они отлично знают, что егеря тоже живые.
— Знаешь, — говорит Мако после очередной паузы, — мне даже не хочется выходить из дрифта. Здесь так… уютно…
— Не бойся. Связь же все равно остается, даже без подключения. И потом…
Райли замолкает, не договорив. Они оба понимают: скорее всего, им уже не придется выходить, и возвращаться тоже не придется. Понимают даже ясней, чем если бы это было произнесено вслух.
— Так, — Райли решительно отсекает все лишние мысли, — никаких «когда», «если» и прочей чуши. У нас есть задание, мы его выполним, и точка. А дальше просто не думай, ладно?
Мако кивает.
— Выполним. Мы должны.
Болтать о чем попало больше не тянет, но молчать вместе — тоже, как выясняется, неплохо. Знаешь, чего я сейчас хочу, Беккет? думает Мако.
Знаю, так же без слов отвечает Райли и осторожно обнимает ее за плечи — только в дрифте, конечно, но этого более чем достаточно. Мако выдыхает и прикрывает глаза.
Может, мы даже вернемся. Я почему-то в это верю.
Мако не знает точно, чья это мысль, но ей тоже хочется верить.

@темы: we're cancelling the apocalypse, буквы руками

---

ПЧеньки (=

И даже сразу два (=
 MadeInQuebec,  Rajyan, добро пожаловать!

Всем кофе с печеньками, и побольше (=

@темы: приветствия, (безумное?) чаепитие

---

Ну - ура нам! Выложили деанон.
Моих работ там, страшно сказать, 22 штуки, из них пять авторских текстов (и даже одно целое миди). И макси, переведенное почти в одиночку. Плюс визитка и верстка всего. Думаю, можно позволить себе немного погордиться и погладить ЧСВ. (=

еще плашечки

@темы: фандомное побоище, we're cancelling the apocalypse

---

Из жизни упорошек: сел немножко поиграть в МЭ - немножечко, ну совсем чуточку - встал спустя часов этак семь...
Чую, близка стадия "очнулся с рассветом". Пока что ситуация описывается фразой "что-то часто меня убивают, наверное, спать пора". (=
Впечатления и скрины воспоследуют. Много скринов, сотни полторы вышло. Не знаю, зачем - на память, видимо. Фотоальбом Шепарда (=.

Неудобно играть с русифицированным интерфейсом (брат мой Пьетро поставил, а я-то к оригинальному привык). Пока жаловался на перевод, породил термин "Пожинятели" (вспомнив "Пожинателей" вместо нормальных Жнецов из первой части) - ну, у меня было пять утра и я был далек от здравого рассудка (=.
ПожиНЯтели. Кавай из бездн темного пространства. Галактика обречена.

@темы: embrace eternity, смеющиеся грибы

---

лытдыбр

1. Внезапное: пробежал с утра шесть км. Не останавливаясь. Сам от себя не ожидал. По ощущениям мог бы и больше, но тогда я рисковал бы завтра вообще не встать (=.
От чего зависят результаты - совершенно непонятно. Вчера вот превратился в бревно после четвертого километра, хотя казалось бы - то же время суток, и спал примерно столько же.. Загадочно все, в общем.
Кажется, начинают проявляться те самые хваленые эндорфины от физнагрузок. Мимими, что еще можно на это сказать (=

2. Я библиофил, и это диагноз.
Пошел я в секонд. За тряпочками, ага. Ботиночки хотел, свитерок... Ну да, конечно.
Теперь у меня есть: три книжки, причем одна из них - здоровенный кирпич, 2.95 мелочью в кармане и еще доллара четыре на старбакской карточке. И перспектива топать все семь км обратно с существенно потяжелевшим рюкзаком, потому что на метро не хватает пять копеек. А, да, свитерок и ботиночки у меня тоже есть. Как ни странно.
Зато собрал "Сарантийскую мозаику" полностью, а то был как лох с одним вторым томом. Сижу в Старбаксе, пью кофе, абсолютно счастлив. Меня не вылечат (=

@темы: лытдыбр, записки литературоеда, flesh is weak

---

А вот кому еще коммандера Райли Шепард? Посмотреть, как она выглядит во второй части, и вообще. И платьишко, а то народ же просил (=.

фоточки на память (=

Выглядит, в общем, примерно так:

Шрамы светятся, ну а как же. Вообще что-то после смерти моя Шепка паладинствовать стала заметно меньше, надо сказать.

Морда лица без визора:

Наглая турианская физиономия, нецензурная ящерица, прекраснейший Гаррус Вакариан:

Лично я считаю, что его не портит даже снесенное прямым попаданием пол-лица.

Диаложек (=

Отличная пара вообще (= два дятла со снайперками и симметричными шрамами

Бессовестно пьяная Шепка после приговоренной с доктором Чаквас бутылки (=

Собственно, платтячко. Пока Шепард у себя в каюте надевала это издевательство и пыталась сообразить, как в нем двигаться, словарный запас экипажа "Нормандии" обогатился многими новыми выражениями. СУЗИ потом клятвенно заверяла, что трансляцию из капитанской каюты в общую систему связи просто забыли выключить, и вообще это чистейшая случайность и не надо тут валить на честный ИскИн (=.

Оно же в движении. Еще и каблуки. Брр.

Крупный план:

А здесь мне просто лицо нравится (=

@темы: embrace eternity