Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

ФБ - аналитика: ReBoot

Если кто-то думал, что ФБ-шное всё закончилось вчера/утром - извините, чуваки. Еще не закончилось (=.
В частности, у меня было аж три перевода фандомной аналитики. Надо сказать, переводить аналитику - это такое... из серии "станки, станки". То есть абсолютно нетворческое занятие. Ну, во всяком случае, для меня. Художественные тексты переводить интереснее, но сложнее. Зато с аналитикой получается быстро, если войти в ритм работы (=.

Название: Юзер существует, и Он – это я
Переводчик: Alre [GipsyDanger] Snow
Бета: как всегда
Оригинал: "There Is A User, and He Is Me" by RapunzelK; запрос на перевод отправлен
Форма: фандомная аналитика
Категория: джен
Размер: мини, 2963 слов в оригинале
Рейтинг: G – PG-13
Краткое содержание: анализ образа юзера как верховного божества для героев сериала

Из Сети,
в которой есть системы, люди и города,
Я пришел сюда: в Мэйнфрейм.
Мой формат – Страж;
Моя обязанность – исправлять и защищать.
Защищать моих новых друзей,
Их надежды и мечты,
Защищать их от врагов.
Говорят, вне Сети обитает Юзер,
который загружает игры ради удовольствия.
Точно никто не знает, но можно попробовать выяснить.
Reboot!

Две последние строчки поднимали этот вопрос на протяжении четырех сезонов и семи лет. Ссылки на концепцию юзера встречаются по всему сериалу, но сколько-нибудь конкретное описание дается только в четвертом сезоне, то есть достаточно поздно; и даже оно минимально. Мнения о юзере расходятся – от атеистических взглядов Факса Модема: "Нет никакого юзера. Это просто массовый психоз, запущенный Стражами" (серия 22, "Trust No One/Не доверяй никому") до "радикальных" теорий Боба о добром и любящем юзере, который не станет сознательно насаждать зло в киберпространстве (серия 42, "What's Love Got to Do With It?/Что любовь сделает с этим?"). Большинство, по-видимому, воспринимает юзера как сочетание противоположностей – рука, дающая и карающая одновременно. Игры и вирусы терзают город, разрывы продолжают появляться, все киберпространство захвачено хроновирусом – но жители города по-прежнему верят, что юзер остается здесь и присматривает за ними; "Юзер посылает нам то, что может, чтобы сделать нашу жизнь чуть лучше... обычно" (Фонг, серия 11, "Infected/Зараженный"). Также интерпретации понятия юзера среди спрайтов различаются от системы к системе. Сравним обитателей Мэйнфрейма и разрушенной системы из 28 серии ("Icons/Символы"): обе системы – изолированные домашние компьютеры, только недавно подключенные к необъятному миру интернета. У каждого есть единственный юзер, который воспринимается как божество. По-видимому, этого мнения придерживаются в большинстве систем. Этот подход к теологии напоминает Древнюю Грецию – у каждой системы есть местное божество-покровитель (юзер), безраздельно правящий своими владениями. Вероятно, это продолжение традиций, берущих свое начало из эпохи зеленых экранов и восьмибитных систем, из эпохи "Трона".

Начало
TRON, программа обеспечения безопасности ("Трон", 1982, Уолт Дисней), был прародителем Стражей. Те далекие дни – конец 70-х и начало 80-х – можно назвать доисторическим временем киберпространства. Тексты этих времен кажутся почти библейскими, а Command.com выполнял функции скорее пророка, чем администратора. Спрайты могли взаимодействовать с юзером напрямую. Не было никакой глобальной сети, никакого интернета – только одна неуклюжая машина, которую они называли домом. Юзер сотворил систему и все ее содержимое, а потом приходил проверить, как дела. По сюжету фильма, MCP (Master Control Program – главная контрольная программа) в порыве люциферианской гордыни решила сыграть в HAL (суперкомпьютер, захвативший власть – см. "Космическая одиссея 2001", 1968) и существенно осложнила жизнь как юзеру, так и обитателям системы. Благодаря объединенным усилиям TRON'а и его юзера Флинна порядок был восстановлен – и именно от этих подвигов берет начало первый коллектив Стражей.
Но времена меняются, и к моменту появления "ReBoot" спрайты уже смотрят на юзера более спокойно, хотя и несколько скептически. Большинство жителей придерживаются подхода "держитесь от него подальше, и он вас не тронет"; его имя упоминается в молитвах ("Юзер, смилостивься над Сетью..." – Турбо, серия 43, "Sacrifice/Жертвоприношение"), благодарностях ("Слава Юзеру! Мы спасены!" – Фонг, серия 39, "End Prog/Конец программы"), и, следует предположить, в ругательствах – примерно так же, как жители "реального" мира чаще всего упоминают Создателя. За исключением Фонга, который, очевидно, разделяет пост Command.com с Дот (исполняя функции духовного лидера, в то время как Дот занимается документацией), большинство не слишком часто задумывается о своих взаимоотношениях с юзером и вообще о его существовании – до тех пор, пока на город не опускается игра. Скорее всего, это достаточно распространенная точка зрения – отношение Диксон (серия 42, "What's Love Got to Do With It?/Что любовь сделает с этим?") и Турбо (серия 31, "The Episode with No Name/Эпизод без названия") достаточно показательно. Тем не менее, можно заметить явственные различия в интерпретации понятия юзера между жителями личных домашних систем и обитателями большого мира – Суперкомпьютера и Сети.
Если в домашних системах царит монотеизм, то жители Суперкомьютера явно придерживаются политеистических взглядов. Хотя они различаются у разных спрайтов (так, Боб и Турбо склоняются к более традиционной точке зрения), реплики Диксон дают понять, что она выражает мнение всего коллектива Стражей. В основном ее выдает грамматика: "Юзер создал его [Килобайта] таким. Юзер запрограммировал его уничтожать, заражать, разрушать. Мы не способны понять, зачем Юзер делает подобное, и нам не стоит даже пытаться" (Диксон, серия 42, "What's Love Got to Do With It?/Что любовь сделает с этим?"). Боб, Турбо и большинство других персонажей используют (в оригинале) определенный артикль "the", указывающий конкретный единичный объект; Диксон же использует неопределенный артикль "a", обозначающий объект как один из множества ему подобных. Таким образом, она дает понять, что существует более одного юзера – возможно, признавая каждого юзера каждой системы. С точки зрения Диксон, все эти юзеры существуют по отдельности, каждый со своей собственной личностью и характером. Вероятно, она выработала эту концепцию, играя в многопользовательские игры в Сети, такие как "EverQuest" и "World of Warcraft" (серия 16, "When Games Collide/Когда игры сталкиваются"). Боб в этом эпизоде тоже использует множественное "a", но это, очевидно, проявление субординации – соответствие речи старшего по званию. Во всех других случаях Боб упоминает юзера как единичную сущность. Вероятно, он перенял точку зрения "односистемщиков" – объединяя всех юзеров в единое божество или же признавая некую высшую силу над юзерами отдельных систем.

Сражаться – значит сражаться
Стражи, начиная с TRON'а, были предназначены исполнять две функции: играть в игры и исправлять поврежденные данные (это задание по-прежнему декларируется в их целях – "исправлять и защищать"). Изначально Стражи были специально написаны так, чтобы быть быстрее, сильнее, лучше приспособленными к игровому процессу и решению задач, чем обычные спрайты. Тем не менее, со временем и обычные жители систем получили возможность доступа к необходимым апгрейдам и обучению, чтобы присоединиться к коллективу Стражей – как показал Боб, вручив Энзо временное звание Стража первого уровня (серия 23, "Web World Wars/Сетевые войны").
Уже не будучи отдельным видом, Стражи все равно остаются элитным классом спрайтов. Только они обладают способностью закрывать разрывы, и владеют иммунитетом почти ко всем формам вирусных инфекций. Стражи защищают жителей Сети и участвуют в играх вместо них. Но похоже, что Стражи распределены по Сети неравномерно. Капитан Конденсатор отмечает: "За Стража можно немало получить в любой системе, он бы даже нам пригодился!" (серия 7, "The Crimson Binome/Багряный бином"). Позже, по мере того как мы следуем за Энзо и Андрэей в их путешествиях по Сети, мы находим подтверждение словам пирата. В отличие от Мэйнфрейма, не в каждой системе есть постоянный Страж. Сам Турбо жалуется, что Сеть увеличилась настолько, что ее очень сложно контролировать (серия 42, "What's Love Got to Do With It?/Что любовь сделает с этим?"). Судя по нескольким примерам незараженного коллектива Стражей, можно заключить, что Стражи действуют подобно вооруженным формированиям, не подчиняясь местным CPU (City Protection Units – городские силы обороны) (серии 21, "Gigabyte/Гигабайт"; 22, "Trust No One/Не доверяй никому"; 23, "Web World Wars/Сетевые войны"). Но как эти солдаты относятся к сущности, к которой взаимодействуют практически ежесекундно?

Лицо Бога
Зритель сталкивается с той же сбивающей с толку двузначностью, что и обитатели киберпространства: юзер загружает жизненно необходимые апгрейды только для того, чтобы играть в более сложные игры – которые могут (если не повезет) уничтожить созданий, поддерживающих саму систему. Первоначально юзер предстает перед нами без лица, в форме транспорта без водителя: космический корабль (серия 1, "The Tearing/Разрыв"), гоночная машина (серия 2, "Racing the Clock/Наперегонки со временем"), пустые доспехи (серия 3, "The Quick and the Fed/Быстрый и сытый"). Только в пятой серии ("The Tiff/Размолвка") юзер обретает лицо как таковое – самодовольную ухмылку сбежавшего заключенного. Нам не известен доподлинно сюжет игры "Starship Alcatraz", но очевидно, что юзер предстает здесь преступником и злодеем. Далее мы не встречаемся с юзером вплоть до восьмой серии ("Enzo the Smart/Умный Энзо"). На сей раз он оказывается един в четырех лицах – в роли команды спортсменов. Хотя эти юзеры и не обладают явно злодейской наружностью, они все же слишком эгоцентричны, чтобы вызывать симпатию; то же относится и к отряду юзеров в игре "A Dungeon Deep" (серия 9, "Wizards, Warriors and a Word from Our Sponsor/Волшебники, воины и слово от нашего спонсора"). Единственная другая группа юзеров, показанная в сериале, это трио игроков в гольф в игре "Fairway Frolics" – причем в данном случае это три независимых игрока, взаимодействующих через сеть, а не один юзер, управляющий множеством персонажей (серия 30, "Number 7/Номер 7"); они выглядят не только безвредными, но даже в чем-то милыми.
Игры различаются по качеству и сложности – похоже, что и юзеры тоже. В особенности следует отметить танк из "Basic Combat" (серия 12, "Identity Crisis I/Кризис личности I"). Уникальность этой серии в том, что она показывает явственно неумелого юзера. Энзо даже позволяет себе заметить, что этот юзер, вероятно, еще не научился водить, и Боб советует ему "оказать всем услугу и положить конец его страданиям" (серия 12, "Identity Crisis I/Кризис личности I"). Это весьма примечательное отступление от обычного образа юзера. Юзер носит множество других масок – он предстает перед нами чем угодно: от равнодушной подводной лодки (серия 19, "AndrAIa/Андрэйя") и безумного енота Рокки (серия 25, "Between a Raccoon and a Hard Place/Между енотом и Мегабайтом"; серия 45, "Life's a Glitch/Жизнь есть глюк"), до злобного боевого демона Зайтена (серия 27, "Game Over/Конец игры"). Несмотря на то, что юзер играет главную роль в играх и таких образом должен быть героем, почти нигде он не выглядит "хорошим парнем". Исключениями из этого правила могут считаться Санта-Клаус (серия 26, "Firewall/Огненная стена") и Остин Пауэрс (серия 40, "Daemon Rising/Восхождение Деймон"), которые слишком глупы, чтобы представлять угрозу. Общая черта всех юзеров, кроме вышеупомянутых трех – огромная, почти неодолимая сила, которую можно победить только с помощью смекалки, находчивости, решительности и некоторой доли удачи. Так обстоят дела практически в каждой игре, запускаемой в Мэйнфрейме и других частях Сети. Как же, в таком случае, следует обращаться к подобному божеству?

Святая Земля
Мы не видели в сериале никаких церквей, храмов и алтарей – возможно, потому, что там их не существует как таковых. Если взять за образец Фонга, Мудрого (серия 28, "Icons/Символы"), и Дэйкона (серия 40, "Daemon Rising/Восхождение Деймон"), складывается впечатление, что государство и церковь здесь смешаны – Центральный пункт управления является одновременно центром города и местом поклонения (серия 18, "Painted Windows/Раскрашенные окна"). Существует ли там обычай "воскресной церковной службы" – вопрос открытый; особенно с учетом того, что юзер навещает систему достаточно регулярно (хотя и не всегда с дружескими намерениями). Игры опускаются на город – и его обитатели вынуждены либо бежать как можно быстрее в попытках выбраться из-под куба, прежде чем он коснется земли, либо же принять вызов, брошенный юзером (серия 19, "AndrAIa/Андрэйя"). Похоже, что единственный, кому скорее нравится производимый играми хаос – это Боб (не считая Энзо, который вначале слишком молод и не осознает потенциальной опасности). Конечно, у него есть преимущества – профессиональное обучение и умение хорошо справляться со своей работой; но Боб явно получает удовольствие от противостояния с юзером, которого остальные персонажи не проявляют.
Дот – вероятно, из-за своей трагической семейной истории – испытывает к играм глубокое отвращение, граничащее со страхом. Тем не менее, она – очень продвинутый игрок и, попадая в игру, она прикладывает все возможные усилия. Она выиграла несколько игр самостоятельно или с помощью Боба, Энзо и других персонажей (серия 5, "The Tiff/Размолвка"; серия 13, "Identity Crisis II/Кризис личности II"; серия 24, "To Mend and Defend/Исправлять и защищать"; серия 41, "Cross Nodes/Перекрестки"). В отличие от мальчиков, она не радуется своим победам – только тому, что все ее друзья и семья сумели выбраться и теперь в безопасности.
Энзо – по-видимому, благодаря влиянию Боба – просто обожает игры. Будучи ребенком, он не осознает полностью, что значит проигранная игра, вплоть до конца второго сезона (серия 19, "AndrAIa/Андрэйя"). Несмотря на это, ему удается выиграть несколько игр – три из почти целиком самостоятельно (серия 3, "The Quick and the Fed/Быстрый и сытый"; серия 8, "Enzo the Smart/Умный Энзо"; серия 16, "When Games Collide/Когда игры сталкиваются"; серия 43, "Sacrifice/Жертвоприношение"). Энтузиазм Энзо по отношению к играм не спадает с годами, но его внимание к их опасности увеличивается в геометрической прогрессии. Впрочем, он не утратил способности получать удовольствие от игр, даже повзрослев и ожесточившись. Более того, игры кажутся единственной радостью в его жизни, кроме Андрэйи. У Энзо куда больше опыта в общении с юзером, чем у большинства. Его лучший друг (и впоследствии возлюбленная) – игровой спрайт на основе искусственного интеллекта, и они оба используют игры как способ перемещения. Это позволяет им приобрести огромное количество опыта за короткое время. Хотя Энзо весьма недоволен своей ситуацией, он не испытывает ненависти к юзеру – эта сомнительная честь принадлежит Мегабайту. Энзо показал себя достойным противником юзера, и явно гордится брошенными ему вызовами, наслаждаясь ролью героя. Но каждая победа – это очередная зарубка на прикладе. Взрослый Энзо предпочитает быть тем, кто выигрывает, подтверждая таким образом свою силу и ум. Его победы нередко достигаются как с помощью читерства, так и с помощью грубой силы (хотя эта стратегия рано или поздно его подводит).
Боб, будучи Стражем, специально обучен исправлять ошибки в системе и играть в игры. И выигрывать. Ему явно нравятся игры, но он осознает, чем рискует, вступая в противостояние с тем, кто – для него – является Богом. Возможно, он рассматривает игры как духовный опыт? В отличие от взрослого Энзо, Боб не так зациклен на доказательстве своего превосходства. Вместо этого он рассматривает игры как бесконечную череду тренировочных боев, принимая один вызов юзера за другим, как ученик принимает вызов мастера. Боб играет в игры, чтобы учиться у юзера, чтобы встретить его лицом к лицу – тем единственным способом, который ему известен. Подобно Иакову, боровшемуся с ангелом, Боб продолжает сражаться, отказываясь сдаться до тех пор, пока не получит благословение. Что еще более примечательно – Боб способен раз за разом производить победу практически из ничего. Кажется, что он ждет, что юзер подскажет ему ответ – и во многих случаях именно так и происходит. Боб находит слабые места юзера и может использовать их, но без каких-либо дурных намерений; чаще всего эти открытия происходят по чистой случайности – как будто юзер сам намеренно поддается. Так это или нет на самом деле, мы вряд ли когда-либо узнаем. Тем не менее, Боб не основывает свою самооценку на умении выигрывать игры – когда он забирает Мастера Кода в игру и пытается нарочно ее проиграть, его не очень волнует собственная предстоящая нулификация (серия 15, "High Code/Главный код"). Его способность держаться наравне с юзером – не обязательно побеждать – вот что имеет значение.

Добрый и справедливый Бог
Являются ли идеалистические представления Боба истиной или нет, они несомненно уникальны, и, по-видимому, он – единственный спрайт, придерживающийся этих убеждений. Никто из персонажей не разделяет убежденность Боба в том, что конечная цель юзера – это благо системы. Похоже, что даже обитатели киберпространства не могут постичь божественную логику и ответить на извечный вопрос – почему что-то плохое случается с хорошими спрайтами. В частности, Диксон выражает довольно циничный подход к играм и юзеру, особенно в том, что касается вирусов. В то время, как Боб пытается как-то понять концепцию окружающего зла, которое никто не останавливает, Диксон просто оставляет этот вопрос без внимания – как слишком сложный или не стоящий того, чтобы тратить на него время; "Работа Стражей – исправлять и защищать, а не сидеть тут, пытаясь додуматься, как мыслит юзер и зачем вирусы запускаются в системы" (серия 42, "What's Love Got to Do With It?/Что любовь сделает с этим?"). Она здесь, чтобы делать свое дело. Точка. Попытки понять ход мыслей юзера не интересуют ее, и она ясно дает понять это новичку.
Возможно, поскольку Боб рассматривает игры как форму поклонения, он способен поверить в доброго юзера, который не станет сознательно подвергать его народ опасности. С точки зрения Боба, юзера не стал бы специально создавать вирус и выпускать его в Сеть. Из реакции Диксон мы можем заключить, что рассуждения Боба предельно необычны. Она не просто поражена, но стыдится его идей и даже замечает, что она рада, что Первый Страж (Турбо) не слышал о них. Тем не менее, Боб высказал свое мнение главе Стражей, и Турбо соглашается с Диксон, называя теории Боба "радикальными" (серия 42, "What's Love Got to Do With It?/Что любовь сделает с этим?"). Несмотря ни на что, даже после бесчисленных несчастий и поражений – гибели напарника, разрушения Твин Сити в Мэйнфрейме (серия 40, "Daemon Rising/Восхождение Деймон"), возвращения Гигабайта (серия 21, "Gigabyte/Гигабайт") и проявления предательских наклонностей Мегабайта (серия 47, "Crouching Binome, Hidden Virus/Крадущийся бином, затаившийся вирус") – Боб остается непоколебим в своей вере. Он твердо намерен доказать свою теорию о том, что не все вирусы неизлечимы; что излечение системы не обязательно должно происходить через удаление. И у него отныне есть доказательство – Гексадецимал. Конечно, она всегда была непредсказуемой, и трудно сказать, согласится ли Турбо считать ее обращение существенным свидетельством. Но с точки зрения Боба это был успех, подтверждение его веры в то, что даже худшие из существ могут найти что-то хорошее в своем базовом коде.

@темы: фандомное побоище, перевожу слова через дорогу

---

ФБ - мини: Darker than Black

Чуть не забыл, что был ведь еще и перевод. Причем, кажется, первый мой перевод по этому фандому. Докладываю постфактум. Ну, тормоз я, что уж там (=

Название: Разве я запрограммирована улыбаться?
Переводчик: [L]Alre [GipsyDanger] Snow[/L]
Бета: [L]Лэй Чин[/L]
Оригинал: "Am I Programmed To Smile?" by fell_lindzei; запрос на перевод отправлен
Размер: мини, 1581 слово в оригинале
Пейринг/Персонажи: Хэй / Инь
Категория: гет
Жанр: romance
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: "Я — сломанная кукла. Я разбиваюсь, но не улыбаюсь. Я запрограммирована. Мне сказали, что я сломана. Мне сказали, что я не такая". Инь задумывается, что значит улыбаться, и делает робкие шаги к свободной воле. Как всегда, эти шаги ведут к одному человеку: к Хэю.
Примечание/Предупреждения: от автора: написано на основе первого сезона, второй сезон практически не учитывается в тексте.

— Нет, — я качаю головой. — Нет.
Мужчина у табачного киоска хмурится и уходит прочь.
Тёмных у нас нет, у нас только светлые.
Светлые. Свет.
– Но, мама, мне больше не нравится эта кукла!
Я смотрю, как маленькая девочка швыряет свою куклу прямо на тротуар. Кукольная рука отламывается и отскакивает от асфальта.
— Я хочу новую! Хочу новую! — вопит девочка.
Мать кричит на неё и тянет за руку, увлекая за собой по многолюдной улице:
— Я деньги не печатаю! Теперь у тебя вообще нет кукол! Эта была последняя! Ты не получишь новых кукол по первой прихоти, я за них платить не буду! И ты уже слишком большая, чтобы играть в куклы! Ты из них уже выросла!
Я смотрю на сломанную куклу на тротуаре, на её лицо с нарисованной улыбкой.
Улыбка, которая никогда не исчезнет. Даже в темноте она будет улыбаться.
Но я — не буду.
Я хотела бы знать, как это — уметь улыбаться. Я не могу улыбаться. Даже вместе с Хэем. Но когда я держу его за руку — это моя улыбка.
Я не улыбалась, когда была маленькой. Я многого не делала, когда была маленькой. Я играла на фортепиано и любила своих родителей.
Я правда любила своих родителей.
Любовь — чужое понятие. Синдикат не включает в программу кукол, предназначенных для полевой работы, способность "чувствовать" — или хотя бы изображать "чувства". Я могу ощущать других кукол, их боль, их пустые лица.
Но "любовь" — сложное понятие. "Любовь" — это то, что я должна вытащить из памяти о моей матери. "Боль" — это то, что я должна откопать в памяти о моем отце.
Ни "любовь", ни "боль" не входят в число необходимых для полевой работы эмоций.
Хэй. Хэй.
Уголок моего рта изгибается.
Свет. Серебряный свет. Хэй может создавать серебряный свет. Я чувствую себя живой с Хэем. Он сияет.
Я люблю это сияние.
Начинается дождь. Кукла по-прежнему улыбается, хотя её рука свалилась в сточную канаву.
Но кукла по-прежнему улыбается. Кукла по-прежнему улыбается.
Крыша протекает. Вода капает, капает, капает в лужу в углу. Я наклоняюсь и опускаю руку в грязную воду. Я отправляю своего призрака найти Хэя. Увидеть, создает ли он свет. Серебряный свет.
Но он сидит. Просто сидит. Смотрит. Смотрит.
Скоро случится смерть.
— Нет, — я качаю головой. — Нет.
Женщина спрашивает пачку темных сигарет. Здесь нет темных. Здесь только светлые.
Свет. Светлые.
Женщина у табачного киоска хмурится и уходит прочь.
Я не помню свое настоящее имя. "Кирси" — просто ещё одно слово. Слово. Одна из основных структурных единиц языка, которая служит для именования предметов, их качеств и характеристик, их взаимодействий, а также именования мнимых и отвлечённых понятий, создаваемых человеческим воображением. В поисках структуры слова современная наука сформировала самостоятельную отрасль, называемую морфологией. По грамматическому значению слова классифицируются как части речи. Это было вложено в меня программой. Людям это известно, но кукла знает в точности. Дословное определение.
Но, несмотря на то, что дословное определение имплантировано в мой мозг, моего "имени" нет внутри меня. Кирси — этого нет в моей голове. Но, что намного важнее, этого нет в моем сердце. Я — Инь. Я — "Инь".
Глядя из воды в моей раковине, из воды в раковине Хэя, я знаю. Я вижу. Хэй сидит и смотрит. Скоро он воспользуется светом.
Уголок моего рта приподнимается. Странное чувство.
Я почти ничего не вижу. Сквозь дождь я вижу всё меньше, и меньше, и меньше — как в кино, когда в кадре бывает затемнение.
Я смотрю на чернеющую куклу. Она вся потрескалась. Но она по-прежнему улыбается.
Я не могу больше видеть, но я могу видеть эту куклу. Эта кукла похожа на вопрос, который ждёт, чтобы его задали.
Как у тебя получается разбиваться и улыбаться?
Эту куклу купили, а потом выкинули.
На это не хватает денег. Не хватает денег. Ни на вечно улыбающихся кукол, ни на запрограммированных кукол. Куклы запрограммированы делать всё, что угодно. Простые программы. Сложные программы.
Я — сломанная кукла. Я трескаюсь, но не улыбаюсь. Мне сказали, что я сломана. Мне сказали, что я — не такая.
Хэй — не такой. Не такой контрактор. Если он — не такой и я — не такая...
Может быть, я могу видеть серебряный свет всегда. Только я и Хэй.
Может быть, он может создать серебряный свет и я могу играть...
...играть?
Играть что?
Мои пальцы касаются поверхности воды, наигрывая бесшумный всплеск мелодии. Какой мелодии?
Когда Хэй рядом, я слышу мелодию.
Когда Хэй держит меня за руку, я чувствую мелодию.
Чувствую?
Как это — чувствовать мелодию?
Я чувствую её, как капли дождя, падающие мне на ладонь.
Кап-кап-кап-кап-кап.
Она рождается в моих движущихся пальцах.
В пальцах Хэя.
Она рождается внутри меня.
Я не могу найти её. Я не могу увидеть её.
Я чувствую её в пальцами. Я чувствую её на слух.
Я слышу её в моих ушах.
Я слышу её в дыхании Хэя.
Дыхание Хэя. В моем ухе.
Вдох-выдох. Вдох-выдох. Вдох-выдох-вдох-выдох.
Его дыхание похоже на случайную мелодию.
"Пассивный" — я знаю это слово?
Куклы — пассивные медиумы. Мао рассказал мне — это значит, что они ничего не могут делать, если только им не прикажут.
Куклы не думают. Куклы не чувствуют.
Если только им не прикажут.
Медиум — это инструмент. Инструменты не делают, не чувствуют и не думают ничего, если только им не прикажут — если только их не использует кто-то другой.
Но кукла на тротуаре улыбается. Счастлива ли она, несмотря на расколотый череп, несмотря на оторванную руку?
Кукла лежит в луже. Она не двинется, если только кто-нибудь не передвинет её. Пассивный медиум.
Я закрываю окошко. Я должна это делать, когда часы показывают шесть. Пассивный медиум. Мне приказали это делать.
Но я не сплю в магазине, опустив руку в раковину, как должна бы.
"Не оставляй магазин без присмотра". "Кто-нибудь может наблюдать". "Не открывай дверь магазина ночью". "Прекрати использовать своего призрака, чтобы следить за Хэем. Ты выдашь его местонахождение".
Мои туфли — в левой руке. Босым ногам холодно в лужах. Я запираю дверь табачного киоска за собой.
Мой призрак ведёт меня.

— Инь, что ты здесь делаешь? Что ты делаешь на улице под дождем? Ты же замерзла... ты же промокла!
Его лицо — как тень.
Вода плеснула из-под колес, когда какая-то машина проехала по луже. Машина была тяжелой и потрепанной. Вода поддалась, разлившись тысячей луж по всей улице. Тысяча маленьких луж оказалась на мне, хотя я не поняла, что это значит. Тысяча маленьких луж на моем платье, в моих волосах.
Хэй не запрограммирован. Контракторы не запрограммированы. Но контракторы так же не чувствуют любви — и контракторы не улыбаются, если только это не служит их заданию. Контракторы делают то, что им приказывают. Контракторы рациональны. Для каких целей — я не знаю, я не способна заглянуть так далеко.
Хэй тоже разбит. Его маска лежит на полу, отброшенная в сторону, как улыбающаяся кукла. Но она не улыбается. Она хмурится, и будет продолжать хмуриться. Это — Хэй; кукла улыбается, а я — пуста.
Я не могу видеть далеко, но лицо Хэя четко выделяется, и я могу разглядеть его издалека. Оно не улыбается. Оно не трескается.
Я вижу только рот Хэя, когда он близко. Когда я слышу мелодию из его губ.
Вдох-выдох. Вдох-выдох. Вдох-выдох-вдох-выдох. Как перестук дождя.
Уголки моего рта изгибаются.
— Ты не можешь здесь оставаться.
Серебряный свет скоро появится. Он появится из руки, обхватившей мое запястье.
— Нет, — я качаю головой. — Нет.
У него холодная рука. Кукла на тротуаре не чувствует тепла. Маска на полу не чувствует тепла. Хэю холодно, и я дрожу, потому что я не чувствую тепла. Куклы не должны чувствовать. Куклы должны возвращаться... куда? Мой разум затуманен. Так много вопросов. Я не должна задавать вопросы. Я не должна думать.
Мелодия выплескивается из губ Хэя, его тело движется, становится тяжелее.
Он хочет чувствовать тепло. Я не знаю, откуда я это знаю, но я знаю. Рационально мыслящий человек хотел бы чувствовать тепло. Контракторы ближе к людям, чем куклы. Это имеет смысл.
Он наклоняется ко мне, держит меня. Он удостоверяется, что моему телу удобно, что ничто не мешает нашей позиции. Я знаю это, потому что он так говорит. Я не знаю, почему, но я играю эту задыхающуюся мелодию на его позвоночнике, так же, как делала с водой, так же, как на фортепиано, когда я была... маленькой? Я смотрю на стену. Почему это воспоминание приходит ко мне — я не понимаю, и я не скажу ему об этом.
Мое тело прижато к его груди. Здесь я слышу мелодию громче всего. Тук-тук. Тук-тук. Тук-тук-тук-тук. Вдох-выдох. Вдох-выдох. Вдох-выдох-вдох-выдох-вдох. Я крепче обнимаю его за плечи — как девочка обнимала свою куклу, прежде чем выбросить ее.
Я не хочу выбрасывать его.
Руки Хэя сжимаются сильнее, и я вижу серебряный свет.
Уголки моего рта приподнимаются.

А вот этот текст - пожалуй, самое любимое из всего, натворенного за эту ФБ. Даже не знаю, почему, но оно мне страшно нравится (=. И процесс написания мне тоже нравился - парк, музыка в наушниках, кофейня, блокнотик... Да, кофейня из текста прямо-таки торчит, но что делать - в конце концов, у нас есть Старбакс в каноне, так что все на месте (=.
Кстати, первый курсивный кусок дописывался уже постфактум, с целью догнать до мини. Но, кажется, хуже не стало.

Название: Дальше
Автор: [L]Alre [GipsyDanger] Snow[/L]
Бета: [L]Лэй Чин[/L]
Размер: 1025 слов
Пейринг/Персонажи: Кирихара Мисаки | Хэй
Категория: джен, намек на гет
Жанр: драма/романтика
Рейтинг: G
Краткое содержание: "Ход событий не нарушить, цепью выстроились звенья..."
Примечание/Предупреждения: постканон второго сезона, авторская версия

«Мы становимся все дальше с каждым принятым решеньем…»
(с) Кошка Сашка

*
В маленькой кофейне царит полумрак. Полуденные лучи почти не проникают сквозь опущенные жалюзи. В динамиках под потолком играет музыка – так тихо, что ее и не разобрать за гудением кофемолки. Кажется, какой-то джаз.
Темноволосая девушка за одним из столиков что-то быстро печатает на своем лэптопе. Прервавшись на секунду, снимает очки, задумчиво потирает двумя пальцами переносицу и надевает обратно. Отстукивает на клавиатуре еще несколько фраз и решительно – словно боясь передумать – нажимает «enter». Выдохнув, откидывается на спинку стула и делает глоток из бумажного стаканчика.
Кофе совсем остыл, но, похоже, ее это не заботит. Она тихо, чуть заметно улыбается.

*
Менялись названия городов и стран, языки, на которых болтали посетители, музыка в динамиках, погода за окнами. Одно оставалось неизменным: выход в интернет, какой-нибудь форум (сайты тоже менялись регулярно), бессмысленные внешне сообщения и такие же бессмысленные ответы. И улыбка на ее лице.
Ну и кофе, конечно. Дрянной кофе в бумажных стаканчиках был, кажется, одной из констант мироздания – повсюду одинаково невкусный. Впрочем, вкус напитка Мисаки не волновал; кофейни она выбирала скорее из стремления к постоянству. Или хотя бы иллюзии постоянства.
Иногда она задумывалась о том, откуда выходит в сеть ее виртуальный собеседник: общественные библиотеки, компьютеры в которых не отправляют на свалку только потому, что денег на новые нет в бюджете уже лет десять; интернет-кафе в подвалах, с обшарпанными клавиатурами и заляпанными мониторами; привокзальные Макдональдсы, где никто не задерживается дольше пяти минут… Главное – чтобы не заметили. Не заподозрили. Не вычислили.
Он хорошо умел скрываться и исчезать. И раньше умел, а в последнее время отточил это искусство до совершенства.
Разумеется, Мисаки не знала, чем он занимается и на кого работает. Такое ведь не напишешь в посте на каком-нибудь форуме велосипедистов штата Мичиган. Знала только, что он все еще жив и свободен – и этого было достаточно. Иногда в его сообщениях мелькали названия городов – его, как и ее саму, мотало по всему земному шару. Порой их координаты оказывались опасно близко – всего в паре сотен километров – но никогда не совпадали. К счастью, думала Мисаки.

*
…странное: что было бы, если бы мы вдруг встретились? Если бы случайно пересеклись в каком-нибудь мегаполисе – или, может, в сонном городке на побережье, или среди занесенных снегом равнин… Хотя нет, скорее всего это был бы мегаполис. Там проще затеряться в толпе, стать невидимкой.
Скорее всего, ничего бы не произошло. Мы прошли бы мимо, едва заметив друг друга на многолюдной улице, и только потом узнали бы, что были в один и тот же день в одном городе. А даже если бы и заметили…
Интересно, какой ты сейчас? Как выглядишь, например? Наверняка почти не изменился – к чему тебе. Только не носишь больше маску «наивного китайского студента»… Даже жаль немного. Очень милый юноша был этот Ли.
Но настоящий ты – совсем другой.
Ты пройдешь мимо, не изменившись в лице, окинув меня бесстрастным взглядом синих глаз. Разве что светловолосая девушка, держащая тебя за руку (я знаю: она по-прежнему с тобой, ты не отпустишь ее так просто, ты не оставишь ее, может быть, никогда), разве что она на мгновение замедлит шаг и обернется, и на ее бледном лице мелькнет чуть заметная тень улыбки. А потом вы скроетесь за спинами прохожих, растворитесь в людском море – а я останусь стоять посреди улицы, остолбенев, пытаясь понять, не почудилось ли мне…
Да, пожалуй, это самый вероятный вариант. Не считая варианта «это никогда не случится», который бьет все рекорды по вероятности.
…может, конечно, случиться и так, что я решусь тебя окликнуть. Может быть, ты даже решишь отозваться. Может быть, мы притворимся старыми друзьями, которые встретились по чистой случайности, и вместе отправимся куда-нибудь, скажем, выпить кофе и поболтать о старых добрых временах…
Чушь какая. Ты, конечно, никогда не отличался достаточной для контрактора логичностью, но здравый смысл все же не игнорировал. Так что – никаких встреч и посиделок, даже если представится шанс.
Но судьба хранит нас, и шансов не будет.

*
Поздний вечер, плоская крыша многоэтажного отеля. Пристроив маленький походный телескоп на бетонный бортик, темноволосая девушка хмурится и смотрит в небо. Кроме нее, на крыше нет ни души. А в небе – только подсвеченные городскими огнями облака. Она терпеливо ждет.
Поднимается ветер, в облачном покрове одна за другой появляются прорехи. Она направляет телескоп в небо, отыскивая среди сотен фальшивых звезд одну-единственную. Звезду, которую она способна отыскать из любой точки планеты: Мессье-код BK-201.
Звезда горит ровным голубоватым светом. Не гаснет. Не падает. Здесь нет приборов для измерения спектра и нечем засечь активность, но это неважно. Звезда горит.
Она бросает последний взгляд на светящуюся точку в небе и чуть заметно улыбается. Привычными движениями разбирает телескоп и складывает в объемистую спортивную сумку. Спускается в свой номер, не забыв запереть аккуратно вскрытую отмычкой дверь на крышу.
Сегодня она снова уснет спокойно.

*
Казалось, о нем забыли все. Даже собственное руководство Мисаки – те, кого называли новым Синдикатом и в какой-то мере справедливо считали правопреемниками старого – даже они не вспоминали о контракторе, который три года тому назад едва не перевернул весь мир с ног на голову. Словно его никогда не было. Код BK-201 остался только в покрытых пылью архивах.
Она и сама начинала постепенно забывать – электрические искры на кончиках пальцев, взгляд из-под растрепанной челки… Может, забыла бы вовсе, если бы не эти их сообщения, если бы не эта неверная полупризрачная нить, все еще протянутая между ними – вопреки всему.
Мисаки не знала, зачем он продолжал поддерживать эту связь (которую, по правде говоря, и связью-то было не назвать), рискуя, что его все-таки засекут и обнаружат. Зачем она сама неизменно отвечала ему, нарушая… ну, пусть не прямой приказ, но весьма недвузначный намек – и так уже больше года.
Она чувствовала, как с каждым днем, с каждым отправленным сообщением нить между ними становилась все тоньше. Может быть, однажды она порвется совсем – но теперь это ее почти не тревожило. Порвется – может, так и должно быть.
Иногда Мисаки думала, что могла бы доложить обо всем своему руководству, могла бы сделать так, чтобы его вычислили и вышли с ним на контакт – в конце концов, против возможностей Синдиката не помогла бы никакая шифровка. Могла бы увидеть его снова.
Но она продолжала молчать. У нее своя жизнь, у него – своя. Пусть. Надо жить дальше…

*
…Но однажды дороги сойдутся. Однажды ты вернешься в Токио – в тот самый Токио, которого так тщательно избегаешь. Врата по-прежнему открыты. Врата ждут тебя. Однажды, рано или поздно, ты вернешься.
И я тоже вернусь.

А это называется "как я не умею писать рейтинг", попытка первая. Обоснуй отсюда уполз, поджимая отдавленный хвост (=. Но мне приглючилась картинка, и пришлось писать (=.

Название: Без свидетелей
Автор: [L]Alre [GipsyDanger] Snow[/L]
Бета: перечитывать, опять же, было стремно
Размер: мини, ~1100 слов
Пейринг/Персонажи: Хэй / Мисаки
Категория: гет
Жанр: PWP, немного ангста
Рейтинг: R
Краткое содержание: случайная встреча, случайная связь. Впрочем, на самом деле все не случайно.
Примечание/Предупреждения: таймлайн — почти сразу после финала первого сезона

«...Но на нашем минном поле
Даже Бог нам не свидетель...»
К. Арбенин

Мисаки сама не понимала, что на нее нашло. Это было чистейшее безумие. Тем более для нее, такой осмотрительной и взвешенной, не позволяющей себе необдуманных поступков...
Но этим вечером, по дороге домой, она столкнулась с человеком, занимавшим все ее мысли и сны в последнее время. С человеком, которого — с немалыми на то основаниями — уже вычеркнули из списков живых. Которого, как минимум, не должно уже было быть в этом городе и в этой стране.
А он стоял прямо перед ней — Мисаки чуть не врезалась в него, свернув за угол — и растрепанные волосы падали ему на глаза, в точности как раньше. Ни слова, только взгляды: этого было достаточно.
Он взял ее за руку; Мисаки сжала его пальцы и потянула за собой, к своему дому. В конце концов, это логично — куда еще идти, не к нему же, у него-то и квартиры уже нет, наверное...
Безумие, да и только.
Она еще помнила, как они торопливо шагали по расчерченной закатными тенями улице; как она не могла попасть ключом в замочную скважину на собственной двери — дрожали руки; как они начали лихорадочно целоваться еще в прихожей, едва за их спинами защелкнулся замок, и как неловко добирались до спальни, не разжимая объятий, словно боясь отпустить друг друга хоть на секунду.
Дальше связные воспоминания заканчивались. Это было как взрыв — долгие месяцы напряжения, спрессованные в несколько минут. Кажется, ни один из них не думал о чувствах партнера. Мыслей вообще не было. Были ощущения. Прикосновения. Его горячее тело, впечатывающее ее в поверхность постели. Ее руки, сжимающиеся на его плечах, прочерчивающие ногтями алые полоски. Хриплое дыхание. Финальная вспышка — белый электрический свет под сомкнутыми веками.

Слишком быстро, думала Мисаки — когда снова смогла думать — раскинувшись на широкой кровати. Кровать была огромная, двуспальная, доставшаяся от домовладельца, который сдавал квартиру вместе с мебелью, и она никогда не предполагала, что этот сексодром ей когда-нибудь пригодится.
А вот — пригодился… Но все-таки — слишком быстро все случилось. Потому что у нее никого не было уже… сколько? полгода или больше? давно, в общем, с этой работой не до личной жизни… Или потому что это… он?
Я сошла с ума, думала Мисаки, слушая, как постепенно успокаивается дыхание лежащего рядом с ней мужчины, как постепенно успокаивается ритм ее пульса. Как разворачиваются кольца тугой, до предела сжатой пружины. Я ведь ничего не знаю об этом человеке — ну, ничего такого, что люди обычно узнают друг о друге, прежде чем… хм. Знаю, что он смертельно опасен, что он хладнокровный убийца, знаю кучу абсолютно бесполезной информации…
— Я даже не знаю, — тихо выговорила она, не глядя на него, — даже не знаю, как тебя называть. Ли? Но это не твое имя, и никакого Ли Шеньшуня больше нет. BK-201? Смешно. Не могу же я обращаться к человеку по номеру. Черный Жнец? Еще смешнее…
— Можешь звать меня Хэй, — он не повернулся — так и лежал, закинув руки за голову и уставившись в потолок. — Если так уж нужно какое-нибудь имя. Хотя смысла в этом нет.
Конечно, смысла нет. Мисаки понимала, не могла не понимать — уже завтра он исчезнет навсегда. Его вообще не должно здесь быть, тем более — в ее постели. «Но я не контрактор. Я не могу руководствоваться только логикой.»
— Хэй… — почти неслышный выдох, словно примеряясь к имени.
Она приподнялась на локте, привычным жестом нашаривая на тумбочке очки — хотелось рассмотреть его лицо. Это же надо, мимолетно удивилась она, одежда разбросана по всей комнате, а очки все равно оказались там же, где и всегда. Сила привычки…
— Мы уходим завтра, — тем же ровным голосом сказал он. Почувствовал ее взгляд. — Я и Инь.
— Вам обоим давно уже следовало быть подальше отсюда! — не выдержала Мисаки.
— У меня оставались кое-какие долги, — на этот раз он повернулся. Встретился с ней взглядом. — В том числе — и перед тобой.
Синие глаза. Темная, глубокая синева, цвета звездного неба — того, в котором еще были настоящие звезды… Не бывает у людей таких глаз. Не может быть.
— Интересно, когда это ты успел задолжать мне… такое? — Мисаки заставила себя усмехнуться. — Что-то я не припомню.
— Ничего такого я не планировал, — он устало опустил веки. — Просто хотел попрощаться.
— Ну, можешь считать, что попрощался, — она чувствовала, как горечь в ее голосе переплавляется в яд. — Что теперь? Развернешься и уйдешь?
Она забыла, с кем имеет дело. Непростительно забыла. Одно неуловимое движение — и Хэй навис над ней, одной рукой прижимая ее запястья к подушке.
О черт, промелькнуло в голове у Мисаки. Вот сейчас всё закончится. Призрачное голубое свечение, электрический разряд — и всё. Сколько раз она это видела. Правильно, не оставлять же свидетелей… Лучшее прощание — прощание навсегда… И до пистолета не дотянуться, и ничего уже не успеть.
— Не уйду, — выдохнул он. — Сейчас — не уйду.
Осторожным, почти нежным жестом он снял с нее очки. Провел пальцем по линии скулы. Потом наклонился ниже и легонько поцеловал ее в уголок рта.
Мисаки закрыла глаза. «Делай что хочешь…»
На этот раз они не спешили — некуда было спешить.
Следующий поцелуй пришелся в ямочку между ключицами. Следующий — в левую грудь, над сердцем. Его губы накрыли темно-вишневый сосок.
Он уже отпустил ее руки, но Мисаки не шевелилась. Ждала. Позволяла ему ласкать себя, следила, как все уверенней становятся его прикосновения, как отвечает на них ее тело, как учащается дыхание… Вот его пальцы скользнули по внутренней стороне ее бедер, проникли внутрь, в жаркую влажную тесноту… Она застонала, выгибаясь навстречу его движениям.
Доведя ее почти до самого края, он вдруг остановился. Замер. Она воспользовалась паузой — перехватила инициативу, оказавшись сверху. Теперь была ее очередь запоминать его тело (один раз, навсегда, другого не будет). Тонкие ниточки шрамов на смуглой коже — она проводила по ним пальцами, словно читая причудливые узоры. Движения и прерывистые вздохи.
Выпрямившись, она застыла на мгновение, чувствуя его внутри себя. Начала двигаться — медленно, не торопясь, зная, что финал все равно неизбежен и близок… Его руки легли ей на бедра, подталкивая, увеличивая темп. Она подчинилась — не отрывая взгляда от его глаз, от глубины расширенных зрачков. Становилось все жарче.
На этот раз не было никаких вспышек — только теплая волна, накрывшая обоих. Мисаки обессилено упала на грудь Хэя, ее волосы рассыпались по его лицу. Он обнял ее, все еще вздрагивающую, прижал к себе.
«Не говори ни слова», — хотела было попросить она, но не стала. Знала — он не скажет ничего, он тоже понимает. Все слова были лишними. Оставалась только эта замирающая тишина — как растворяющийся в воздухе звон отпущенной струны.
— Ты не вернешься, — прошептала Мисаки. Хэй молчал — в конце концов, это не было вопросом. — Ты только… выживи там, ладно? Всем назло.
— Я постараюсь, — очень серьезно ответил он. Как будто и правда обещал.

…— На самом деле ничего не было, — сказал он перед тем, как уйти. — Помнишь?
— Помню, — чуть улыбнулась Мисаки. — Свидетелей нет, а значит — не было ничего.
Хэй кивнул. Легко перемахнул через подоконник и растворился в сумерках, в накрывшей город ночи. Черное на черном…
Словно и вправду ничего не было. И не могло быть.

@темы: перевожу слова через дорогу, буквы руками

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

ФБ - мини: ReBoot (2 левел)

Ну, тут опять же переводы, поэтому комментировать особо нечего. Зато их было много (=.

Название: Выбор пути
Переводчик: Alre [GipsyDanger] Snow
Бета: самсебебета
Оригинал: "Chosen Paths" by Morrigan; запрос на перевод отправлен
Размер: мини, 2163 слова в оригинале
Пейринг/Персонажи: Андрэйя / Энзо Матрикс
Категория: гет
Жанр: драма
Рейтинг: G — PG-13
Краткое содержание: "Она любила его. Но, несмотря на это, иногда ей хотелось как следует врезать трезубцем по его тупой башке..." Во время странствий по играм Андрэйя предается воспоминаниям и размышлениям.
Примечание/Предупреждения: в некоторой степени ОБВМ персонажа (=

Она любила его.
Но, несмотря на это, иногда ей хотелось как следует врезать трезубцем по его тупой башке.
Андрэйя сердито смотрела на Матрикса, изо всех сил пытаясь удержаться от разочарованного вопля. Если закричать, он проснется, а если он проснется, ей придется еще раз использовать свои когти. До этого упрямого спрайта никак не дойдет, что расхаживать с тремя сломанными ребрами — не самая лучшая идея. Между прочим, ребра эти он сломал, пытаясь защитить ее от другого игрового спрайта. Он ее защищает. Правда же, смешно. Разве не она лучше всех умела выживать? Разве не она защищала его все те часы, пока он не научился обороняться сам? В любом случае, если он проснется, то будет опять преисполнен решимости попасть в неприятности.
Нужно остановить Юзера, скажет он. Плевать на Юзера.
Вздохнув, девушка откинулась назад, оперевшись об один из дубов, покрывающих локацию игры. А если действительно так и сделать? Просто остаться сидеть здесь и позволить Юзеру выиграть?
Осталось недолго. Когда-то, в своей родной игре, она победила Юзера достаточно раз, чтобы прожить оставшуюся жизнь. Андрэйя задумчиво улыбнулась. Она не вспоминала о своей игре уже много часов. Впрочем, у нее и не было особой возможности. Матрикс был бы не против поговорить о ее доме — но он был там всего несколько миллисекунд. Когда она говорила "дом", он вспоминал только Мэйнфрейм.
Мэйнфрейм. Андрэйя беспокойно шевельнулась. Иногда она его ненавидела. Наверное, это слишком эгоцентрично с ее стороны... Не то чтобы в Мэйнфрейме было плохо — ей нравилось там жить; она знала, как сильно Матрикс скучает по родному городу — в тех редких случаях, когда он говорил о нем, не вспоминая Мегабайта. И тамошние жители были очень добры к ней. Дот была милой и очень умной, несмотря на то, что отдалялась временами. Мышь для Андрэйи по-прежнему оставалась невероятной личностью, сильной, доброй и способной сделать почти что угодно с точки зрения юного будущего хакера. Фонг был забавным, хотя и озадачивал постоянно. Теперь Андрэйя ценила его мудрость куда больше, чем тогда. А что до Боба... ну, Боб был неплохим парнем — пока он был. Что продолжалось, если подумать, совсем недолго. Но было в нем что-то... что-то такое, сияющее, что она никогда не могла как следует определить. Она знала только, что это нечто делало его прирожденным героем — так же, как она была создана игровым спрайтом.
Плохо было то, что все это больше не имело никакого значения. Боб наверняка погиб в Паутине, а все остальные скорее всего инфицированы Мегабайтом. Прошло уже восемь часов с тех пор, как они оставили Мэйнфрейм — и хотя Андрэйя никогда не сказала бы Матриксу об этом, больше всего она боялась, что они вернутся в его систему только для того, чтобы найти ее обугленные руины. Тогда у Энзо не будет дома. И он снова потеряется. Она не была уверена, что сможет вынести это. И потому иногда Андрэйя не могла удержаться от ненависти к идиллическим воспоминаниям о Мэйнфрейме — в которые она старалась верить ради Энзо.
Вообще-то она не хотела думать о Мэйнфрейме. Она собиралась думать о своей игре. Забавно: она была в этой игре, сколько себя помнила, но теперь ей приходилось напрягаться, чтобы вспомнить ее название. Вроде бы она называлась "Затерянная Атлантида"... но, может, там было что-то еще. Само место точно называлось Атлантида; Андрэйя знала это, как знала, как действуют ее когти, что такое русалка, как управлять субмариной — все эти кусочки игровой информации. Она никогда не задумывалась об этом врожденном знании, пока была там, и теперь пользовалась им, разве что если не могла вспомнить — русалки, это те, что со щупальцами, или те, что с хвостом? Из игрового спрайта она все больше превращалась в информационного спрайта — и проводила все больше времени в играх. Андрэйя посмеялась бы над иронией ситуации, но на самом деле тут не было ничего смешного. Да и потом, ей нравились инфо-спрайты. Ну, должны бы нравиться. Ведь Энзо — один из них.
Но ведь Энзо уже перестал быть инфо-спрайтом, разве не так? Она — не игровой спрайт; он — не информационный спрайт. Так кто же они? Двое... уже не дети, давно не дети... пытающиеся найти место, которое скорее всего уже исчезло, использующие игры, в которые никто больше не решается идти... Андрэйя все-таки засмеялась. Они были такой странной парой.
Услышав ее смех, Матрикс пошевелился и пробормотал нечто, подозрительно похожее на ее имя. Андрэйя затихла и задумчиво уставилась на него. Что, во имя всей Сети, ей с ним делать?
В смысле — не прямо сейчас; хотя заставить его быть послушным маленьким ренегатом, пока он не выздоровеет, тоже обещало быть той еще задачкой. Она имела в виду — что ей делать с Энзо теперь, когда он все чаще ведет себя как Матрикс?
Энзо был милым, внимательным и... ну, да — немного чересчур гиперактивным. Матрикс — мрачным, нервным и полным решимости всегда делать по-своему. В последнее время Андрэйе приходилось иметь дело в основном с Матриксом. Она не смогла бы точно сказать, когда Энзо начал медленно, но верно меняться. Сначала она даже чувствовала облегчение, когда угнетенный, сломленный мальчик, с которым она провела целый час в той самой Игре (в мыслях Андрэйи она навсегда останется Игрой, с большой буквы и никак иначе) решил снова взять на себя ответственность; и она признавала, что не жаловалась, когда он перестал решать проблемы "как Страж" — слишком долгим и утомительным способом.
Беда в том, что он не остановился на этом. Он продолжал хоронить Энзо внутри себя, и в итоге в нем мало что осталось от спрайта, в которого она когда-то впервые влюбилась. Он пытался оттолкнуть ее от себя, и единственным, что еще удерживало Андрэйю и не давало уйти прочь, стали те краткие моменты, когда ей удавалось разглядеть в нем своего Энзо.
Она действительно любила Энзо. Для нее это не подлежало сомнениям. Так получилось, что однажды их миры столкнулись, навсегда изменив их обоих. В своей игре Андрэйя была эффективной маленькой убийцей, способной приспосабливаться, но не способной измениться. Она проходила один и тот же сценарий раз за разом, удаляя Юзера и будучи удаленной в свою очередь. Все оставалось прежним, но она даже не думала о том, чтобы пожелать большего. Когда ты игровой спрайт, ты приспосабливаешься к ситуации, а не критикуешь ее. Потом Энзо совершил немыслимое, изменив правила посреди игры и рискнув своей жизнью, чтобы спасти ее. Она была шокирована и изрядно дезориентирована этим проявлением рыцарственности, но, несмотря ни на что, ее программа "найти и уничтожить" требовала только одного. Выпустив когти, она собиралась избавиться от этого зеленого препятствия, стоящего между ней и Врагом. И тут он ошеломил ее еще раз — задал вопрос.
Никто до тех пор не проявлял к ней интереса. Поскольку она была единственным ИИ-спрайтом в игре, остальные бежали от нее, как от вируса. Они были не так глупы, чтобы попадаться на пути кому-то, кто умел учиться на своих ошибках и более того — помнил, что совершал их. Никто не рассказал Энзо об этом. Это странное создание задало ей вопрос и, похоже, пришло в восторг от ответа. Она чувствовала себя взволнованной и польщенной одновременно. Не задумываясь, она ответила на его вопрос и забыла убить его. До того, чтобы в него влюбиться, отсюда оставался один шажок.
Она не знала точно, в какой момент это случилось. Только что она смеялась над очередной его историей — и вот уже она по уши в детской влюбленности, как школьница, втрескавшаяся в своего учителя. Когда она решила уйти вместе с ним, она даже не напрягала свой искусственный интеллект. Так ученица последовала бы за учителем.
И, как влюбленная школьница, она даже не думала, что ее учитель может допустить ошибку. Она была маленькой и наивной, считая, что ее "Страж" способен сделать что угодно. Даже когда Боб пропал в Паутине, даже когда жизнь в Мэйнфрейме стала походить на жизнь в играх, она продолжала безоговорочно верить в него. Она никогда не думала, что он может проиграть игру — не Энзо, не с ней рядом. Когда это произошло, от ее былой наивности осталось только чувство вины.
О да, ее вина. Андрэйя осторожно, кончиками пальцев, дотронулась до своего значка игрового спрайта. Непроизвольно взглянула на значок Матрикса, все еще в режиме инфо-спрайта. Она быстро поменяла режим значка и откинулась назад, прикусив губу.
Наверное, это должно быть странно — винить себя за то, что он не погиб. Если бы не ее код, Энзо просто умер бы в Игре, и ему не пришлось бы умирать бесчисленные разы, снова и снова падая под убийственными ударами Юзера.
Это изменило его, деформировало. Ничего не осталось от доверчивого, оптимистичного спрайта, которым он был когда-то. Каждая смерть, каждое поражение укрепляли его уверенность в неудаче. Андрэйе пришлось занять место оптимиста в их команде — просто чтобы не дать ему сломаться полностью. Как ни странно, она обнаружила, что у нее неплохо получается. Вскоре они поменялись ролями и уже Андрэйя стала в некотором роде учителем, помогая Энзо пробираться сквозь трудности игровой жизни. Он стал зависеть от нее, а она поняла, что наслаждается тем, что может быть полезной — и наблюдала, как он меняется, приспосабливаясь к режиму выживания. Она была нужна ему — и была счастлива, потому что до сих пор никому еще не бывала нужна. Это тоже заставляло ее чувствовать себя виноватой. Глупо, конечно, но за часы вне своей игры она поняла, что в реальном мире полным-полно глупых чувств и странных обстоятельств.
Она думала — Энзо станет лучше, когда они сделали еще один шаг и признались дуг другу в том, что давным-давно уже знали. И какое-то время все и правда было хорошо, и Андрэйя поздравляла себя с тем, что придумала, как ему помочь.
Только вот теперь он слишком сильно стремился ее защитить. Она понимала это чувство и ценила его, но она вовсе не собиралась отойти в сторонку и дать ему поставить ее на пьедестал, где она всегда будет в безопасности. Они — партнеры. А партнеры должны работать вместе. Она могла справиться с его плохим настроением, она могла вывести его из вспышек ярости, она могла понять его ожесточенность. Но она скорее обнулится, чем позволит ему попытаться сделать все одному!
Андрэйя снова сердито глянула на Матрикса; ей не нравилось это внезапно мрачное настроение, располагающее к самокопанию — а все из-за него.
— Упрямый спрайт, — пробормотала она, скрещивая ноги.
Лучше бы с ним все было в порядке.
— ИГРА ОКОНЧЕНА. ЮЗЕР ВЫИГРАЛ.
Андрэйя вздернула голову, услышав знакомые слова. Слава Сети, что она успела сменить значок Фрискета, прежде чем пес решил сходить поохотиться на динозавров. Матрикс пошевелился при звуках голоса, и она склонилась к нему, на всякий случай вытягивая когти. Он медленно открыл глаза — кибернетический сфокусировался на ее лице чуть раньше. Она вздрогнула — у нее до сих пор иногда бежали пиксели по коже от этого, никак не получалось привыкнуть.
— Ан... Андрэйя? — слабо пробормотал он и пошевелился снова.
— Тссс. Лежи, — Андрэйя положила руку ему на плечо успокаивающим жестом, неосознанно держа когти наготове, если вдруг придется их использовать.
— Это была... игра? — спросил он непривычно неуверенным голосом. — И ты... ты выиграла?
— Да, — она солгала с легкостью и без капли вины, и тепло улыбнулась ему. — Я же говорила, что справлюсь без всякой помощи.
— Извини... Спасибо, Дрэй, — он закрыл глаза и расслабился, и она облегченно выдохнула.
— Всегда пожалуйста, милый, — шепнула Андрэйя, втягивая когти и садясь обратно.
— Андрэйя?
— Да? — Андрэйя вздохнула и снова наклонилась к нему.
— Люблю тебя, — сказал Энзо, почти улыбаясь, и уснул.
— Я тебя тоже люблю, — тихонько хмыкнула Андрэйя и поцеловала его в лоб. — Упрямый невыносимый спрайт. Что бы я без тебя делала?
Она знала, что любит его. А почему — она выяснит как-нибудь позже.

Название: Еще повезет
Переводчик: Alre [GipsyDanger] Snow
Бета: самсебебета
Оригинал: "A Different Kind of Luck" by Bucketmouse; запрос на перевод отправлен
Размер: мини, 1322 слов
Пейринг/Персонажи: Мышь / Дот
Категория: фемслэш
Жанр: романс
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Дот никогда в жизни не выигрывала в карты. Но, может быть, ей повезет в другой игре...

Есть такая поговорка — "везет в игре, везет и в любви".
Наверное, поэтому было логично, что Дот никогда в жизни не выигрывала в карты. Когда она об этом задумывалась, ей хотелось заодно узнать, кто сочинил все эти поговорки и зачем их повторяют. В конце концов, от них людям становилось только хуже, а это мешало работе...
Вот именно, работа. Ее дело. Да, занимать пост Command.Com нелегко, но теперь это ее жизнь. Ей даже начало это нравиться — списки, каталоги, организационный процесс... Боб ее бы не понял, приходилось признать.
Конечно, он был очень милым, и в каком-то смысле Дот даже любила его. Поначалу ее привлекало как раз его безрассудство. Но на каком-то еще уровне она ожидала, что Боб... изменится, может быть. Не то чтобы он должен разом утратить всю беззаботность, но он мог бы стать более уравновешенным. Наверняка он тоже ожидал, что она немного раскрепостится, расслабится — но Дот не собиралась "расслабляться". Она полностью устраивала себя такой, как есть. Она любила порядок. Именно это делало ее Дот Матрикс. Неудивительно, что они отдалились друг от друга в последние циклы.
Осторожное прикосновение к плечу вывело Дот из раздумий.
— Эй, крошка, что-то ты расстроена.
Голос Мыши, чуть растягивающей гласные, успокаивал Дот с тех пор, как пропали Боб и Энзо. Именно Мышь проводила с Дот больше всего времени, Мышь помогала ей устанавливать безопасность системы, Мышь была ее личным файрволлом.
Дот устало улыбнулась:
— Я в порядке, конечно.
Конечно. С Дот всегда все было "в порядке".
— Крошка, ты же в курсе, что ничего хорошего не выйдет, если ты будешь работать без остановок. Ты просто перегреешься — если сначала не уснешь от истощения.
Дот помнила последний раз, когда она перешла в спящий режим во время работы. Тогда чуть не случилась катастрофа.
— Ты сидишь тут и занимаешься всякой ерундой, которая, возможно, когда-нибудь понадобится, — продолжила Мышь, и Дот почувствовала, что краснеет — это была правда. — Все под контролем, а если ты вдруг понадобишься, тебя вызовут. Давай я отведу тебя домой, поспишь немного.
Дот знала, что спорить с Мышью бесполезно — у нее были непререкаемые аргументы. Дот даже завидовала ей в этом. Мышь всегда знала, когда нужно настоять на своем, когда — пойти на компромисс, а когда следует просто уступить, и гордость ей ничуть не мешала.
Дот тихонько навела порядок на столе — насколько позволила Мышь, прежде чем та буквально потащила ее к дверям. Пока Дот, спотыкаясь, пыталась угнаться за Мышью, она заметила, как Фонг одобрительным жестом поднял большие пальцы.
— Эй, ты все спланировала с самого начала!
К сожалению, гордость самой Дот частенько ей мешала.
— Он просто считал в двоичной системе, крошка.
К счастью, Мышь была почти вдвое сильнее Дот.

Квартира Дот — что неудивительно — была сплошь завалена бумагами, записками, страничками из блокнотов со списками дел. Впрочем, определенный порядок во всем этом был — его, конечно, понимала только Дот, и когда Мышь принялась срывать записки со всех поверхностей, чтобы обеспечить себе немного свободного места, этот хрупкий порядок был безвозвратно разрушен, развеян по ветру. Дот задохнулась от возмущения, глядя, как Мышь уничтожает ее рабочий список.
Мышь посмотрела на Дот непривычно серьезно:
— Крошка, только не пытайся рассказывать, что тебе всё это жизненно необходимо. Мы сейчас говорим о тебе. Да ты делаешь тройные копии чеков "просто на всякий случай"!
Спорить с объективными фактами у Дот никогда не получалось.
Мышь уговорила Дот переодеться в пижаму и лечь в постель. Дот почувствовала, как краска заливает ее лицо при мысли о том, что ей придется раздеваться, находясь в одной комнате с Мышью — но та предусмотрительно удалилась в кухню, приготовить Дот что-нибудь выпить перед сном. Дот облегченно вздохнула и переоделась так быстро, как только могла, глядя на бардак, оставшийся на месте ее превосходно упорядоченных списков.
Обернувшись к постели, она подумала, что уснуть будет нелегко. В конце концов, ей еще так много нужно сделать.
Тем не менее, Дот заснула, стоило лишь ее голове коснуться подушки — даже прежде, чем Мышь вернулась с кухни.

Ей снилось все то же, что и обычно. Призрачные зловещие образы, воспоминания о том, как она пряталась одна в темноте, надеясь, что ничто не нападет ночью. Надеясь, что командный пост еще будет здесь утром.
Но в эту ночь в ее снах был и другой, успокаивающий образ. Мышь, воин, ее защита от темноты. Пока Мышь была здесь, она могла дожить до утра...

Дот проснулась с чувством легкой растерянности. Она была укрыта теплым одеялом, и постель казалась на редкость уютной. Она знала, что должна открыть глаза и встать, но постель манила к себе с неодолимой силой. Она просто умоляла остаться. Такая мягкая, удобная...
— Я видела, как ты пошевелилась, крошка, — хмыкнула Мышь где-то рядом с кроватью. — Ты уже не спишь, я знаю.
Дот открыла глаза, вспомнив, что Мышь была здесь. Мышь хмыкнула снова, глядя на ее сонно прищуренные глаза.
— Ты что, была здесь всю ночь? — спросила Дот хриплым спросонья голосом.
Мышь кивнула:
— Ну, не совсем здесь, если точно — но я, конечно, осталась. Не очень-то круто просыпаться в одиночестве, если отправлялся в постель с кем-то еще.
— Это совсем другое дело, — вспыхнула Дот.
— Так что, лучше, если бы ты проснулась одна?
Дот задумалась.
— Нет, — решила она.
— Вставай, крошка, я успела заскучать, пока ты спала, и хочу поиграть в карты.

— А ты серьезно собиралась замуж за Боба? — поинтересовалась Мышь как бы невзначай.
Дот смотрела на свои карты — никаких шансов выиграть. Ну разумеется, этого и следовало ожидать. Мышь была тем еще шулером, насколько Дот могла судить. То есть она, конечно, не встречала ни одного шулера — но, по ее представлениям, выглядеть они должны были примерно так. К тому же Дот еще не до конца проснулась, что не способствовало удачной игре... хотя ей казалось, что она бы все равно проиграла.
— С чего вдруг такие вопросы? — Дот попыталась сохранить тот же небрежный тон.
— Ну, ты почти вышла за Мегабайта-Боба.
Дот почувствовала, как приобретает еще более зеленый оттенок.
— Не напоминай, пожалуйста, — пробормотала она. — Это... была ошибка. Я запуталась. Но все-таки... хорошо, что это был не настоящий Боб. Мне просто был нужен кто-то, с кем я бы чувствовала себя в безопасности... а вовсе не он.
— А ты не чувствуешь себя в безопасности ни с кем? — Мышь выглядела искренне заинтересованной.
— Разве что с тобой, — слова вылетели сами, прежде чем Дот успела остановиться.
Однозначно, она перетрудилась... но это была чистая правда. Мышь осталась единственной, с кем Дот всегда чувствовала себя спокойно и уверенно. Конечно, Боб был не виноват, что потерялся в Сети, и Энзо не виноват, что его постигла та же участь. Дот не обвиняла их, но она больше не могла позволить себе полагаться на них. Если ей что-нибудь понадобится, она первым делом обратится к Мыши — как только сумеет ее поймать.
Осознание любви не очень потрясает того, чья работа — осознавать и обдумывать все. Хотя Дот была несколько удивлена отсутствием красочных спецэффектов, о которых так много слышала. С Бобом не было ничего подобного. С Мышью... Она просто знала, что чувства уже были здесь, в ней, а не возникли внезапно из ниоткуда.
Она всегда считала, что ей не везет в любви почти так же, как и в игре, и во всем остальном тоже.
Мышь улыбнулась — немного хищно, показав зубы:
— Я никогда не проигрываю.
И Мышь знала, о чем думает Дот, бросая свои четыре туза на стол и наклоняясь, чтобы поймать губы Дот своими.

Название: Распаковка
Переводчик: Alre [GipsyDanger] Snow
Бета: самсебебета
Оригинал: "Unpacking" by RapunzelK; запрос на перевод отправлен
Размер: мини, 1463 слова в оригинале
Пейринг/Персонажи: Боб, веб-райдеры
Категория: джен
Жанр: бытовая зарисовка
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Наконец вернувшись домой, Боб наслаждается благами цивилизации (особенно по сравнению с жизнью в Паутине).

Его последние попытки изменить дизайн интерьера не пережили встречу с Нулзиллой, а восстановление системы вернуло скромную квартиру к ее исходному виду — не особо изысканной скудной меблировке. Стражи не обременяли себя предметами быта — ведь чаще всего им предоставляли для жилья казармы и общежития. Защитникам системы — таким, как он сам — обычно причиталось пособие от населения, которое он защищал, но на него нельзя было много себе позволить. Народ Мэйнфрейма, как он слышал, отличался редкой щедростью. Так что Боб ценил свою немного устаревшую квартирку на верхнем этаже еще больше. В конце концов, она принадлежала ему; жители Мэйнфрейма подарили ее в знак благодарности — по их мнению, это было меньшее, что они могли сделать.
Сейчас, стоя в дверях спальни, Боб сомневался, что вообще заслуживает эту крохотную полупустую комнату. Сейчас он задолжал всем столько, что удивительно, как его еще не отправили спать на полу в Центральном офисе. То есть, конечно, у Фонга наверняка нашлась бы там лишняя спальня, но не в этом дело. При виде комнаты казалось странным, что он когда-то считал ее тесной: всего-то стол, кровать, да окошко с изображением его родной системы на стене; в чулане сбоку скрывалась уборная и душевая кабинка рядом.
Точно. Душ.
Когда он в последний раз?.. Боб покачал головой, не желая вытаскивать на поверхность памяти не самые приятные воспоминания. Вместо этого он бросил взгляд на нетронутую поверхность постели и поковылял мимо нее к выложенному плиткой полукругу. Ему не хотелось пачкать хоть что-то слоями грязи и пота, накопившимися на нем за циклы в Паутине и минуты в битвах с вирусными армиями.
Его ботинки негромко щелкнули по блестящим желтым квадратам, и автоматическая дорожка повлекла его вперед, под струю теплой энергии. Вместо того, чтобы миновать ее за пару наносекунд, Боб вытянул руку и коснулся кнопки паузы. Несколько микросекунд он просто стоял там, наслаждаясь теплом и ощущением чистоты, проникающим через пластины и сочленения его брони, окутывающим каждую спутанную прядь волос. Просто стоял — с закрытыми глазами, расслабленно опустив плечи. Здесь, в Мэйнфрейме, под защитой жизненной сферы и при наличии уборщиков и дворников, максимум загрязнения — это тонкий слой пыли на кофейном столике. Он почувствовал, как краснеет при воспоминаниях о своем первом знакомстве с особенностями личной гигиены в Паутине.
Купание в Паутине было настолько примитивным, насколько возможно. После своего первого рейда с веб-райдерами он источал такой запах, что мог поспорить с любым монстром из стада. Никто из всадников, столь же ароматных в своей чешуйчатой броне, этого не замечал — или их просто не волновало. На путях, где паслись монстры, было трудно добыть информационные потоки, и драгоценную жидкость предпочитали сберегать для питья. Лишь вернувшись на свое ранчо, всадники снимали броню не только с лица и рук, чтобы наконец избавиться от покрывающей все поверхности грязи.
— Давай, красавчик! — позвали они его. — Пора мыться.
Пройдя мимо жилых комнат и складов, они провели его вниз по извилистому коридору в теплую пещеру. Посреди нее булькал источник, пробивающийся из глубинного информационного потока. Некоторые спрайты уже погрузились туда по плечи, как в горячую ванну. Боб потратил несколько напряженных наносекунд, прежде чем разглядел — сквозь на клубящийся пар и мутную жидкость — что все они были мужчинами.
Все это было так... физически и осязаемо. Вместо того, чтобы просто щелкнуть по иконке и сменить одежду с помощью вербальной команды, они слой за слоем снимали с себя грязную чешую и кожу, сбрасывая их на пол, а затем брали мочалки и бруски серого мыла и принимались оттирать свою искаженную кожу собственными руками (или тем, что от них осталось). Уже только это привело его в оторопь, но больше всего он был шокирован явным отсутствием стеснительности среди всадников. Хотя привычка переодеваться вручную не была распространена в Сети, она все-таки существовала — но в даже в таких случаях спрайты сохраняли достоинство. Очевидно, на бездны киберпространства правила приличия не распространялись. Нижнее белье было отброшено в сторону так же, как сапоги и перчатки, и Боб, все еще стоя в своих шортах, почувствовал себя предельно неловко. Похоже, что никого больше не заботила нагота или уродство окружающих. Зато Боб все больше чувствовал себя не в своей тарелке под выжидающими взглядами уже чистых всадников из бассейна.
— Ну не смотрите на меня! — выкрикнул он ломким фальцетом. Хотя это прозвучало на его родном языке, они, похоже, поняли — и, пожав плечами, отвернулись или хотя бы отвели взгляд. Гиф, лидер всадников, даже вежливо прикрыл голубые глаза щупальцем на левой руке. Но, несмотря на дружелюбные смешки и отсутствие взглядов, намного легче не стало. Все еще не снимая промокших шортов, Боб с опаской приблизился к бассейну.
— Спокойно, никого ты не интересуешь, — заверил его Гиф. — Не стесняйся.
Его волновало не столько их мнение о его внешности (относительно симпатичной, хотя он стал худым и жилистым), сколько их понятие личного пространства — или, вернее, отсутствие такового. Его мысли явно читались на лице, так как Гиф угрожающе нахмурился, а потом расслабился.
— Мы все здесь мужчины. Мы помним о чести. Никто не причинит тебе вреда.
Сглотнув и постаравшись взять себя в руки, Боб кивнул. Не то чтобы он им не доверял; в конце концов, они потратили столько времени, помогая ему выжить и привыкнуть к их странному, жестокому миру. Но все-таки ситуация заставляла его нервничать. Наконец, собрав остатки храбрости, он опустил одну ногу в бассейн и вскоре последовал за ней весь.
Там было восхитительно тепло, даже горячо, почти слишком горячо после того, как он так долго пробыл на холоде снаружи. Погрузившись по плечи, Боб облегченно вздохнул. Хотя в бассейне казалось тесно, всадники с обеих сторон подвинулись, давая ему несколько микронов свободного пространства. Немного, конечно, но отсутствие физического контакта успокаивало нервы.
Возможно, именно потому, что полное погружение случалось так редко, Боб так и не смог к нему привыкнуть. А еще ни разу не смог собраться с силами, чтобы окунуться в природное джакузи полностью обнаженным — он всегда оставлял свои поношеные серые шорты в неприкосновенности. Стандартные, форменная одежда. Портные академии могли бы гордиться.
Юзер всемилостивый, на нем все еще были надеты те же самые шорты. Ну хотя бы теперь он мог просто загрузить новые. Давно пора сменить гардероб. Подняв непослушную руку, Боб щелкнул по значку — но, вместо того, чтобы напрягать мозг и сочинять новый костюм, просто оставил настройки по умолчанию. Оказывается, броня была тяжелее, чем он думал. Оставшись без нее — кроме значка, свисающего с шеи на цепочке, на нем больше ничего не было — он ощущал странную невесомость. Или это от голода и недосыпа кружилась голова? Как бы то ни было, он чувствовал себя чище, чем когда-либо. Наконец, выключив поток, Боб собрался для финального рывка — вперед, под сушилку. Всего через наносекунду душ выплюнул его обратно в спальню, и он даже не успел решить, что надеть. Все его мысли были сосредоточены на долгожданном отдыхе, так что появившаяся пижама ничуть его не удивила. Окутанный теплом и чистотой, Боб рухнул на мягкую поверхность постели лицом вперед. В Паутине приходилось спать в тесноте, чтобы сберечь тепло, и он по привычке сжался в тугой клубок — прежде чем вспомнил, что в квартире работает климат-контроль, а еще у него есть одеяло. Он нажал на кнопку — скорее случайно — и вытянулся на спине, впервые за долгое-долгое время.
"Как хорошо вернуться домой..."
Это было последнее, о чем он подумал, прежде чем отключиться и уснуть. Если повезет, ему ничего не приснится.

Название: Что за FAQ?
Переводчик: Alre [GipsyDanger] Snow
Бета: самсебебета
Оригинал: "What the FAQ?" by Negaduck; запрос на перевод отправлен
Размер: мини, 2062 слова в оригинале
Пейринг/Персонажи: Хэк и Слэш, Фонг, Боб, Дот
Категория: джен
Жанр: юмор
Рейтинг: G — PG-13
Краткое содержание: Хэк и Слэш узнают о новых сторонах жизни.
Примечание/Предупреждения: рейтинг за кадром

В командном зале Центрального офиса стояла тишина. Никого не было, только несколько биномов присматривали за системными процессами. Не было даже Дот: Фонг убедил ее оставить рутинные процедуры в его руках. В конце концов, он исполнял функции Command.com на протяжении всего существования Мэйнфрейма, и хотя сейчас он уступил эту должность Дот, он не считал нужным загружать ее тысячами бытовых мелочей. К тому же она была молодой женщиной и имела право на личную жизнь.
Надо признать, у Фонга был еще один скрытый мотив отправить Дот из Центрального офиса. Ведь Боб, вопреки всему, вернулся из Паутины, и теперь эта пара наверстывала упущенное за время вирусных войн. Фонг одобрял такое положение дел. С политической точки зрения это был идеальный союз. Главный защитник системы и Command.com — вместе они могли объединить систему в любой ситуации и справиться с любой возможной опасностью. Но к тому же Фонг знал, что эти двое любят друг друга, и от всего сердца желал им счастья. Да, он был стар, но не настолько стар, чтобы забыть об этой стороне жизни.
В итоге, хотя формально Фонг больше не являлся Command.com Мэйнфрейма, он все равно проводил большую часть времени в Центральном офисе. Его это более чем устраивало. На протяжении всего своего рабочего цикла он привык исполнять эти функции и, по правде говоря, он просто не знал, чем заняться в отсутствие привычных дел. Впрочем, в данный момент биномы неплохо справлялись — но здесь были еще и Хэк и Слэш.
И это было совсем другое дело. Во время войны Фонг собрал их заново и назначил их охранять Дот. Они были непоколебимо верны, несмотря на то, что изначально Мегабайт программировал их для службы себе. Приказы они исполняли мгновенно — если только тот, кто отдавал приказы, учитывал их интеллектуальный уровень. Сейчас они в основном проводили время в секторе Джи-Прайм в составе команды по сносу зданий, наслаждаясь разрушением бывшего сектора Мегабайта перед тем, как его перестроят.
Но пока что в работе образовался перерыв, и Хэк со Слэшем, которым некуда больше было деваться, вернулись в Центральный офис. Сложное понятие "свободного времени", очевидно, не было заложено в их программу, а выключателями их не оборудовали, поэтому Фонг подыскал для них предельно простое занятие: следить за разрывами. Задания такого уровня они могли выполнить без постороннего контроля. Двое ботов без устали внимательно смотрели на монитор, возбужденно переговариваясь (остальной персонал быстро научился не обращать внимания на их голоса).
Слэш вытянул руку, указывая в центр стола:
— Что это?
Оба уставились туда.
— Какая-то коричневая штука, — сказал Хэк.
— Большая коричневая штука
— В самой середине города!
— Фонг! — завопили они хором.
Золотистый спрайт подкатил к ним:
— Что случилось?
— Там огромное, ужасное пятно! Смотрите!
— Это огромное пятно.
— Я только что это сказал!
— А еще оно круглое!
Фонг вытянул шею, вглядываясь в экран. Со вздохом он достал из своего ящика салфетку и тщательно вытер стол:
— По правде говоря, я сомневаюсь, что Мэйнфрейм подвергается смертельной опасности из-за разлитого какао.
Двое ботов переглянулись.
— Извините, — хором произнесли они.
— Ничего-ничего. Просто следите за разрывами, — напомнил им Фонг и укатился прочь.
На протяжение следующих нескольких микросекунд Хэк и Слэш, не щадя себя, самоотверженно защищали Мэйнфрейм от пыли, следов от чашек и крошек от печенья. Им не наскучивало постоянно смотреть на карту: они были хорошо приспособлены для выполнения бессмысленных задач.
Хэк обогнул стол и попытался стряхнуть что-то с него. Слэш подъехал к нему, и он ткнул пальцем в экран. Это не было что-то, что осталось лежать на столе — белый огонек светился внутри экрана.
— Я думаю, это разрыв, — заявил Хэк.
Слэш присмотрелся к огоньку.
— Какой-то он маленький.
— Нет, это не разрыв...
— Но ты же только что сказал, что это он.
— Это изображение разрыва. Настоящий — где-то еще!
Слэш, пораженный глубиной этой мысли, уставился на экран. Хэк посмотрел туда же.
Наконец, Слэш спросил:
— И что нам теперь делать?
— Фонг приказал следить за разрывами, — твердо ответил Хэк. По его мнению, это был полностью достаточный ответ. Что еще можно добавить?
— Должна быть причина, по которой он приказал нам следить за ними, — засомневался Слэш.
Хэк задумался:
— Может, мы должны кому-то сообщить?
— Боб закрывает разрывы.
— Давай сообщим Бобу.
— Точно! — Хэк нажал кнопку на столе, вызывая видеоокно.
Из своего кабинета Фонг услышал, как Хэк и Слэш одновременно закричали. Он поспешил в центральный зал и практически врезался в пару паникующих ботов.
— Это ужасно!
— Кошмарно, говорю вам!
— Я увидел разрыв и позвонил Бобу...
— Я бы не поверил, если бы не видел собственными глазами...
— Я тоже видел...
Фонг прикрыл глаза, не в силах выносить их болтовню и бешеное мигание огоньков на груди. Успокаивающим жестом он поднял руку, растопырив свои три пальца.
— Спокойствие превыше всего, — нараспев произнес он. Когда боты затихли, он открыл глаза. — А теперь объясните, в чем дело.
Первым заговорил Хэк:
— Боб сошел с ума, или заразился вирусом, или я не знаю что! Он вообще чокнулся!
— Он нападает на Дот! — добавил Слэш. — Мы должны что-то сделать!
— Что? — удивленно переспросил Фонг. — Что вы имеете в виду?
— Это! — хором ответили боты, отодвигаясь, чтобы Фонг мог разглядеть открытое видеоокно над столом с картой.
Боб и Дот были вместе в ее спальне.
— Боб, я... О Юзер! — ее слова потонули в неразборчивых стонах.
Фонг метнулся к столу и поспешил закрыть окно, прежде чем спрайты заметят, что за ними наблюдают, и заодно перевел их коды связи в режим "не беспокоить". Оглядевшись вокруг, он заметил, как биномы старательно делают вид, что погружены в работу и никуда больше не смотрели. Хэк и Слэш стояли с видом смущенным и расстроенным одновременно.
Фонг все понял. Конечно, они не имели никакого понятия о том, что только увидели; ничего такого попросту не было в их программе.
— Мне нужно кое-что объяснить вам, — сказал он со вздохом.
— Но как же Дот? — встревоженно спросил Слэш.
— И Боб? — добавил Хэк.
— Он же ее обидел!
— Нет-нет, ей не больно. Бывает, что некоторые вещи — не то, чем кажутся...
Один из ботов начал было возражать, но Фонг поднял руку, призывая к молчанию, и покатился к выходу, жестом указав следовать за ним.
Фонг привел ботов в медицинский блок, где принялся просматривать файлы. По требуемому предмету было много справочных файлов, но ему были нужны те, что расчитаны на определенный уровень. Наконец, он нашел файл, предназначенный для маленьких спрайтов — это должно было подойти.
— Прочитайте это, — сказал он, отъезжая от терминала. — Вам все станет ясно.
Хэк и Слэш переглянулись и направились к терминалу. Фонг выкатился прочь из комнаты.
Они прочитали заголовок на экране: "Откуда берутся спрайты?"
— Это что, опрос? — поинтересовался Хэк.
Первые несколько экранов были посвящены различным сторонам семейной жизни спрайтов. К тому, что видели двое ботов, это не имело никакого отношения, так что они немедленно все забыли. Наконец — когда они уже готовы были заскучать и недоумевали, зачем Фонг заставил их это читать — в тексте дошло до актуальных тем.
Хэк и Слэш читали, все глубже погружаясь в изумление.
— Так вот что это было?
— Я бы никогда даже не подумал!
— Все равно кажется, что это должно быть больно.
— Фонг не стал бы нам врать, — заметил Слэш.
— Ну да... так вот что значили все эти разговоры про устройства ввода-вывода.
Они продолжали читать. Текст описывал инициализацию и компиляцию нового инфо-спрайта, стадии альфа— и бета-версий, и, наконец, процесс релиза. Боты, как всегда, упустили большинство деталей, но основную тему поняли.
— А я-то думал, их собирают, как и нас! — воскликнул Хэк.
— Нас не собирали. Мы разделились, — поправил Слэш.
— Ну да, но прежде чем мы разделились, меня собрали. То есть нас, — Хэк указал на экран. — Я и не думал, что они собирают себя сами!
— Интересно, что они еще придумают? — задумался Слэш.
Когда боты вернулись, Фонг был в командном центре. Он поднял на них взгляд:
— Итак, остались ли у вас еще вопросы?
— Никак нет, ваше Фонгство, — отчеканили они.
— Абсолютно ясно! — добавил Хэк.
— Неужели? — удивился Фонг.
— Да, да.
— Мы и не знали, что спрайты — такие сложные программы.
— Мы больше не будем им мешать.
— Хм... вообще, обычно спрайты в таких случаях переводят свои коды связи в режим "не беспокоить" — как раз для того, чтобы им не мешали. Если вы в следующий раз обнаружите разрыв, а Боб будет занят, доложите Мыши. Она может заключить его в сдерживающее поле до прихода Боба.
— Так точно, — закивали боты.
Они вновь заняли свою вахту и продолжили отслеживать разрывы. Фонг отправился в свой кабинет, думая, что задача оказалась проще, чем он ожидал: ему казалось, что будет нелегко объяснить некоторые весьма сложные процессы так, чтобы эти двое поняли. С другой стороны, текст, который они прочитали, был специально расчитан на детей. Похоже, это все-таки сработало, облегченно решил Фонг.
Утром следующего цикла Боб и Дот вернулись в Центральный офис. Они не выглядели усталыми — скорее, полными сил после проведенного вместе времени. И они ничего не имели против того, чтобы приступить к своим обязанностям; вскоре они смогут опять остаться вдвоем. Мышь помогала со сдерживающими полями, Матрикс и Андрэйя брали на себя игры, Фонг обеспечивал координацию из Центрального офиса — с учетом всего этого, у них было множество возможностей время от времени уединяться.
Они свернули свои зипборды; Боб обнял Дот за талию — она ответила теплой улыбкой — и они вошли в командный зал.
Там было тихо. Биномы выглядели немного смущенными — Боб, кажется, заметил, как один из них покраснел и быстро отвел глаза — но все остальное вроде бы было в порядке. Хэк и Слэш, повернувшись спиной ко входу, внимательно изучали стол с картой города.
— Ну что, ничего не случилось тут без нас? — поинтересовалась Дот.
Хэк и Слэш тут же развернулись:
— Они вернулись!
— Да, точно, они здесь, — Хэк приложил руки к груди.
Оба бота подъехали к ним.
— Да она вся просто светится, — радостно заметил Слэш.
— Вы уже выбрали имена?
— Что? — изумленно спросила Дот. — О чем это вы?
— Хэк! Слэш!
Боты повернулись к маленькому золотистому спрайту, стоявшему на верхнем уровне командного зала. Качая головой, он в отчаянии приложил руку ко лбу.
— Недостаточные знания — опасная вещь, — пробормотал он.
— Эмм... Фонг? — переспросил Боб, вместе с Дот отступая на несколько шагов от преисполненных энтузиазма ботов.
— Мне нужно объяснить им еще кое-что, — устало сказал Фонг, указывая на выход.
Хэк и Слэш послушно покатились к двери. Фонг замешкался, проходя мимо Боба и Дот, словно хотел что-то сказать, но не стал и двинулся дальше.
— М-да, что-то странное тут творится, — заметил Боб.
Дот пожала плечами. В чем бы ни была проблема с этими двумя, она была уверена — Фонг сможет с этим разобраться.
Над столом с картой Боб заметил маленькое видеоокно с открытым текстовым файлом. Он промотал его вверх до названия: "Откуда берутся спрайты?"
Он хмыкнул, узнав текст для детей. Похоже, Хэк и Слэш познают тайны жизни. Он свернул окно и, увидев отметку нового разрыва в парке Плавающей Точки, отправился закрывать его.

@темы: фандомное побоище, перевожу слова через дорогу

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

ФБ - драбблы: Darker than Black

Здесь, как ни смешно, с второго левела всего один перевод. Ну, так сложилось (=.
Про переводы вообще обычно нечего сказать - ну, нашел текст, понравилось, перевел. Тем более если текст небольшой. Но таки да - понравилось. А, и еще я нагло позволил себе отрубить последнее предложение - оно казалось мне лишним. И до сих пор кажется.

Название: Память
Переводчик: [L]Alre [GipsyDanger] Snow[/L]
Бета: сам перевел, сам вычитал
Оригинал: "In Memory Of" by Iridescent Individual; разрешение на перевод получено
Размер: драббл, 969 слов в оригинале
Пейринг/Персонажи: Кирихара Мисаки, Июль, Апрель
Категория: джен
Жанр: ангст
Рейтинг: G — PG-13
Краткое содержание: "За свою жизнь Кирихаре Мисаки доводилось порой совершать сомнительные поступки, и она это признавала. Но она и подумать не могла, что станет покупать сигареты восьмилетнему ребенку..."
Примечание/Предупреждения: спойлер к первому сезону, упоминается смерть персонажа

За свою жизнь Кирихаре Мисаки доводилось порой совершать сомнительные поступки, и она это признавала. Но она и подумать не могла, что станет покупать сигареты восьмилетнему ребенку.
В семь утра, возвращаясь с места преступления, где застряла с полуночи, она завернула в магазинчик на углу. Конечно, обычно Мисаки бы ни за что сюда не зашла; она предпочитала приличные кафе или круглосуточные супермаркеты, а уж никак не забегаловки вроде этой — с облупившейся краской и решётками на окнах. Парковка возле этого магазинчика заросла травой, а на тротуаре асфальт был неразличим под пятнами жвачки; неоновая реклама в окне навязчиво напоминала, что здесь открыто и можно купить алкоголь и сигареты, а сонный продавец за прилавком явно хотел оказаться где-то в другом месте.
В магазине был только один покупатель, и Мисаки не обращала на него внимания, пока не услышала, как продавец произнёс:
— Извини, малыш, но сигареты я тебе не продам. Пока тебе нету восемнадцати — даже и не думай.
Она обернулась и решила, что продавец однозначно прав: светловолосый мальчик у прилавка был ростом только чуть выше этого самого прилавка.
— Это для моего отца, — ответил он ровным тоном, на безупречном японском с лёгким акцентом.
Мисаки замерла, вспомнив, где она слышала этот голос раньше. Словно в другой жизни. "Вы слышали, что сказал мальчик". В её голове эхом зазвучал другой голос — из того времени, когда она впервые услышала этого ребенка.
— Скажи ему, пусть купит себе сам. Это противозаконно, — голос продавца нарушил её мысли.
Июль уже развернулся, собираясь уйти. Мисаки подошла к прилавку и сказала, стараясь не смотреть в глаза:
— Пачку сигарет.
Она заплатила (восемь долларов за верный способ самоубийства, но...) и выскочила из магазина, забыв, что хотела кофе.
Июль сидел снаружи, безэмоциональный, как всегда.
— Здравствуйте, — выговорил он, прижав руку к поцарапанному стеклу с неоновой рекламой и глядя куда-то мимо неё.
— Вот, — Мисаки сунула ему сигареты. Его пальцы сжали пачку; он посмотрел вниз, отодвинувшись от стекла — а потом вверх, на неё.
— Спасибо.
Он встал и зашагал прочь; Мисаки поймала его за плечо:
— Постой, ты куда? Я могу тебя подвезти, — предложила она.
Июль короткими репликами указывал направление, прижав руку к окну машины. Как GPS-навигатор, подумала Мисаки — и выругала саму себя за то, что приравняла его к вещи.
Там, куда они приехали, никого не было; у Мисаки перехватило дыхание, когда она поняла, что это за место.
Июль выбрался из машины, как только она припарковалась, и маленькими шажками подошел к кромке тротуара. Аккуратно положил сигареты около бордюра. Одобрительно кивнул и вроде бы развернулся, собираясь уходить — но вместо этого присел рядом.
Мисаки тоже вышла — глаза защипало — и склонилась над брусчаткой. В небе неторопливо поднималось солнце. Она сморгнула слезы и обняла Июля, который продолжал смотреть на небо.
— Так я и думала, что ты здесь, — прозвучал еще один голос из другой жизни; Апрель поставила банку пива рядом с сигаретами. — Привет, Мисаки.
— Апрель, — кивнула она.
Наверняка было видно, что она плакала, но это ее не волновало.
— Как дела, чем занимаешься? — поинтересовалась Апрель.
Мисаки никогда еще не видела, чтобы контракторы вели светскую беседу — но она никогда еще не плакала по одному из них и никогда не видела куклу, предающуюся горю. Похоже, здесь многое случается впервые.
— Похищаю детей, — ответила она и добавила, наткнувшись на недоуменный взгляд Апрель: — Шучу, шучу.
Слова слетели с ее губ прежде, чем она их осознала. Они обе замолчали и стояли так несколько секунд, отдавая дань тому, где они находились.
— Ноябрь 11, — протянула британка, наконец нарушив тишину; Мисаки кивнула. — Знаешь, ведь у него есть могила — там, в Англии. Просто Июлю хочется приходить еще и сюда, когда нас заносит в Японию, — сама Апрель, очевидно, тоже навещала это место (судя по банке пива и тому, что она знала, куда идти), но об этом она предпочла не упоминать. — Заходи как-нибудь, если вдруг там окажешься.
У Апрель это прозвучало, будто приглашение заглянуть в гости к приятелю, а не на могилу человека, который погиб, пытаясь её спасти. Но так было даже лучше. Так можно было сделать вид, что она шутит. Ноябрь всегда был не прочь пошутить.
— Может, и зайду.
Рассветное солнце слепило глаза, отражаясь от стекол очков, и Мисаки опустила взгляд на брусчатку под ногами.
— Пойдем, Июль, у нас еще есть дела, — Апрель продолжала говорить по-японски ради Мисаки, но та знала, что стоит им уйти, и они сразу же перейдут обратно на английский.
— Да, — монотонно ответил мальчик и встал, повернув голову к Мисаки: — Спасибо.
— Пожалуйста, — машинально отозвалась она. — Кстати, а для чего вы здесь?
Он уже уходил, держа Апрель за руку, но тут остановился и посмотрел прямо на неё:
— Собираемся убить президента.
— Что?! — она пораженно вскинула руку к лицу.
— Шучу, — Июль не улыбался, и его голос не изменился.
Когда они ушли, Мисаки еще некоторое время стояла там, глядя на банку пива и пачку сигарет. В молчании.

А дальше пошло рейтинговое. Неожиданно - с канонным пейрингом. Еще более неожиданно - не перевод (=. Пейринг я не то чтобы шипперю, но ничего не имею против.
Написалось быстро - за два вечера в Timothy's (есть у нас такая кофейня - два ее преимущества в том, что она недалеко от моего дома и там уютные кресла, так что половину лета я ходил преимущественно туда). Как известно, писать рейтинг я не умею, но меня это не останавливает. Собственно, это была ровно вторая попытка написать хотя бы R (=.

Название: Живая
Автор: [L]Alre [GipsyDanger] Snow[/L]
Бета: перечитывать было стремно, но я это сделал
Размер: драббл, 670 слов
Пейринг/Персонажи: Хэй / Инь
Категория: гет
Жанр: романтика
Рейтинг: R
Краткое содержание: Она все-таки не кукла. Как бы там ни было.
Примечание/Предупреждения: постканон второго сезона, авторская версия

Глядя на Инь — на неподвижные черты лица, на прозрачные, словно стеклянные, глаза — может показаться, будто ее кожа на ощупь холодная и твердая. Будто она и вправду — фарфоровая кукла.
Но когда Хэй берет ее за руку, то чувствует под пальцами живое тепло. Чувствует биение пульса на тонком запястье.
Инь обнимает его — неловким движением дернутой за ниточки марионетки — и замирает, положив голову ему на грудь. Хэй развязывает ленту, стягивающую ее прическу, и волосы серебристым водопадом рассыпаются по плечам.
Он обнимает ее крепче, прижимает к себе. Можно сидеть так вечность, не шевелясь, просто слушая ее тихое дыхание. Но, похоже, Инь это не устраивает. Она запускает пальцы в его волосы, заставляя наклониться, выжидающе запрокидывает лицо.
Так странно, думает Хэй, целуя ее бледные губы. Кукла, проявляющая инициативу. Кто другой посмеялся бы, но Хэй давно уже отучился смеяться над такими вещами.
Он только удивляется — в который уже раз — до чего обманчива может быть внешность. До чего она оказывается… настоящей. Живой. Конечно, если знать ее так, как знает он.
Инь почти не отвечает на поцелуй — только прижимается ближе, и Хэй чувствует, как колотится ее сердце. Наконец она отстраняется и принимается механическими движениями расстегивать пуговицы — сперва на его рубашке, потом на своем платье.
— Инь… — Хэй берет ее за руки, перехватывая запястья, заглядывает в глаза. — Ты уверена?
Он сам не знает, зачем спрашивает это каждый раз. Просто чувствует, что это важно — оставлять ей право на выбор. Всегда.
В конце концов, ведь именно с права на выбор все и началось — еще тогда, в Токио, когда они оба были всего лишь рядовыми агентами Синдиката. Право на выбор сыграло решающую роль там, в самом центре Врат Ада, когда все знаки в небесах сошлись в предвестии катастрофы. И потом, уходя от захлопнувшихся Врат, оставляя позади непонятную и страшную Идзанами — ожидать следующего воплощения среди лунных цветов, — унося на руках Инь, вновь ставшую самой собой — легкую, легче перышка — он поклялся себе, что никогда больше не позволит лишить ее этого права.
Платье сползает с плеч Инь; она вытаскивает руки из рукавов и встает, позволяя ткани упасть к ее ногам. Переступает узкими босыми ступнями, опускает руки, открывая его взгляду всю сияющую белизну своего обнаженного тела.
У Хэя перехватывает дыхание: такая она хрупкая и беззащитная. Такая нереальная — словно даже не кукла, а видение, призрак, явление из другого мира… Так далеко.
Инь делает шаг, подходя к нему вплотную.
Так близко.
— Ты уверена? — повторяет он почти шепотом.
— Да, — отвечает она ровным голосом, не отводя взгляда. — Да. Я хочу быть… с Хэем. С тобой.
Она по привычке сбивается на обращение в третьем лице, но тут же исправляется. Как-то он мимолетно попросил ее называть его на «ты», хотя бы наедине, и даже не ожидал, что она запомнит — но ведь запомнила же…
Хэй чувствует, как его заполняет невыносимая, неизъяснимая нежность, накатывает волной. Он подхватывает Инь, опускает на кровать, обжигая поцелуями матово-белую кожу.
Может показаться, что она ничего не ощущает, никак не реагирует — но Хэй давно научился считывать ее эмоции по чуть заметному изгибу губ, по дрожанию век. Он заставляет себя не торопиться: сейчас важно, чтобы Инь получила удовольствие. Вот ее дыхание учащается; вот на щеках проступает нежно-розовый румянец; вот она вздрагивает всем телом в ответ на его прикосновения…
Каждый раз его неизменно завораживает эта метаморфоза — как она все меньше походит на безвольную фарфоровую куклу и все больше — на настоящую девушку. Как оживает под его руками.
Он терпеливо ждет, не прекращая ласкать ее, и наконец дожидается: Инь перехватывает инициативу. Направляет его легкими, но уверенными прикосновениями, задает ритм движений. Он послушно подстраивается; она не издает ни звука, только переплетает свои пальцы с его; он не отрывает взгляда от ее расширенных зрачков — темнее самой черной ночи.
Наконец она выгибается дугой, коротко выдыхает — его имя? просто стон? не разобрать… Словно в ответ на это его тело пронизывает электрический разряд — пожалуй, не слабее его собственных молний. Он наклоняется к ее губам, ставя завершающую точку, и только после этого обессилено падает рядом.
Все-таки ты живая, думает Хэй чуть позже, уже в полусне, одной рукой обнимая Инь, а другой натягивая на них обоих одеяло. Живая и настоящая, а вовсе не кукла. И пусть только кто-нибудь попробует с этим поспорить.

И перевод тоже - ну как же я без переводов. И без ОТПшечки тоже никак, конечно (=. Текст, помнится, подсунул мне товарищ Коршун (ему, кстати, стоит высказать отдельное спасибо за поиск потенциально пригодных к переводу текстов).
Что интересно - лично мне текст не то чтобы зашел, но от перевода я все равно не отказался, даром что в последний момент. Ну, вроде бы не так уж плохо получилось.

Название: За горизонтом событий
Переводчик: [L]Alre [GipsyDanger] Snow[/L]
Бета: сам перевел, сам вычитал
Оригинал: "Beyond the Blue Event Horizon" by Omnicat; запрос на перевод отправлен
Размер: драббл, 740 слов в оригинале
Пейринг/Персонажи: Хэй / Кирихара Мисаки
Категория: гет
Жанр: pwp
Рейтинг: R
Краткое содержание: Выбор, который делали по отдельности, объединил их. Теперь то же самое делает судьба.

Синие.
Его глаза — синие. Темно-темно-синего цвета — такого, каким было когда-то ночное небо.
Мисаки не знает, настоящее ли то имя, которым он ей назвался. Может быть, да — он всегда был отчаянным и безрассудным. Может быть, нет — он ведь умен, в этом ему не откажешь. Но, глядя в его глаза, она вспоминает, как в детстве ездила далеко за город — как же называлось это место? — где не было фонарей и небоскребов. Звезд там становилось в два, в три, в четыре раза больше — стоило только оставить позади городские огни.
И сейчас, запрокидывая голову и судорожно ловя губами воздух, Мисаки смотрит в синеву его глаз — и думает о тех давно забытых небесах ее детства.
Но цвет меняется, отблеск исчезает, и безоблачное бездонное небо превращается в подсвеченное небо над городом, где светят фальшивые звезды.
Это похоже на знак, на символ: взросление и перемена мест. Не переключение, но постепенный сдвиг.
Вообще-то, конечно, сейчас не самое подходящее время для того, чтобы размышлять о метафорах и сравнениях. Ее мысли сбиваются и путаются, все внимание сконцентрировано на ее собственном теле, на ощущениях, к которым она, по правде говоря, не очень-то привыкла. Но Мисаки слишком долго работала в полиции, чтобы вот так запросто перестать думать. Искать улики, сопоставлять данные, подмечать детали — а ведь мужчина, который сейчас прижимается к ней и вздрагивает под ее руками, был когда-то ее главным подозреваемым. Не расслабляться, когда он так близко — вполне естественный поступок. Единственный разумный поступок.
Этот мужчина, изучающий сейчас ее тело, точно изысканный деликатес, когда-то мог быть и другом. Они были так близко к тому, чтобы стать друзьями — даже несмотря на паутину подозрений, от которой она так и не могла избавиться.
Но то, что произошло, было неизбежно. Она — обычный человек; он — контрактор. Они знали, что отступать некуда.
Сейчас Мисаки не знает, кто они друг для друга. Кем они становятся.
Обнаженные, разгоряченные, задыхающиеся. Ближе, чем можно было представить — лицом к лицу, соединенные, сливающиеся в одно тела.
Во всяком случае, теперь между ними больше нет лжи и недомолвок. Больше никакой игры в прятки. Чем бы это ни было, это — искренние чувства. Их только двое, и на этом поле (хотя бы сейчас) нет других фигур — и им остаются только объятия и взаимопонимание.
Сегодня они — не полицейский и контрактор, выбивающиеся из роли на расстеленном у кромки воды одеяле. Они — просто Мисаки и Ли, такие вызывающие, оторванные от мира, забывшие обо всем — она смеется, вдыхая запах его волос, проводит рукой по его плечу, и он целует ее в шею, безошибочно отыскивая чувствительное местечко — такие невозможные, какими только хотели быть.
Кто сказал, что новые звезды — фальшивые?
Может быть, это как раз превосходный момент для метафор и сравнений.
Рано или поздно им придется заговорить. Не так, как разговаривали прежде — потрясенное молчание, короткие нервные реплики, а потом — осознание, что перед накрывшей их волной чувств слова могут только помешать. Мисаки не забывает об этом, несмотря на все удовольствие, которое он доставляет сейчас ее телу и разуму. Но это ее не беспокоит.
Это — их выбор; то, за что они сражались. Это — мечта и доказательство. Это больше их обоих, но сейчас принадлежит только им. То, что они выбрали независимо друг от друга — и наконец вместе, подтверждая свой выбор и наслаждаясь им. Сосуществование. Но не конфликт.
Нет, уже не конфликт.

@темы: перевожу слова через дорогу, буквы руками

---

ФБ - драбблы: ReBoot

Ну, поехали (=. Готовьтесь, товарищи, теперь я порву вам ленту. Заранее прошу прощения.

Первый вообще написанный на ФБ текст. Написано было, как сейчас помню, в Старбаксе утром - я как раз возвращался домой, отконвоировав свое крокодилище в школу. И где-то начиная отсюда у меня пошел процесс текстописательства как такового, кстати.
Шуршунчики были порождены коллективным разумом из помех в скайпе - звуки были такие, как будто кто-то действительно грыз микрофон. Причем генерировались помехи в основном с моей стороны, так что логично, что писать пришлось тоже мне...
А еще в итоге шуршунчика нарисовали. Да, вот как-то так они и выглядят (=

Название: Маленькое и пушистое
Автор: [L]Alre [GipsyDanger] Snow[/L]
Бета: сам себе бета
Размер: драббл, 337 слов
Пейринг/Персонажи: Боб, веб-райдеры
Категория: джен
Жанр: юмор, повседневность
Рейтинг: G
Краткое содержание: Паутина — странное место, а обитающие там существа — и того страннее... Немного о веб-райдерах и их домашних животных.
Примечание/Предупреждения: идея появилась в командном чате скайпа при попытках обосновать постоянные помехи на связи

Оно было пушистым. Это в Паутине-то, где царили чешуя и кожа, где, казалось, все формы жизни вынуждены обзаводиться тяжелой броней... Как выяснилось — не все.
Существо, сидевшее на широкой ладони одного из веб-райдеров, было явно покрыто шерстью. Густой и встрепанной, но на вид мягкой. Шерсть переливалась цветными разводами — как море вокруг Мэйнфрейма в ясный день. Не думать про Мэйнфрейм...
— Это шуршунчик, — пояснил тем временем всадник. — Он ручной. Ну... относительно.
Боб потянулся было погладить существо — которое, похоже, было домашним животным — но якобы ручной шуршунчик злобно зыркнул желтыми глазами и вцепился Стражу в палец. Зубы у существа оказались не просто острые, а очень острые — оно прокусило перчатку доспеха и не собиралось на этом останавливаться. Боб замысловато выругался в шестнадцатеричной системе счисления, заработав одобрительные взгляды всадников.
— Я же говорил — относительно... — смущенный хозяин животного с некоторым трудом отцепил шуршунчика от пальца. — Они вообще в Паутине живут, а там, сам понимаешь, хищное всё...
— Да уж, понимаю, — Боб передернулся, вспомнив особо выдающихся паутинных тварей. — Слушай, а почему они такие... пушистые?
— А Юзер их знает, — пожал плечами всадник; костяные наросты на лопатках заколыхались, как крылья. — Может, как раз оттого, что пользы от них никакой, зато погладить можно... — он пару раз провел пальцем по спинке расслабившегося шуршунчика; тот блаженно прикрыл глаза. — Его, кстати, зовут Кусь. Может, еще подружитесь. Или себе тоже такого заведешь...

Через несколько циклов Бобу представилась возможность понаблюдать за шуршунчиками в естественной среде обитания. Они мигрировали в информационных потоках — хватали лапами кусочки данных и грызли их, отбрасывали недогрызенное и хватали еще... Теперь стало понятно, откуда взялось их название: шорох и скрежет стояли такой, что, наверное, даже Юзеру было слышно. А ведь это только одна, не очень большая стая шуршунчиков...
— Все-таки жуткое место эта ваша Паутина, — заметил Боб, наблюдая за стаей с безопасного расстояния.
— Да ладно тебе! — возразил парящий рядом всадник — тот самый шуршунчиковод-энтузиаст. — Милейшие же тварюшки. Хочешь себе одного поймать? Они неплохо подманиваются на звуковые файлы...
— Нет, спасибо. Я предпочитаю домашних животных, которые не пытаются меня сгрызть.
Шуршунчик Кусь, устроившийся на плече у хозяина, возмущенно пискнул. Но переубедить Стража им так и не удалось.

Это вообще планировалось на мини и дописывалось под самый дедлайн. Но дописать я так и не успел, пришлось забить. Потом выяснилось, что на мини все равно не хватает слов, и я порадовался, что не дописал - а то ведь вряд ли фик бы выиграл от натягивания совы на глобус...
Зато тут моя любимая в этом каноне парочка и любимая везде тема про жизнь-после-войны. (=

Название: Жизнь продолжается
Автор: [L]Alre [GipsyDanger] Snow[/L]
Бета: сам себе бета
Размер: драббл, 860 слов
Пейринг/Персонажи: Матрикс / Андрэйя
Категория: гет
Жанр: флафф
Рейтинг: G
Краткое содержание: Война закончилась. Жизнь продолжается.

Небо над Мэйнфреймом было безмятежно-синим, расчерченным серебристыми узорами микросхем.
— Знаешь, мне иногда кажется, — Андрэйя смотрела вверх, вспоминая совсем другое небо – темное, подсвеченное зловещими огнями файрволла, — иногда кажется, что весь этот счастливый финал мне просто-напросто приснился. Что вот сейчас я проснусь, и…
— И будет очередная игра, — подхватил Матрикс, — очередная заброшенная система, и никаких шансов найти дорогу домой. Помнишь, сколько раз мне тогда снилось, будто мы уже вернулись?
— Помню, — вздохнула она. – Но теперь-то все по-настоящему?
— Надеюсь…
Они сидели в парке Плавающей Точки, на бетонном бортике одного из фонтанов. Фонтан был пуст – несмотря на то, что система восстановилась после кризиса, переизбытка энергии пока не было, и ее предпочитали распределять на более неотложные нужды.
Мимо с радостным лаем пронесся Фрискет; следом за псом вприпрыжку бежал Энзо-младший в компании нескольких юных биномов. Биномы отставали, явно не выдерживая предложенного темпа.
— Нет, это точно не сон, — Матрикс мрачно проводил взглядом собственную копию. – Такое мне и в самом бредовом кошмаре не привиделось бы…
Андрэйя хихикнула:
— Оригинальные у тебя способы убеждаться в реальности происходящего.
— А то у тебя есть лучше.
— А у меня никаких нет, — призналась она, пожав плечами. – Но, знаешь, если слишком часто задумываться о таких вещах, может и схемы замкнуть.
— Угу…
Перед глазами мелькнуло размытое зеленое нечто – это Энзо пронесся в обратную сторону, теперь уже на зипборде.
— И вот как, интересно, я должен присматривать за этим ребенком? – проворчал Матрикс. – Его и разглядеть-то не всегда получается…
— А с чего ты вдруг взялся за ним присматривать? – приподняла брови Андрэйя. – Братские чувства пробудились?
— Да не то чтобы… Понимаешь, если Дот хочет организовать окружающих, то мнение окружающих уже роли не играет.
— Ну как обычно. Кто-кто, а Дот ничуть не изменилась…
«В отличие от нас», — не договорила Андрэйя. На несколько наносекунд между ними повисло молчание.
— Кстати, — наконец нарушил тишину Матрикс, — мелкий собирается поступать в Академию Стражей. Как только получит следующий апгрейд.
— А ты? – вопрос сорвался с языка прежде, чем Андрэйя успела подумать. – Что будешь делать дальше?
— У меня нет никакого «дальше», — отрезал Матрикс.
Андрэйя отвела глаза:
— Хотелось бы мне сказать тебе что-нибудь вроде «не говори ерунды», «все в порядке»… Но не могу. Не получается.
— Нам просто нет здесь места. В этом мирном Мэйнфрейме, в восстановленной системе…
— Кажется, будто мы выпали из сценария, да? Слишком быстро выросли.
Он только кивнул. Они по-прежнему понимали друг друга с полуслова – из всех умений, приобретенных в играх, это оставалось одним из самых ценных.
Вновь повисшую было тишину разорвал внезапный вопль. Матрикс мгновенно вскочил и выхватил пистолет, целясь в нечто, шлепнувшееся на землю совсем рядом с ними. Но это оказался всего лишь подросток-бином – очевидно, не справился с управлением зипбордом на крутом вираже. Теперь он в ужасе косился на красный огонек прицела, дрожащий точно между его глаз.
— Милый, пожалуйста, убери оружие, — произнесла Андрэйя, нажимая на «пожалуйста».
Матрикс с несколько смущенным видом спрятал пистолет в кобуру.
— Рефлексы, знаешь ли, — попытался оправдаться он.
— Из-з-ввините, — заикаясь, выдавил бином, шустро отползая прочь. Встать на ноги он так и не решился – видимо, из соображений безопасности.
— Нет-нет, это нам нужно извиняться, — покачала головой Андрэйя. — Чудовище ты зеленое, — повернулась она к Матриксу, — пугаешь тут мирное население…
— Кто бы говорил, — проворчал он. – Сама-то как дернулась?
Только тут Андрэйя осознала, что судорожно сжимает рукоять трезубца – да так, что даже пальцы свело. Хорошо еще, хоть не активировала, а то бедный бином вообще бы в обморок грохнулся…
— Да уж, мы с тобой – та еще парочка, — она повесила трезубец обратно на пояс. – Чуть что – сразу за оружие хватаемся…
— В играх это была очень полезная привычка, если помнишь.
— Игры закончились. И война тоже.
«Война закончилась, а мы остались», — подумали они оба одновременно. Им даже не нужно было произносить это вслух – все и так было понятно.
Непонятно было другое: что им – таким – делать в нынешнем Мэйнфрейме? С привычкой стрелять на звук, вскидываться на каждое резкое движение, чуять опасность всегда – даже со спины или сквозь сон… Кому это нужно в городе, где даже вирусов теперь не осталось. Уходить в другие системы и искать врагов там не хотелось. В конце концов, они ведь так долго, так безнадежно шли именно сюда. Домой. А вернувшись и выиграв последнюю битву, обнаружили, что спасали этот город не для себя…
— Безнадежно все это, — тяжело вздохнув, Матрикс опустился обратно на парапет.
Андрэйя придвинулась ближе, прижалась бедром.
— В конце концов, у нас еще есть мы, — напомнила она. – Даже если ничего другого не останется – мы есть.
Матрикс повернулся к ней, обнял, зарывшись лицом в ее волосы цвета морской волны.
— Ох, Дрэй, — глухо произнес он, — что бы я без тебя делал? Знаешь, иногда мне кажется, что я не заслуживаю такой девушки, как ты…
— Глупый спрайт, — чуть отстранившись, Андрэйя легонько щелкнула его по носу. – Без тебя меня вообще бы не было, забыл?
— Забыл, — кивнул Матрикс, невольно улыбаясь. – Глядя на тебя, всегда забываю. Ты слишком невероятная…
Он снова привлек ее к себе и поцеловал.
— Ну что ж ты делаешь, — выдохнула Андрэйя, когда они наконец разомкнули губы, чтобы глотнуть воздуха. – Тут же дети смотрят…
— А то эти дети чего-то не знают, — хмыкнул Матрикс. – Я в их возрасте уже все инфо-файлы прочитал…
— Внимание, — раздался из-под небесного купола бесстрастный механический голос, — загружается игра. Внимание, загружается игра…
Небо потемнело, заискрилось фиолетовыми молниями. Переглянувшись, Матрикс и Андрэйя разом вскочили на ноги и бросились к опускавшемуся неподалеку игровому кубу, на бегу проверяя оружие.
Похоже, даже в новом Мэйнфрейме для них еще оставалось дело.

Что странно, в переводах драбблов я тут так и не отметился. Удивительно даже. Впрочем, я отметился дальше (=.

@темы: буквы руками

---

выдох бобра - 2

Вообще, конечно, здесь должны быть впечатления от ФБ. Но их, во-первых, дофига, а во-вторых - они уже смешались и стерлись. Я честно пытался написать пост, но понял, что безнадежное это дело.
Хочется только сказать спасибо всем - и сокомандникам, и читателям, и просто поддерживавшим. Все няши (=.

А здесь будут ачивочки. Не зря же я их делал (=

(правда, это я сделал в соседней команде, но какая разница)

@темы: фандомное побоище

---

выдох бобра

То есть реально выдох, опубликован последний мой деанон. Строго говоря, предпоследний, но я считаю те команды, куда реально внес вклад.
Излагаю тезисно:
1. Я прошел ФБ.
2. У меня было пять команд.
3. Общим счетом я принес 54 работы.
4. Это был пздц.
5. Это было круто. (=

А теперь - слайды ссылки:

@темы: фандомное побоище

---

ЖЖ-френдлента принесла. По-моему, это прекрасно (=

у каждого бренда своя легенда
Задумалась в рынке у прилавка.
— А вы мне не расскажете, — спрашивает над ухом вежливый женский голос, — чем хорош король Артур?..
Как же не рассказать.
Единство и равенство благородных, рыцарская утопия, власть, не привязанная к государственным границам, пространство квеста и подвига, пиры на Троицу, король в грядущем... и не знаешь, с чего начать, вот же.
Девочка за прилавком, меж тем, с готовностью отзывается:
— Чёрного Принца знаете?.. Вот они похожи.
Эдвард-то, that young Mars of men?.. нууууу... скорее, идеализация любого рыцарского персонажа происходит по лекалам артурианы, задумчиво тянет в моей голове привычный голос тётеньки-учительницы.
— Они оба, — продолжает продавщица, — остренькие, выдержанные, только у Чёрного Принца привкус сливочный, а у короля Артура — топлёного молока.
Итого, оба они — сыр.

(с)

@темы: links_in_the_chain

---

кстати, о тыквах

На тумблере обнаружилось некоторое количество творчески переосмысленных мотивов в художественной резьбе по тыквам.

Кайдзютыквы и другие

Отачи


Еще одна Отачи


Треспассер


Лэзербэк


Он же при включенном свете (и тыква-Ньют рядышком)


Абстрактная кайдзютыква и героически превозмогший оную Тайфун


Джипситыква


Ну и порождение моих собственных прикрепленных под странным углом манипуляторов рук. Тыква получилась упоротая, но жизнерадостная. Я считаю, это символизирует. Да, тыква посвящается ПР-фандому (=.

А еще у нее буквально слетает крыша, как обычно и бывает при высоком градусе упоротости (=

обзорам

[L]Alre [GipsyDanger] Snow[/L] <a href="http://alare-stark.diary.ru/p192839767.htm">выкладывает</a> подборку кайдзю-тыкв с тумблера (и свою тыкву тоже)

@темы: фотофлуд, we're cancelling the apocalypse

---

зарисовочка с натуры, вдруг кому интересно, как оно тут у нас

Канада, Торонто, район Форест Хилл (частные дома). Вечер, дождь, Хэллоуин. Кстати, что характерно - тут практически всегда вечером 31 октября приключается дождь, как будто нарочно.
Примерно половина домиков увешана праздничными декорациями разной степени затейливости - бывают невинные тыквы, черные котики и летучие мышки, бывают могилки со скелетами и неприятно-реалистичные отгрызенные руки-ноги на газоне. Фонарики горят, опять же, тыквы светятся... Под дождем особенно красиво.
Trick-or-treat в разгаре: дети в костюмах, родители с зонтиками. Родители, впрочем, тоже порой в костюмах. Наряжаются во что попало - от традиционной нечисти до зверюшек и сказочных персонажей. Особенно прекрасно смотрится, когда стучится в очередную дверь компания милых деток в костюмах феечек и божьих коровок, а им открывает хозяин, выряженный монстром Франкенштейна или еще каким упырем.
В общем, дети от праздника в восторге, несмотря на дождь. Родителям, похоже, тоже нравится. Всем весело. И конфетки, опять же.

А у меня не то чтобы Хэллоуин, но парочку тыкв я купил и морды на них сейчас пойду вырезать.
И не то чтобы Самайн, но свечи на подоконнике горят. И будут гореть до утра.

@темы: лытдыбр, Canada notes

---

Вопрос дня: как перестать быть бревном и сверстать последний деанон?

---

каваище (=

Набежал вчера на пиксив за артами, а там такое. Прямо мимиметр зашкалило.
Комикс про маленькую Джипсиньку, которая хочет на ручки (=

четыре картинки

обзорам

[L]Alre [GipsyDanger] Snow[/L] <a href="http://alare-stark.diary.ru/p192713751.htm">находит</a> комикс про маленькую Джипси.

@темы: we're cancelling the apocalypse

---

ПЧеньки (=

 Керрен, добро пожаловать!

Хотите кофе? (=

@темы: приветствия, (безумное?) чаепитие

---

Арктический рубеж

Это очередной пост, который должен начинаться с фразы "мы упрлс". Ну, то есть упрлс мы некоторое время назад, но я подумал и решил, что этим стоит поделиться с общественностью (=.

15.10.2013 в 07:03

Пишет  Narindol:

Arctic Rim
Все началось с того, что мы с Альре разговаривали про "Тихоокеанский рубеж" и у нас возник вопрос - почему, собственно, место действия - Тихий океан? Почему не Атлантика? Ответ нашелся тут же: потому что если бы Разлом открылся в Атлантике, то кайдзю вместо Сан-Франциско разрушили бы Нью-Йорк. Разрушать же Нью-Йорк в фильмах и играх давно стало признаком дурного тона. Эмпайр Стейт Билдинг и Статуя Свободы на экране очень впечатляюще падают, конечно, но сколько ж можно? Поэтому Атлантика отпадает. А вот Северный Ледовитый океан в качестве AU-варианта показался нам интересным =)
Итак, Разлом открывается в Норвежском море, первый кайдзю обрушивается на Тронхейм. К тому времени, когда танки, авиация и ракеты уничтожают его, побережье на много миль к северу лежит в руинах... И далее по тексту.
Кайдзю пускай так и остаются кайдзю - название короткое и запоминается хорошо (в качестве обоснуя можно какого-нибудь японского биолога, оказавшегося в Норвегии на научной конференции). Егеря, конечно, тоже остаются егерями, а вот национальный состав слегка меняется. С Джипси и братьями Беккетами все так же, только южное побережье Аляски становится северным, а Анкоридж меняется на городок Барроу и месторождение Прадхо-Бэй ("Вы защищаете пять тысяч человек и миллиард тонн нефти!"). Альфа и Кайдановские тоже остаются неизменными (Владивосток меняем на Мурманск, разве что), Эврику и Хансенов из австралийцев делаем канадцами (кайдзю, которого они вынесли перед объективами телекамер, вместо Сиднея будет нападать на Черчилл), а вот Тайфуном придется пожертвовать. Китайские тройняшки в Арктику никак не впишутся. Вместо них можно ввести какого-нибудь скандинавского егеря или даже пару. Мако из суровой японской девушки автоматически становится суровой исландской девушкой, спасенной Пентекостом при нападении кайдзю на Рейкьявик. Тендо с его неопределенной национальностью и сумрачные германские гении остаются как есть, а последний шаттердом оборудуем на Шпицбергене. Для побивания кайдзю можно активно использовать айсберги. Вообще, егеря, ломающие лед, должны смотреться крайне эпично.
И да, фраза Пентекоста перед финальным броском к Разлому будет звучать как "Сегодня мы отменяем Рагнарёк!"

Еще из комментов

. Кеннинги (некоторые из): "погибель Найфхэда" - Джипси, "егерей даритель" - Пентекост, "радость Пентекоста" - Мако, "возничий погибели отродий Йормунганда" - пилот егеря, и все в таком духе.
. У маршала в этом варианте фамилия должна быть ни разу не Пентекост, а что-нибудь из многочисленных имен Одина. Какой-нибудь, я не знаю, Гейрвальд. Или Гримнир. Или Рёгнир. Выбирать есть из чего, спасибо скальдам. (Херфёдр было бы хорошо, Отец Дружин как-никак, но звучит очень уж неприлично по-русски.) Можно было бы смело называть Хрофтом, если бы это имя не использовал Перумов. Вот Сигфёдр более-менее звучит, и переводится подходяще - Отец Победы =)
. Тендо - местный скальд. Составляет отчеты исключительно кеннингами, по возможности в стихах, если повезет - аллитерационных. Потом это перерабатывают в саги о деяниях славных рейнджеров, которые поют за пиршественными столами в шаттердоме долгими зимними вечерами. Изъясняется он в повседневной речи примерно так же, но все уже привыкли и с легкостью расшифровывают что-нибудь типа "Погибель грядет радости Беккетов" как "Джипси, к вам приближается кайдзю!"
. А Мако, чтобы у нее были канонично черные волосы и канонично азиатская внешность, наполовину происходит из эскимосов. Ее отец некоторое время работал в Гренландии и отыскал там себе супругу среди коренного населения =)

Парочка картинок, спасибо ноосфере (=

Скандинавские егеря

Нечто под названием "Бальдр" - тоже, видимо, откуда-то оттуда


Предвосхищая вопрос "что мы курили": обычно мы курим чай, но на этот раз, судя по результату, вместо чая был сушеный исландский мох. (=

обзорам

[L]Alre [GipsyDanger] Snow[/L] и [L]Narindol[/L] <s>накуривают</s> <a href="http://alare-stark.diary.ru/p192547421.htm">сочиняют</a> сюжет АУ про Арктический рубеж

@темы: we're cancelling the apocalypse, смеющиеся грибы

---

А между тем, товарищи, на ФБ заканчивается голосование за макси-квест (последний день - 21). Спешите, кто еще не.
Собственно, голосование за тексты - здесь, за иллюстрации - здесь.
Легкое читерство: если у вас нет прямо сейчас времени и сил читать макси, но хочется сделать доброе дело и проголосовать, можно потащить шаблоны (=. Там мои три команды и Ваха, просто потому, что они мне нравятся (=. Порядок мест можно менять, добавлять тоже, понятно, можно - ну, вдруг у кого свободные места еще остались.
Всем проголосовавшим будет большое спасибо (=

пыщ для текстов

1. fandom Darker Than Black 2013 - работа "Оттенки черного"
2. fandom Reboot 2013 - работа "Интерфейс"
3. fandom Utena & Penguindrum 2013 – работа «Фуга»
4. fandom WH40k 2013 - работа "Инстинкт ищейки"

пыщ для иллюстраций

1. fandom Darker Than Black 2013 - работа "Love Is Blindness"
2. fandom Reboot 2013 - работа "Web Riders on the Storm"
3. fandom Utena & Penguindrum 2013 - работа "Только мы с тобой"
4. fandom WH40k 2013 - работа "Боже-Император, за что мне это"

@темы: фандомное побоище

---

хроники плющерицы

Купил вчера DVD "Рубежа", сам фильм пока еще не смотрел - опасаюсь, что расплющит до невменяемого состояния, а мне ведь еще как-то надо функционировать и с людьми общаться.
Зато посмотрел всяческие дополнения, благо этого добра там целый отдельный диск. (И да, я до сих пор не смотрел то, что было в интернетах, мне было лень качать.) В итоге немного поплющило все равно (=.
Потому что - до меня только сейчас дошло, насколько проработаны там все детали, буквально до последней шестеренки в егерях. Там есть мир. Настоящий, живой, не декорации и не сферический вакуум. Собственно, это одна из тех причин, по которым так сносит крышу - что мир не ограничивается двумя часами фильма, он выходит за пределы. И там можно жить.
А еще есть дивные моменты, когда актеры рассказывают о съемках и всем таком - и сбиваются вдруг с третьего лица на первое. То есть не "мой персонаж думает", а "я думаю/делаю"... Так умиляет (=

@темы: we're cancelling the apocalypse